Пепельная столица (СИ) - Ишбулатов Юрий Михайлович. Страница 8

— А ведь чего сложного? Мы пепельным еду и воду, они нам железо и крепкий камень, — крестьянин пнул пыльным сапогом осколок дорожного полотна, помолчал пару секунд и выпалил, — Аф'хаасфати'фа'Хаат! Жирдяи из Хинаринской торговой компании не могут договориться, а мне теперь сына на войну провожать!

Нуаркх решил переночевать в семейной таверне, которая нависла над живописным обрывом неподалеку от шумной столицы. Вечер тоннельник коротал в обеденном зале, украшенном застекленной лоджией. Она открывала завораживающий вид на пушистую пелену облаков. Раны постепенно переставали болеть, а тепло потрескивающего камина прогнало зуд, оставленный всепроникающей Синской сыростью. Тепло очага чувствовалось настоящей благодатью после жидкой грязи, норовящей подняться до самого подбородка, а завсегдатаи были куда приятнее озлобленных аборигенов. Самым досадным было то, что награды за перенесенные тяготы он так и не получил. Зануда Филмафей препарировал аксоны самых огромных и опасных красных деревьев, но не приблизился к созданию искусственных мускулов. Теперь он отправился расчленять морских тварей Арга и даже попытался утянуть за собой Нуаркха. Тоннельник, однако, предпочел мрачным пучинам живописные острова Надоблачного Хинарина и неспешное путешествие от пастбищ Фенкриса до портов Галафея.

Крестьяне относились с опаской к тощему двухметровому солдату и избегали взгляда единственного грязно-желтого глаза. Но все изменилось, когда они осознали состоятельность отталкивающего пришельца. Завсегдатаи мгновенно загорелись желанием соблазнить Нуаркха партией в клемб — простенькую карточную игру, оставлявшую большой простор для шулерства. Именно незаметность махинаций и являлась мерилом мастерства игрока. За годы, проведенные на Перекрестке, Нуаркх успел перекинуться в клемб не с одной сотней головорезов, пиратов и жуликов, а потому безыдейные трюки местных земледельцев и скотоводов вызвали у него только усмешку.

Пару партий Нуаркх согласился сыграть с бедным, но очень азартным стариком. Все сбережения бледного составляли россыпь гнутых медяков и серебряная монета, из которой вывалилась пластинка лунного камня. Старик быстро расстался с богатствами, но не спешил покидать стола. Видя его колебания, Нуаркх медленно выкатил пару полновесных золотых хаков. Крупные монеты состояли из золотого кольца, служившего оправой для небесного стекла. Глаза старика выкатились из орбит, когда разглядели профиль Хакарра Ослепленного, организовавшего Хинаринскую торговую компанию и окончившего тем самым четвертую войну. На ломаном Хинар'аурате пожилой Хинаринец попросил Нуаркха никуда не уходить и поспешно удалился. Вернулся он через четверть часа и потянул тоннельника за уединенный угловой столик. Нуаркх неохотно опустился на новое сиденье, а старик принялся озираться по сторонам. Убедившись в безразличии завсегдатаев, бледный достал потаенное сокровище — кожаную навигационную карту времен седьмой войны, которая досталась ему во время службы канониром на Галафейском дредноуте. Разложив потрепанную шкуру, он ткнул грязным ногтем в чернильный круг к востоку от стен Саантира — Рубинового Венца — крупнейшего пустынного города-государства. Затем старик снова принялся истязать общий язык, дополняя запинающуюся речь присвистывающий поднебесным наречием: «Аф… Аф… Аф'Фиастха… Aф… А! Гробница'Аф'в… пепельных'Aф'пустынях… забыт… хаафиит… к-клан — Хан'Аф'Хенат… сокровища». Тоннельник нахмурился и помассировал виски, не отводя взгляда от карты. Одной партией позже она сменила хозяина.

Безжалостность родного Мира приучает тоннельников всегда ожидать нападения и не останавливаться. С каждым поколением они становятся хитрее, их панцири крепнут и покрываются новыми шипами. Урб желает, чтобы поколения менялись часто и его дети редко дотягивают до сотни лет, несмотря на потенциальное бессмертие. Возраст Нуаркх давно перевалил за отведенный Создателем срок. Поэтому вместо наслаждения идиллическими панорамами, он пристально рассматривал выцветшие линии, покрывавшие карту с Галафейского дредноута, и заучивал расположение потайных гробниц. Насупив надбровные пластины, он промочил тряпичный лоскут крепким пойлом, а затем и сам прильнул к кривому горлышку. Коснувшись тряпкой чернильной метки, тоннельник замер и оглянулся на пергаментный лист с картами Фенкриса и Галафея. Красная пунктирная линия вилась по живописным берегам. Тоннельник отшвырнул мокрую тряпку и вытянул пергамент из-под бутылок. Несколько минут напряженный глаз скользил по контурам парящих аллодов, воображая долгожданный отдых. Кисти слабо задрожали, загнутые когти разорвали желтоватый листок. Нуаркх запустил пальцы в слуховые отростки и вновь сгорбился над кожаной картой. Ближе к обеду он садился на торговый галеон, который отправлялся в пепельные пустыни Саантира.

Небесные корабли бледных не могли спуститься под облака без ядер из дорогих и недолговечных слез Урба. Поэтому под каменным парусом Нуаркх дошел лишь до одного из природных столбов, которые соединяли верх и низ Хинарина. На вершине раскинул вытянутые причалы воздушный порт. Кольцо причала стискивало задыхающееся поселение, которое бурно кипело деятельностью. Постройки, покрытые желтоватой штукатуркой, напоминали тесно жмущиеся башни, увенчанные черепичными крышами и глазками чердачных окон. Аккуратно вымощенные улочки были такими узкими и многолюдными, что протискиваться приходилось боком. Стрелки указателей, погребавшие столбы на перекрестках, были скорее издевкой, чем реальной помощью. Существа из разных Миров горячо спорили друг с другом на всех возможных языках. Перепалки между пепельными и бледными часто перерастали в грязные драки. Куда бы ни падал взгляд, его настигали пестрые вывески, эмблемы Хинаринской торговой компании, а также гербы знатных домов Фенкриса и казначейства Саантира. Суматоха была помножена на разгульное празднования сезона Последнего Теплого Ветра, а небо заслонили тканевые лоскуты.

Основание столба, к которому Нуаркха спустил воздушный шар, не уступало вершине по многолюдности. От океана пепельного песка и Зверерожденных оно отгородилось высокими стенами. Большинство заведений и жилых помещений были вырезаны в темно-пепельном граните столба. Переходы, выгрызенные в каменной толще, скрывались за решетками парапетов и сверкали сине-зелеными слезами Урба. Между стенами и столбом теснились навесы, в их тени отдыхали караванные животные. Дирижабли пепельных сжигали драгоценное каменное масло, поэтому пешие караваны оставались основой торговли в Пепельном Хинарине. Не желая тащиться до Саантира в одиночестве, Нуаркх примкнул к одному из них в роли охранника. Большинство попутчиков оказались обитателями пустынных городов-государств — коренастыми и темнокожими Хинаринцами с глазами раскаленных цветов. Меньшинство составляли Синиты, которые успели привязаться к Саантирской стали и другим богатствам бескрайних пустынь. Из-за надвинутых капюшонов-масок Синита можно было узнать лишь по невысокому росту и волнистым следам, которые оставлял разветвленный хвост.

Минули две недели странствий по пепельным пескам. Из-под дрожащего от жара горизонта, наконец, всплыли стены Саантира, казавшиеся парящим над землей миражем. Плотная пелена рокочущих облаков грязно-розового цвета не спасала пустыни от беспощадного фиолетового светила, и последние километры путешествия не стали легче. Грязно-желтый глаз Нуаркха дотягивался до трех дюжин караванов, петлявших по гребням отдаленных бархан. Но тоннельник был убежден, что именно его группа приближается к цели медленнее остальных. Перегруженных пустынных ходоков приходилось вести под уздцы. Поджарые четвероногие существа, дальние родственники пепельных, медленно переставляли подрагивающие лапы. Густо-черные языки, покрытые островками белой пены, свисали из небольших провалов ртов, которыми оканчивались вытянутые морды. Равномерный слой вязкого пота жирно блестел на мертвецки-бледной коже, а вытянутые шеи стягивали сети вздувшихся вен. Широкие холки, достовавшие Нуаркху до лица, прогибались под несчетными коробками. Изможденные животные брели, не разбирая дороги, и постоянно задевали тоннельника.