Точка бифуркации (СИ) - Величко Андрей Феликсович. Страница 51

А вот это уже интересно, прикинул я. На север от Трансвааля расположена Ботсвана. Сейчас это английский протекторат, но бритты сами не знают, что с ним делать, и вот, значит, предлагают его по принципу «на тебе, боже, что нам негоже». Но я-то помню, что там есть алмазы! Причем их не меньше, чем в районе Кимберли, а качество у них выше. Правда, координаты месторождений мне неизвестны, но ничего, найдем. То есть тут, если проявить инициативу, можно будет неплохо навариться – если не на самих алмазах, то уж на продаже участков их добычи наверняка.

– Вот, значит, Лондон предлагает мне убедить Крюгера заключить мир на таких условиях, в противном случае пообещав прекратить помощь, – продолжил Вильгельм. – Но я ответил, что без консультаций с тобой ничего предпринимать не буду.

– Хм… интересно. И что они предлагают в качестве платы за услугу?

– Самоа.

– И только? Вилли, на кой черт тебе эта дыра? Там, насколько я в курсе, нет никаких полезных ископаемых, не растет хлопок, а сахарный тростник получается дороже бразильского раза в три. Я бы на твоем месте потребовал еще и Фиджи в придачу.

– А на своем?

– То, что мне нужно, англичанам все равно не принадлежит. Да и многовато выйдет за давление на идиота Крюгера. Но вообще – мне нужны черноморские проливы и Месопотамия как зона российского влияния.

Тут, пожалуй, можно сделать небольшое отступление. Во времена первого детства я был уверен, что Мессопотамия – это такая страна, где водятся мессопотамы – звери вроде бегемотов, но местные, сухопутные, ибо воды там мало. Но потом с разочарованием узнал, что никаких мессопотамов в природе нет, название страны пишется с одним «с», и вообще сейчас это Ирак.

Ну, а теперь я приплел Месопотамию только для того, чтобы в случае чего было чем поступиться. Мол, ладно, загребущие лапы к Месопотамии, так и быть, тянуть не стану, но проливы – это святое. Правда, для подобных заявлений нужна была соответствующая обстановка, ни малейших признаков которой пока не наблюдалось, ну да это дело наживное. Когда обстоятельства сложатся, все уже будут знать, чего я хочу. Однако вернемся в Берлин.

Я постарался отразить на лице что-то вроде торжественной растроганности и пафосно изрек:

– Вилли, у меня никогда не было сомнений, что ты мне настоящий друг, и сейчас я получил еще одно подтверждение, которое не может оставить меня равнодушным. Итак, слушай. Как ты знаешь, в Людерице есть небольшая русская миссия по приему наших грузов.

Все правильно, двое из ее состава действительно занимались грузами. А оставшиеся четверо – в основном поиском алмазов немного южнее Людерица, и вот два месяца назад они наконец-то нашли. Я, конечно, точных координат не знал и указал место довольно приблизительно, но ведь тот негр, что в другой истории обнаружил в песке первый алмаз, вообще был не курсе! И ничего, нашел, а сейчас нашли наши геологи.

– И вот, значит, недавно два грузчика из состава миссии, в свободное время прогуливаясь по пляжу, нашли алмаз, а потом еще два. Три, восемь и девять карат.

– Ого! – немного охренел Вильгельм.

– Да, мне тоже так показалось. И еще. Начальник миссии, так уж получилось, имеет основательные познания в геологии. И он утверждает, что там довольно богатое месторождение. Ну сам подумай, имеет ли теперь смысл возиться с Самоа, когда гораздо ближе светит сразу получить хорошую прибыль? Тем более, не факт, что тебе этот паршивый архипелаг действительно отдадут. Англичане часто пользуются тем обстоятельством, что обещать – это еще не значит жениться.

– Тут ты, к сожалению, прав… в каких долях предполагаешь участие в разработке?

– Три к одному. Три твоих доли, одна моя.

На лице Вильгельма отразилось облегчение. Он, кажется, подозревал, что я потребую половину. Вот только зачем она мне? Тут Ботсвана неподалеку, а в ней алмазов поболее, чем в Намибии. Да и в конце концов у меня еще Якутия есть. И лагерь под Архангельском, застывший в ожидании парламентариев.

– Но тогда склонять Крюгера к миру все равно придется, – сообразил кайзер. – Причем побыстрее. Иначе мои владения в Африке станут граничить не с бурами, а с англичанами, что гораздо хуже. И если мы надавим на него оба и сразу, он согласится быстрее. Алик, говори сразу – что в этой ситуации хочешь получить ты?

– Если без экивоков, то проливы и Месопотамию.

– Так… – начал соображать Вильгельм, – Турция, понятное дело, тебе не противник, но у нее в союзниках Франция, которая, в свою очередь, не противник мне. А что, может замечательно получится, но только при нейтралитете Англии. Вот только сомневаюсь я, что она на это пойдет. За такое какие-то буры – это слишком мелко. Хотя английский премьер как-то довольно прозрачно намекал мне, что вместе наши страны смогут достичь гораздо больше большего, чем действуя врозь… но я так понял, что это он прощупывает почву против тебя, и заявил, что не желаю сейчас обсуждать подобные перспективы.

– Правильно сделал, ведь англичане именно это и имели в виду. Однако, пожалуй, им можно намекнуть, что сейчас сложилась обстановка, гораздо более способствующая разборкам не с Германией или Россией, а с Францией, которая им тоже не жена и не любовница. То есть без войны, всего лишь при соблюдении нейтралитета получить все заморские французские земли, за исключением Алжира, который отойдет тебе. А Ливию ты возьмешь у Турции.

– Алик, я тебя полностью поддерживаю и жалею только о том, что не еду с тобой в Лондон. Хотя, пожалуй, так правильнее – приезд двоих там могли бы расценить как давление и упереться. В общем, кузен, я на тебя надеюсь!

В Лондон я прибыл в первой половине дня, а сразу после торжественного обеда состоялась беседа тет-а-тет с Эдуардом Седьмым.

– Алик, – начал король, – наверняка ты знаешь, что я всегда был против войны в Южной Африке. И сейчас я вижу, что, к сожалению, был прав. То проклятое золото не стоит жизней простых английских парней, гибнущих вдали от родины десятками тысяч.

– Сотнями.

– Что?

– Сотнями тысяч они там гибнут, у меня есть точные сведения о потерях всех сторон. Соотношение один к восемнадцати. То есть за каждого убитого бура Великобритания платит жизнями восемнадцати своих солдат.

– Неужели? Мне этого не говорили. Но тогда все тем более ужасно! И я считаю, что наш долг – способствовать как можно более скорому прекращению кровопролития.

Ага, подумал я, англичане наконец-то увидели, что возможная прибыль от эксплуатации золотых месторождений расходов на войну не окупает. Правда, они пока не знают, насколько это богатые месторождения. Ну что же, пора, пожалуй, прозондировать почву насчет иных возможностей извлечения прибыли.

– Берти, – сказал я, – мне импонируют твои гуманистические устремления. Но, чтобы между нами осталось поменьше недомолвок, позволь описать, как я вижу сегодняшнюю ситуацию в мире. Итак, он поделен практически весь, неоткрытых земель не осталось. Есть неосвоенные, но это вопрос времени, причем не такого уж продолжительного. И, значит, двадцатый век просто вынужден будет стать веком передела мира.

Начали этот процесс Соединенные Штаты, лишив Испанию почти всех колоний. Однако второй Испании, то есть страны, обладающей обширными заморскими владениями, но не способной их защитить, нет. Ну что можно взять с Португалии, например? Или с той же Дании. Бельгийское же Конго – это владения не страны, а ее короля, то есть частная собственность.

Эдуард благосклонно покивал, а я продолжил:

– Хоть сколько-нибудь обширные колонии есть у великих держав, но их передел возможен только при создании коалиций. И вот, значит, я задумался, по каким критериям следует классифицировать возможных друзей и врагов.

Король вставил:

– Очень интересно, я тоже об этом размышлял, мне интересно будет послушать твои доводы.

– Итак, начнем с Германии. Это идеальный союзник, причем кому угодно. Тому, кто сможет ее быстрее уговорить. Потому что имеет сильную армию, мощнейшую экономику и в перспективе – один из самых сильных флотов мира. Именно поэтому она нежелательна во врагах, но не только. Главное – с нее взять-то почти нечего! Колоний по сравнению с Англией и Францией мало, и они все жутко нерентабельные.