Трое для одного (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна. Страница 32

- Крыска, - машинально поправил её Морган и прикусил язык. Для Кэндл встретиться с Кристин было бы слишком опасно. - Не бери в голову. Сможешь сделать мне распечатку списка?

- Недвижимости? Легко, как на лысину плюнуть, - пожала плечами она.

- Спасибо, - тепло улыбнулся Морган и потянулся за телефоном, чтобы сфотографировать протокол заседания “Нового мира”, а заодно - несколько подозрительных счетов.

Что-то ему подсказывало, что неплохо бы показать их Джину.

“А что до башни… Я обязательно расскажу Уилки”, - решил Морган.

И добавил мысленно: “Потом”.

Потом.

Понедельник начался так лихо, что впору было заподозрить в нём тщательно замаскировавшуюся пятницу, тринадцатое.

Ещё рано утром, в самом начале приёма, в зал ворвался тощий и черноглазый парень с выбритой головой и кустистой, неопрятной бородкой. Прежде, чем охранник догадался отложить свой пакет с картошкой фри и колу, бородатый швырнул в стойку дымовую шашку, вопя что-то об обесчещенной сестре.

Сработала пожарная сигнализация.

Пока дебошира скрутили, выволокли из зала и передали полиции, Морган успел наслушаться о себе такого, что все грешники ада в сравнении казались невинными агнцами. Из причитаний вперемешку с угрозами выходило, что несчастную сестру по меньшей мере изнасиловали всем отделом, а затем жестоко насмеялись над её верой и происхождением. И лишь затем с трудом удалось выяснить, что речь идёт о той многодетной восточной диве, для которой несколько дней назад им пришлось выправлять документы на пособие.

- Ты ей сказала что-то особенное? - тихо спросил Морган у Кэндл, пока два охранника пытались удержать на месте извивающегося дебошира.

- Ну, намекнула, что детки у неё, похоже, от разных папаш, а побрякушки явно не карману для честной эмигрантки, так что лучше бы ей прикусить свой длиннющий язык и прекратить истерику. Раз уж мы так добры, что пытаемся всё-таки оформить нужные бумажки, - кисло улыбнулась Кэндл. Глаза у неё покраснели от едкого дыма и до сих пор слезились. - Она там попыталась что-то задвинуть про честную женщину и пятерых сильномогучих братьев…

- И ты?

Морган уже догадывался, что случилось дальше.

- И я ей рассказала, какой срок дают за проституцию, а какой - за угрозы представителям власти, - пожала плечами Кэндл. - Кто ж знал, что у неё действительно такой братишка имеется… поехавший.

Договорить она не успела - на втором этаже раздался вопль.

Кофейный автомат поперхнулся какой-то железкой, и его стошнило на Ривса кипятком.

Пришлось вызывать скорую.

После этого стало ясно, что приём не состоится. Оакленд распечатал объявление, приправленное щедрой порцией витиеватых извинений, заламинировал и вывесил на входную дверь. Кэндл с полчаса побродила по коридорам, вынюхивая следы химического дыма в воздухе, а затем и вовсе улизнула под предлогом очень важной и, разумеется, срочной встречи. Морган некоторое время пытался работать с заявлениями, но без ошпаренного Ривса и его волшебной базы данных дело почти не двигалось.

- Прибраться, что ли? - задумчиво пробормотал он, оглядывая общий стол в приёмной, заваленный исписанными бумажками вперемешку с увесистыми папками из архива и немытыми чашками из-под кофе. Оакленд, смекнув, куда ветер дует, поспешил спрятаться в своём кабинете.

Однако полноценной уборки не получилось. Вскоре среди скомканных черновиков, разноцветных стикеров и рекламных распечаток Морган наткнулся на то, что безуспешно искал у себя дома в бумагах всё утро воскресенья и о чём благополучно забыл после новой порции неприятных новостей о “Новом мире”.

Телефон О’Коннора.

Первая цифра была смазана - то ли тройка, то ли пятёрка. Морган попробовал оба варианта, но каждый раз вежливый механический голос сообщал, что такого номера не существует. Телефонная книга Фореста тоже оказалась бесполезной. О’Конноров в городе было девять, из них две женщины, но никто из них даже не слышал об однофамильце-старике по имени Дэрри. Лишь одна пожилая леди припомнила кое-что любопытное.

- Дэрри О’Коннор? Да, да, молодой человек, слушаю… моего дядю звали Дэрри, да… Умер. Лет сорок назад, а что? В газете… Что? Мемуары? Ох, не знаю… Может, кто-то из наших и принёс. Фотография? Фото дяди Дэрри? К сожалению, я… Ну, если вы настаиваете… Можете зайти недели через три. Что? Да-да, уезжаю. К детям. Чудесные детки у меня… Да. Конечно, заходите, молодой человек.

Когда Морган положил трубку, то почувствовал себя усталым до умопомешательства. После голодных теней, путешествия по улицам Фореста с Фонарщиком, сюрреалистического кафе Шасс-Маре и потерянных во времени фрагментов города поверить в то, что на приём к нему заглянул давно мёртвый фоторепортёр, было на удивление легко. Распечатанные в шести экземплярах мемуары и сама рукопись лежали в нижнем ящике стола, под замком, но разыскать их автора было сейчас не легче, чем ответить на загадки сфинкса или пройти Третьим путём.

- Почему это происходит именно со мной? - Морган до боли зажмурился и запрокинул голову. Комната словно раскачивалась из стороны в сторону, с каждым мгновением сильнее и сильнее. Сквозь веки пробивалось белесоватое сияние. - Почему?

- Что - почему? - Оакленд заглянул в кабинет на редкость не вовремя. - Говорил с кем-то?

- Угу. По телефону, - спокойно соврал Морган и беспечно улыбнулся. - Тебе чего? Помочь с перепиской?

- Помочь с пиццей, - широко ухмыльнулся Оакленд. - Из “Томато” заказ привезли. И кофе тоже. Горячий.

- Я думал, ты обедать не будешь и сразу домой пойдёшь… Нет, постой. Дай-ка угадаю. У Мэй очередной зуб режется?

- Угу, - зевнул Оакленд. - Я хоть в кресле отосплюсь… Если работка не подвалит.

Морган только улыбнулся сочувственно - дел и впрямь хватало.

Через Оакленда шла вся переписка мэрии, не только с обычными людьми, но и с организациями. Все столы в его кабинете были заняты - папками, коробками, стопками явно не относящихся к работе дисков, исписанными листами для заметок и аккуратными пухлыми конвертами, уже подготовленными для курьеров. Единственный свободный стул он приспособил под картонку с пиццей и высокие бумажные стаканы с капучино. Морган подцепил один кусок пиццы, взял свою порцию кофе и устроился обедать на подоконнике между чахлым кактусом и пышной геранью. Пыльные жалюзи были приоткрыты, но случайный прохожий вряд ли сумел бы разглядеть хоть что-то, кроме размытого человекоподобного силуэта, а вот Моргану открывался вид на улицу от взгорка и до самого спуска к сувенирным рядам.

С неба сыпал мелкий колючий снег. По седым тротуарам тянулись цепочки мокрых, продавленных до асфальта следов. В офисе туристической компании напротив окна горели только на верхнем этаже, а на первом было темно и глухо - наверно, решил Морган, с посетителями там складывалось сегодня ещё хуже, чем в мэрии. Он рассеянно скользнул взглядом вдоль цепочки металлически блестящих фонарных столбов, пригубил кофе…

…и едва не опрокинул остальное себе на колени.

В самом конце улицы, на перекрёстке стоял высокий сутуловатый мужчина в чёрном плаще и котелке. За плотной вуалью снегопада фигура его казалась гротескно вытянутой, ирреальной, а лицо - слишком белым. Издали не различить было ни глаз, ни губ. Человек не двигался. Но чем больше Морган смотрел на него, тем явственнее казалось, что блин лица под чёрным котелком становился ближе, ближе, точно шея у незнакомца бесконечно вытягивалась - лениво и вяло, как течёт по наклонной столешнице вязкий кисель.

Морган очень медленно и плавно слез с подоконника и направился к рабочему столу Оакленда, где виднелся за стопкой бумаг свободный угол, как раз под стакан с кофе. На душе было муторно.

Выходить на улицу совершенно не хотелось.

- Чего смурной такой, а? - доверительно поинтересовался Оакленд, глядя поверх лотков с документами. В отсутствие Кэндл он изрядно осмелел. - Если тоже голова разболелась от этого чёртова дыма, так иди домой. Никто не хватится, уж не сегодня - точно.