Мой возлюбленный враг (СИ) - Мамлеева Наталья. Страница 55

Я часто бросала украдкой на него взгляды и никак не могла понять, почему я приняла его за своего сверстника. Его слова и действия говорили об опыте прожитых лет. Моя благодарность к нему за заботу во время учебы сменилась настоящей нежной братской любовью.

Теперь у меня есть семья. У меня есть муж, его родители и, конечно, мой брат, пусть об этом никто и не знает.

Диплом я защитила еще спустя неделю. Мне хотелось попробовать себя в качестве пилота гражданского судна, и Макс не возражал. Он сам считал, что мне нужно самореализоваться и найти себя, а дети — это всегда успеется.

Через месяц моих законных каникул, пока я искала работу, мне позвонил брат и пригласил во дворец. Взглянув на часы, я с отчаянием поняла, что придется на ночь глядя тащиться в Эриол-холл. Макс вышел из душа, легко меня поцеловал и присел рядом, подтянув к себе.

— О чем печалишься, красавица? — игриво спросил муж.

— Боюсь вас расстроить, дорогой супруг. Я должна просить вас сопроводить меня к его величеству, — в тон ему ответила я.

Со вздохом поцеловав ложбинку между грудей, Макс поднялся и принялся одеваться. Я тоже поспешила натянуть на себя джинсы и кофту, а спустя десять минут мы вышли в теплую летнюю ночь. До Эриол-холла мы долетели быстро, а в кабинете нас ждал сам венценосный родственник.

— Вы пришли? — Оторвавшись от бумаг, Фималион поднялся и обнял по очереди нас с мужем, а потом предложил сесть на диван. — Не хотите коньяк?

Мы с Максом переглянулись. Нечасто Император предлагал нам выпить, значит, разговор действительно предстоит серьезный, и немного промочить горло не помешает. Когда коньяк был разлит и продегустирован, Фималион начал:

— Лиса, твои приемные родители погибли не случайно.

Я застыла, Макс приобнял меня за плечи, прижавшись сбоку.

— Продолжай, — хрипло произнесла я, вцепившись в ладонь супруга ногтями.

— Они узнали про наследницу, — сгорбившись, сказал Император. — И узнали, что жила она именно в доме твоих родителей. Когда им не удалось получить от них информацию, они сбросили на Рассветное бомбы, чтобы тебе некуда было возвращаться.

Озвученное с трудом укладывалось в голове. Казалось страшным сном, который мог привидеться любому, но только не мне, не моим родителям. Но явь всегда оказывается страшнее снов.

— Моих родителей пытали? — чувствуя, как к горлу подступают всхлипы и встают комом, спросила я.

— Все может быть, — неопределенно ответил Фималион, старательно избегая моего взгляда. — В любом случае твой след потеряли. В космопорте билеты ты не купила, значит, и не улетела. Рейс, который был наиболее вероятен после допросов очевидцев, пострадал в результате действий контрабандистов. А потом Макс дал тебе новую личность, под которую не стали бы копать ввиду связи с Оджифаэрсами. Да и мало ли в мире девушек с твоим именем? Никто не думал, что ты добралась до столицы.

— Значит, родители погибли из-за меня? — прошелестели мои слова, пока глаза застилали слезы.

— Они сами выбрали свою судьбу, — жестко ответил Фималион, потянувшись ко мне и сжав мою руку. — Они великие люди. Воспитали принцессу доброй и смышленой девушкой и пожертвовали своими жизнями ради твоей безопасности.

— Я ведь ничего особенного не сделала, — шептала я, глотая слезы и проворачивая в голове картинки со своей жизнью. — Это ведь ты наследник! Я даже не стала объявлять о своем статусе, а они погибли за меня…

— Фил, представляешь, если бы со мной что-нибудь случилось? У народа была бы надежда на тебя, — продолжал говорить Император. — Ты моя поддержка и опора. Ты многому меня научила, и без тебя я не был бы тем, кто есть сейчас. Ненависть к регенту меня озлобила, превратила в юнца, жаждущего мести, — брат сильнее сжал мою руку и на минуту замолчал. — И только любовь к тебе вернула меня к жизни. Возродила все светлые чувства в моей душе. Я обрел смысл. Каким бы я был Императором, если бы вместо сердца у меня была бы обуглившаяся деревяшка? Поэтому не говори мне, что твои родители зря пожертвовали своими жизнями.

Пока он говорил, по моим щекам текли слезы. Они жгучими дорожками сбегали вниз, забирая вместе с собой боль потери и разочарования и оставляя светлую тоску. Подавшись вперед, я обогнула стол и села к брату на колени. Он обнял меня и начал убаюкивать, словно маленькую девочку. Его пиджак остался безнадежно испорченным моими слезами.

— Успокоилась? — хрипловато спросил он, когда слезы прекратились и остались лишь глухие всхлипы.

Я не ответила. Муж безмолвно забрал меня у родственника, поцеловав в лоб, и попросил приготовить гостевую спальню. На ночь мы остались в Эриол-холле. Спала я плохо и урывками, все время монтируя в голове эпизоды из собственной жизни, преобразуя их в фильм, так или иначе связанный с императорской семьей.

Проснувшись раньше Макса, я приняла душ и отправилась искать брата. Благодаря слугам я обнаружила его в голографической галерее, где были представлены портреты всех членов королевской семьи прошлых поколений.

— Знаешь, — произнес Файм, не оборачиваясь ко мне, — а ведь мама хотела белокурую дочку, даже если бы это было невозможно. Мы в первую очередь должны были следовать законам, соответственно, тебя бы геномодифицировали и убрали все признаки ороситки. Все, чем бы ты была похожа на маму.

В этот момент он сделал шаг назад, будто приглашая меня посмотреть на цветную голограмму матери. Совсем молоденькой, может быть, всего на два десятка лет старше меня самой. Она улыбалась, держа на руках своего годовалого первенца. Фималион кривлялся, в его глазах затаился огонек озорства.

— Почему мы сразу не заметили, что так похожи? — совсем тихо спросила я, не в силах подавить тоскливую улыбку.

Пусть эта женщина передо мной меня не вырастила, но она смогла сделать все, чтобы отдать меня на воспитание хорошим гуманоидам. Конечно, я часто думала о том, что было бы, сложись моя жизнь по-другому — с моими биологическими родителями. Были бы мои детство и юность счастливее, чем сейчас? В любом случае я ни о чем не жалею и ценю то, что есть.

— Они были любящими родителями? — спросила я у брата, и тот счастливо кивнул.

— Самыми лучшими.

Мы замолчали. Казалось, слова были лишними. Фималион переключил изображение, чтобы показать и моего отца, и их общие фотографии, и снимки прошлого Императора с его супругой, и Файма в детстве. Я с удовольствием любовалась каждой их эмоцией, а когда ощутила, что тоска по родственникам слишком давит на меня, пришел Макс. Он будто почувствовал мое настроение и примчался принцем на белом коне.

— Сбежала от меня? — шепотом спросил супруг, обняв меня сзади за талию и прикусив мочку уха.

— Ты так сладко спал, что я не стала тебя будить, — отозвалась я, развернувшись в его руках и даря сладкий утренний поцелуй.

Завтракать в Эриол-холле мы отказались и отправились в город. Мне хотелось сегодня раствориться в его шуме, искупаться в атмосфере ушедшего праздника и понять, что груз печали и неопределенности будущего, нависший над Фаэром, растворился без обещания вернуться.

Уверенная, что мое подвешенное состояние просто так не растворится, я попросила Макса съездить со мной в торговый центр. Муж возражать не стал. Он относился к тому типу мужчин, которые не любили покупки, но готовы были пойти на некоторые жертвы в определенный период времени — раз в несколько месяцев.

Вот и сейчас, уставший и с поникшим взором радужных глаз, он шел за мной и думал лишь о том, когда его пытка подойдет к концу и экзекутор соизволит смилостивиться. Я хихикнула, взяла мужа за руку и кивнула в сторону фуд-корта.

— Перекусим? Хочу очень вредной пищи!

И кто бы видел, с каким воодушевлением воспринял мое предложение наследник компании «КосмоЭнерго», расхохотался бы!

Поев, я оставила Макса сидеть с покупками, а сама отправилась в дамскую комнату. Пока я окидывала безразличным взглядом толпу, аккуратно пробираясь в нужную сторону, случайно налетела на тартарианку. Всё ту же, всё там же.