Арвендейл Обреченный. Трое из Утренней Звезды - Злотников Роман. Страница 15

Спустя несколько недель после смерти Адама Сторма графство Утренней Звезды посетил герцог Арвендейла, сэр Руэри Грир с малолетним сыном Роном, погодкой Эвину, Элиану и Эдгарду. Пока взрослые пировали в Большом зале, мальчишки, все четверо, оказались предоставлены сами себе – воспитатели и слуги, обязанные следить за ними, рассудили, что в стенах славного замка никакая опасность отпрыскам двух славных родов угрожать не может, и с энтузиазмом предались еде и питью в каком-то случайном коридоре.

А мальчишки, само собой, тут же поднялись в Галерею Славы – куда ж еще!..

Созерцание скелетов чудовищ ненадолго заняло гостя Утренней Звезды, в конце концов, и в его родном замке Золотой Рог подобных трофеев было не меньше. Примерно через четверть часа внимание Рона Грира полностью переключилось на боевое оружие древних Стормов. Тут же было решено устроить самый настоящий турнир, в коем роль коней должны были исполнять забывшие свои обязанности слуги и воспитатели. Впрочем, быстро выяснилось, что те – хоть и без того уже передвигающиеся исключительно на четырех конечностях, – никак в качестве скакунов привлечены быть не могут. Как-то совсем не подобает рыцарским коням в ходе сражения шататься, падать и распевать человечьим языком похабные песни. И тогда было выдвинуто предложение перейти сразу к пешим поединкам. Справедливости ради стоит отметить, что Элиан на правах старшего (возраст его превышал возраст Эдгарда и Эвина на две и три минуты соответственно, и на пару недель – возраст Рона) попытался было напомнить о запрете трогать оружие без присмотра взрослых. Но Рон только топнул ногой и, сдвинув редкие белесые бровки, с истинно герцогской величавостью произнес: «Я разрешаю!» На этом прения оказались завершены. Затем наследник Арвендейла безапелляционно заявил, что намерен победить Стормов одного за другим, поэтому будет сражаться с ними по очереди.

Не будь братья Стормы детьми, они, возможно, имели бы мудрость уступить юному герцогу, постаравшись проиграть бой с ним. Но дальновидность и трезвый разум – не те качества, что присущи семилеткам. По жребию возможность сразиться первым с Роном Гриром выпала Эдгарду.

И Эдгард Сторм, средний сын Адама Сторма из рода Стальных Орлов, в первом же выпаде поразил Рона Грира мечом своих пращуров, одним ударом завершив едва начавшуюся череду поединков. Меч, не точенный уже несколько десятилетий, хватил Рона по правой руке – рана оказалась неглубока и совсем не страшна на вид, но юный герцог почему-то поднял жуткий крик, на который сбежались все, кто мог тот крик слышать.

Скандал вышел невероятный.

Перепуганных братьев тут же заперли по комнатам, замкнув двери мощнейшими заклинаниями да еще и приставив к покоям стражу из герцогских гвардейцев. Как выяснилось позже, Эдгард неосторожным своим ударом умудрился серьезно повредить локтевой сустав юного Грира, вследствие чего ни один из лучших лекарей и лучших магов Арвендейла не осмелился дать полной гарантии, что правая рука Рона когда-нибудь вновь обретет прежнюю подвижность. Сэр Руэри был в бешенстве, и дело могло обернуться для Эдгарда совсем плохо, но – слава Сестрам-помощницам – дядюшка Альва сумел кое-как уладить последствия глупого детского поединка. Дядюшке Альве удалось направить гнев герцога на воспитателей и слуг, оставивших мальчишек без присмотра – они, воспитатели и слуги, жестоко поплатились за свою беспечность. Четырнадцать человек: два воспитателя, шестеро слуг и еще шестеро их ни в чем не повинных собутыльников – были повешены на следующий же день после происшествия. Неслабо досталось и Эдгарду. Его, правда, и пальцем никто не тронул, но высочайшим указом сэра Руэри, владетеля и властителя великого Арвендейла, ему под страхом казни было запрещено брать в руки какое-либо боевого оружие – от момента прочтения указа и до самой смерти. Если уж Рону никогда не стать великим воином, то и виновнику его увечья нипочем не видать ратной славы – так рассудил герцог Руэри Грир.

Вот после этого события дядюшка Альва велел Эвину и Элиану даже и в мыслях не притрагиваться к родовым мечам и доспехам, развешанным по стенам Галереи Славы.

А спустя пару месяцев Эдгард Сторм бесследно исчез. После долгих и безуспешных поисков в его исчезновении обвинили табор гацан, в то же время веселивших своими представлениями обывателей Предместья замка Утренняя Звезда. Прямых доказательств похищения гацанами среднего сына Адама Сторма не обнаружилось, зато нашлось несколько косвенных. Ну, во-первых, все знают: от гацан добра ждать не приходится. Не зря же народ говорит: рядом гацан – держись за карман. Во-вторых, издавна ходили слухи о том, что гацане нет-нет да и воруют детей, чтобы путем изуверских операций делать из них уродцев на потеху публике. А в-третьих, доподлинно было известно, что Эдгард крутился в толпе обывателей, внимающих гацанскому представлению, и что табор пропал из Предместья именно в тот день, когда пропал и сам Эдгард.

Как бы то ни было, ни самого мальчишку, ни подозреваемый в его похищении табор больше никто никогда не видел…

А немного погодя сгинул и старший из сыновей Сторма – Элиан. Впрочем, тогда Эвин уже был услан в Красный лес и о пропаже брата узнал спустя только два с половиной года…

Эвин прошел Галерею Славы насквозь, ступил на широкую лестницу, ведущую к графским покоям. Он поднялся на пятую ступень – и тотчас вернулся в реальность из мира воспоминаний.

Как и всегда – на пятой ступени – его на мгновение притормозила невидимая преграда. Неприятный короткий звон щелкнул в его мозгу, заставив поморщиться. Эвин мотнул головой, как бы освобождаясь от незримой паутины, и продолжил путь. Но уже через несколько шагов остановился в задумчивости.

Защитные заклинания в покоях аристократов – вещь вполне обычная. Члены семей, кому принадлежат покои, а также те из слуг и придворных, кому полагаются разрешающие амулеты, пройдут магический барьер, едва заметив его. А вот незваных гостей барьер не пропустит – в лучшем случае. В худшем: парализует или покалечит. А в самом худшем – убьет на месте, это смотря по тому, как настроено заклинание.

Ничего удивительного не было в том, что юноша почувствовал барьер, так бывало всякий раз, когда он пересекал его. Но вот это новое, неприятное, хоть и мимолетное ощущение в голове… Что это было? Графские маги усилили барьер в преддверии праздника?.. Чтобы максимально обезопасить своего господина от… Кого? Кто в графстве мог бы желать зла сэру Альве?

«Странно, – размышлял Эвин, снова тронувшись с места. – Дядюшка Альва принадлежит к тому типу людей, кто предпочитает вовсе не иметь врагов; кто считает за лучшее договориться, а не враждовать. Кого же он тогда опасается?.. Кого, вернее, может опасаться?..»

Возможный ответ на этот вопрос несмело шевельнулся в его сознании, но Эвин предпочел немедленно задавить его, не дав в полной мере сформироваться – глупости какие, даже и думать о таком постыдно…

Добравшись до первой развилки, юноша свернул налево, в собственные покои. Вот она, с самого детства знакомая дверь, на которой красуется…

Нет, уже не красуется.

Эвин остановился. Дверь в покои, его покои, была чиста. Впрочем, как чиста… Вернее, пуста. И ясно бледнел на темной древесине след недавно снятого родового герба Стормов, выбитого в металле герба Стормов: раскинувшего крылья Стального Орла, с гордо вскинутой головой, угрожающе раскрытым клювом, хищно поджатыми когтями на лапах… Присмотревшись, юноша осознал и еще кое-что – дверь, которая должна быть заперта заклинанием, снимающимся прикосновением его руки, была чуть-чуть приоткрыта. У Эвина похолодело лицо.

Он вошел в комнату.

И не узнал ее.

Здесь все изменилось. Кровать была застлана другими, отвратительно розовыми покрывалами, над кроватью появился балдахин. На окнах пошевеливались кисейные занавески, тоже розовые – что за мерзкий цвет! Стол отодвинули от окна на середину комнаты и водрузили на него большое трехстворчатое зеркало. У стены появился громадный платяной шкаф, на полу – ковер из лисьих и кроличьих шкурок, и на этом ковре тут и там были расставлены низкие стульчики с мягкими подушками, маленькие креслица, цветные ширмочки… Комната стала тесной и раздражающе неприятной до физического ощущения зуда на коже. Было ясно: комната, в которой вырос Эвин, больше не принадлежала ему. Вряд ли ее приготовили для кого-то из гостей – на столике рядом с зеркалом выстроился ряд флакончиков с благовониями, в приоткрытую дверь шкафа были видны складки одежды, значит, тот, кого сюда поселили, предполагал прожить здесь довольно долгое время и уже распорядился перенести личные вещи. Вернее – та, не тот, обстановка же явно женская… Одна из дочерей дядюшки Альвы? Нет, у них в замке Утренняя Звезда есть свои покои, совсем не такие скромные, как эти. Скорее всего, комната приготовлена для какой-нибудь из фрейлин сестер Эвина, не зря же сняли герб Стормов, теперь на его место укрепят герб менее именитого рода, к которому и принадлежит фрейлина…