Эскул. Небытие: Варрагон (СИ) - Респов Андрей. Страница 8

Я попытался встать на ноги, и тут же повалился на землю, до крови закусив нижнюю губу. Боль в ступнях была просто невыносимой. Осторожно развязав ремешки на сандалиях, я подвернул штанины и в отчаянии уставился на свои голени. Двойной двусторонний перелом большеберцовых костей. Хорошо, что не открытый, но от этого не легче. В реальной жизни я не смог бы ходить целый месяц. Ну а здесь? Остаётся только убиться и воскреснуть с целыми конечностями. Вопрос, как это сделать, будучи ограниченным в движениях? Ни повесится, ни спрыгнуть со скалы, ни отравиться возможности нет. На экзотику, типа откусывания себе собственного языка - не хватит духу. Остаётся броситься на ампутационный нож по примеру незабвенного Марка Антония (3).

Боль не отступала, она лишь спряталась до поры до времени, пока я не вставал и не бередил ног. Я вытащил нож, перевернулся на живот, вырыл небольшую ямку перед собой. Вкопал нож до половины под углом в 60 градусов. Оставшейся длины наверняка хватит. На мне только рубашка и кожаная куртка. Примерился, приподнявшись на вытянутых руках и зависнув над острием. Досчитал до трёх и выбросил руки в стороны, зажмурившись и сжав зубы. И... Ничего. Я завис в нескольких миллиметрах от острия.

[Вы не можете осознано убить персонажа или нанести ему вред. Отсутствует навык «Самоубийца»]

Приехали, уже и убиться без навыка нельзя. Что же, будем выкручиваться. Прежде всего следует наладить иммобилизацию (4) конечностей, затем найти укрытие до ночи. Я практически беспомощен, обидно будет попасть на ужин какой-нибудь твари, которая начнёт отгрызать от меня по кусочку.

Я огляделся. Как назло, ни одной ровной прочной деревяшки рядом не было. Сухой валежник был тонким и ломким, а ветки ближайших кустов - кривыми и колючими. И тут мой взгляд зацепился за тушу Парсума. Кривясь, подтянулся на локтях и попробовал пролутать добычу. Ожидаемо, ничего не вышло.

[Отсутствуют необходимые навыки]

А вот фиг вам, хозяева! Где мой чудо - ножик? Я преобразовал его в анатомический скальпель. Аккуратно взрезал шкуру по срединной линии от нижней челюсти до паха, вскрыл брюшную полость. Вынул печень, селезёнку, разложил их на остатках рясы. Мясо Парсума было жестким и жилистым и вряд ли годилось в пищу. А вот на печень с селезёнкой я возлагал определённые надежды. Когда ещё придётся запастись белковой пищей? Оставалось надеяться, что внутренности не заражены гельминтами. С хозяев этого вполне реалистичного мира станется.

Я вернул инструменту форму ампутационного ножа и в несколько движений отделил передние и задние лапы на уровне суставов. Ещё минут двадцать ушло на выделение и очищение костей. В итоге у меня появилась пара большеберцовых и пара локтевых костей Парсума. Ничего лучше для шин и не придумаешь. Пришлось пожертвовать верхней рубашкой от исподнего. Нарезал бинтов и тщательно зафиксировал шины на правой и левой голени. Потом взял неровный кусок вырезанной и грубо выскобленной шкуры, замотал ей обе ноги, зафиксировав ремешками от сандалий, которые предварительно осторожно надел на ступни.

Теперь я мог потихоньку ползти, подтягиваясь на локтях и не боясь повредить ступни и голени о растительность. По моим расчетам, до дороги оставалось не более километра. Солнце было ещё высоко. Придётся повторить подвиг одного земного лётчика, о котором рассказывал дед (5), правда, там дело было зимой. Но, ведь и я - не военный лётчик.

Забросив печень и селезёнку с остатками шкуры в инвентарь, я, наметив себе примерное направление, начал ползти. Боль была терпимой, и я воодушевился. Но мой энтузиазм иссяк достаточно быстро. Пот заливал глаза, вездесущие муравьи и мошка, казалось, лезли ото всюду. Но я полз и полз, шёпотом матерясь и отплёвываясь, останавливаясь каждые десять минут, чтобы осмотреться. Всё чаще меня стала посещать мысль, о глупости моего поступка. И перспектива быть съеденным заживо всё больше становилась заманчивее моего ползучего вояжа.

Так продолжалось два часа, когда я выполз к подножию очередного холма, у которого росли несколько вековых дубов, сросшихся корнями и кроны их образовали прекрасную тенистую площадку, на которой я блаженно растянулся. Снова стала мучить жажда. Голод я утолил, но крови Парсума было недостаточно, чтобы напиться. Сердце в груди колотилось, словно бешеная канарейка в клетке.

Дожди за много лет подмыли корни дубов и из моего лежачего положения была хорошо видна небольшая земляная пещерка, из которой тянуло прохладой и сыростью. Может там есть вода? Эта мысль подстегнула мои силы, и я с удвоенной скоростью пополз к деревьям.

Я залез под корневой свод по пояс. Видно было плохо. Ощупывая пальцами пространство перед собой, я почувствовал влажную рыхлую землю и стал копать её руками. Было неудобно, но интуиция подсказывала, что я на правильном пути. Под ладонями зачавкало, и я не успел обрадоваться, когда земля ушла у меня из-под ног. И я провалился в пустоту. Полёт длился несколько секунд. Я даже успел испугаться.

[Вы погибли от падения с высоты будете воскрешены на точке гибели через 8 часов]

Я снова в темноте. Но есть преимущества. Я по колено в воде. В этом я убедился, с наслаждением напившись, когда обнаружил влагу, сойдя с единственного сухого места в зоне воскрешения. Второе, ноги больше не болели, и я избавился от лубков, хозяйственно отправив кости и ремешки в инвентарь. Мало ли. Третье преимущество, темнота не была для меня полной. Видимо сработала расовая особенность эльфийского зрения. Нет, видно по-прежнему было плохо, но хотя бы контуры предметов я различал и не тыкался носом в стену. До полуночи оставалось три часа.

Есть не хотелось, пить, слава этой подземной пещере, тоже. Моя скудная удача сделала мне подарок. Будем выбираться. Я исследовал стены по периметру. Вторая слева имела проход, выложенный камнями в виде малой арки. Это уже интересно. Сооружение искусственное.

Прежде чем покинуть земляную пещеру, снова напился. В проходе было сухо, неизвестно, когда ещё доберусь до воды. Флягой я до сих пор не обзавёлся. Вкус у воды был вполне приемлемым: не чувствовалось ни затхлости, ни горечи; даже слегка приятным, как из минерального источника. Бодрящим. Я умылся, и постарался смыть остатки крови с кожаной куртки и штанов. Как смог. Почти наощупь.

Двинулся по прямому, как стрела проходу. Минут через десять стало немного светлее от стен, покрытых каким-то светящимся мхом или лишайником. Приглядываться было некогда. Незначительный встречный ветерок сказал мне о близком выходе на свободу. Я ошибся. Ещё через полчаса пути по коридору, который стал петлять и поворачивать в самых неожиданных местах, я начал впадать в отчаяние. Мне казалось, что свернул не в ту сторону, хотя раздвоения коридора не было.

Наконец, неожиданно вышел в просторный круглый зал, метров пятнадцати в диаметре, в котором было достаточно светло, чтобы рассмотреть подробности. Купол высокого пятиметрового потолка венчало отверстие, через которое попадали солнечные лучи, бросавшие странные дрожащие блики на стены. Присмотревшись, я понял, что отверстие закрыто толстым стеклом или другой прозрачной перегородкой, над которой плещется вода. И солнечные лучи проходят через её толщу, прежде чем осветить зал. Выхода из помещения не было. Я сел в центре на пол, покрытый толстым слоем пыли и медленно осмотрелся. По периметру зала на равном расстоянии друг от друга располагались глубокие ростовые ниши, в тени которых стояли какие-то статуи.

Я заинтересованно подошёл к первой. Это была молодая девушка потрясающей красоты. Мрамор, из которого была сделана её фигура был розового цвета с красноватыми прожилками, поэтому, казалось, будто её кожа светится живой силой. Одетая в мраморную белую ткань, прикрывавшую потрясающие формы богини, она улыбалась, слегка приоткрыв алые губы и насмешливо прищурив глаза. Мастерство скульптора поражало. Я даже отшатнулся. Показалось на миг, что статуя ожила. В правой руке девушка держала идеальный шар красного мрамора, величиной с голову человека. На постаменте под босыми ногами красавицы отчётливо была видна надпись: «Amate» (6). Что это? Имя?