Глазами любви - Довиль Кэтрин. Страница 30

«Можешь ли ты парить над землей?» – спросили они однажды. Этот вопрос очень удивил Идэйн. Зачем кому-то, будь он даже магом, де­лать это?

Второй в здешней иерархии тамплиеров – приор – захотел узнать: «Понимаешь ли ты язык птиц и зверей?» Идэйн долго думала, как отве­тить на вопрос, и должна была признать, что мо­жет ответить только отрицательно. Вероятно, она не понимала вопрос в том смысле, в каком пони­мали его тамплиеры.

А теперь, стоя у окна, Идэйн пребывала в глубоком унынии. Ее терзало дурное предчувст­вие.

Командор сказал ей: «Покажи нам свою силу по своей воле и ничего не бойся». Но в глубине его глаз таился опасный огонь, и она поняла это как намек на то, что, когда их терпение истощит­ся, они могут прибегнуть к более впечатляющим и весьма неприятным для нее средствам убеждения.

Девушка отвернулась от окна.

Сначала ей казалось, что у нее нет причин чего-либо бояться. Тамплиеры не пытались ни со­блазнить, ни унизить и предать ее, как Магнус. После долгого пути из Аох-Этива в обществе Асгарда де ля Герша приятно было оказаться нако­нец в чистом и безопасном месте. Сначала ей, правда, показалось странным, что здесь собралось такое множество вооруженных рыцарей, как стран­ным был установленный порядок их монашеской жизни, но звук монотонного пения тамплиеров в часы молитв казался мирным и серебристой нитью пронизывал долгие дневние часы. Жизнь здесь была простой, благочестивой и даже не лишена некоторых удобств и очень похожа на жизнь в ее монастыре. А после тяжких лишений, испытанных ею во время кораблекрушения, после ее пребывания в Шотландских горах, приятно было созна­вать, что поля и сады, окружавшие обитель там­плиеров, дают овощи, зерно, молоко и мясо для их довольно обильных трапез. И как замечательно было приниматься за еду, которую приносили ей слуги. Идэйн было сказано, что ее поместили здесь для того, чтобы она отдохнула и восстанови­ла силы после поездки из башни Константина, хотя и не сообщили определенно, что за этим последует.

В первый же вечер для нее приготовили ван­ну – воду налили в железное корыто и оставили ее одну в огромной каменной комнате, предоста­вив возможность основательно вымыться желтым щелочным мылом. Ей дали также опрятную белую шерстяную одежду, похожую на монашеское одея­ние, и полотняное белье. Дали ей и войлочные крестьянские башмаки, которые, правда, были ей немного великоваты, но довольно удобные. Вдо­бавок ей вручили кусок коричневого полотна, что­бы покрыть волосы. И только когда Идэйн нахо­дилась в зале собраний, ей разрешали снимать этот платок. Кто-то из тамплиеров, кажется ко­мандор, сказал, что ясновидящие славятся красо­той своих волос, вот почему ее просят всякий раз прикрывать их. Для нее приносили медную табу­ретку на высоких ножках, которую тамплиеры именовали треножником. Ей было сказано, что на такой табуретке сидят ясновидящие, и с тех пор каждый раз, когда ей задавали вопросы, ее усаивали на этот треножник.

Сначала Идэйн надеялась убедить храмовников, что не обладает никакой чудесной силой и что то, что о ней говорят, не что иное, как обман зре­ния или слуха. Или что люди просто ничего не поняли. В прошлом такое срабатывало.

В рядах тамплиеров Идэйн замечала Асгарда де ля Герша, и ей казалось, что в его синих глазах иногда мелькало сочувствие.

Но в ней росло беспокойство по поводу со­браний тамплиеров и их нескончаемых вопросов. Идэйн почувствовала необходимость защитить себя. И, как уже бывало в прошлом, решила, что ее единственная надежда на спасение заключалась в том, чтобы все отрицать. Однако она чувствова­ла, что в этой толпе тамплиеров было несколько человек, готовых терпеливо ждать, пока не удаст­ся выжать из нее правду.

Прижав кулачок к губам, Идэйн беспокойно зашагала по комнате.

Господи Иисусе! В чем же заключалась прав­да? И как она могла бы объяснить им свое таин­ственное Предвидение, никогда не покидавшее ее? Идэйн и сама не знала, что это такое. Даже когда Предвидение явственно проявлялось!

Идэйн повернулась к двери на звук поворачи­ваемого в замке ключа и с облегчением вздохнула, увидев Асгарда де ля Герша, приходившего каж­дый вечер, чтобы отвести ее на собрание.

Она тотчас увидела, что он чем-то встрево­жен. Выглядел Асгард, как все его братья-там­плиеры, – в мягких кожаных сапогах и длинной одежде, прикрытой белым плащом с большим крас­ным крестом. Чтобы защитить себя от холода и сырости, проникавших сквозь каменные стены, он носил облегающий голову кожаный капюшон с за­вязками под подбородком. Прекрасное лицо де ля Герша было безмятежным, но Идэйн уже доста­точно хорошо его знала, чтобы заметить, что на лбу у него пролегли морщины, а это означало, что что-то идет не так, как должно.

Идэйн не смогла сдержаться и испуганно от­прянула, когда он внезапно упал перед ней на одно колено, взял ее руку и поднес к губам. Пре­исполнившись тревоги, Идэйн попыталась вы­рвать руку, но тамплиер держал ее крепко.

Она почувствовала дрожь в коленях. Прежде он никогда не целовал ей рук, и она сочла интим­ным этот совершенно неожиданный жест. Что это, дурной знак? Может быть, ей грозит что-то страшное?

– Позволь мне, благородная девица, – хрип­ло сказал тамплиер и, прежде чем Идэйн успела помешать ему, притянул ее к себе и мгновенно распустил шнуровку у нее на груди. Его огромное тело подалось вперед, и он прижался лицом к ее теплой коже и покрыл поцелуями ее груди. Идэйн слышала его тяжелое хриплое дыхание.

– Я хочу тебя, – сказал он глухим голо­сом, – я хочу тебя – и ничего не могу с собой поделать.

В течение нескольких секунд, показавшихся ей вечностью, де ля Герш не произносил ни слова. Тамплиер стоял на коленях, цепляясь за складки ее шерстяных юбок, а губы его прижимались к ее телу, наслаждаясь его теплотой и близостью.

Идэйн окаменела от страха. Она не знала, что делать. Тамплиеры и родственные им госпиталье­ры были известны своим целомудрием и чистотой. В эдинбургском отделении ордена она даже пищу вкушала одна и одна ходила молиться в часовню. Немногие тамплиеры заговаривали с ней, и когда кто-нибудь из них сталкивался с ней в узких пере­ходах, то проходил мимо, опустив глаза. Здесь царила поистине монастырская атмосфера. Идэйн знала, что вина падет на нее, если она вызовет страсть в ком-нибудь из тамплиеров. И неважно будет, виновата она на самом деле или нет. Осо­бенно если речь пойдет о таком доблестном, без­упречном рыцаре, как де ля Герш.

Идэйн стиснула зубы, стараясь преодолеть панический ужас. Она твердила себе, что не долж­на шевелиться.

Через несколько минут хватка де ля Герша ослабла. Он помотал головой, словно старался привести мысли в порядок, потом медленно под­нялся и тихо сказал:

– Распусти волосы.

По-видимому, они оба собирались вести себя так, будто ничего не произошло. Однако прошло несколько минут, прежде чем Идэйн собралась с силами и спросила:

– Мы… я должна сейчас идти в зал собра­ний?

Он кивнул.

Снимая с головы платок и распуская косы, Идэйн думала, что, если исключить внезапный порыв тамплиера, все должно идти заведенным порядком. Но она была потрясена, мысли ее пута­лись и голова кружилась. Когда-нибудь допросы должны же будут кончиться. И что тогда? Может быть, тамплиеры вспомнят о выкупе, заплаченном за нее королем Уильямом, и в конце концов пере­дадут ее ему?

Но что-то должно случиться, размышляла Идэйн, зашнуровывая корсаж. Воспоминание о поцелуях Асгарда было настолько живо в ее памя­ти, что пальцы ее дрожали и не слушались, когда она пыталась расплести косы и расчесать волосы, чтобы они свободно ниспадали на плечи и спину.

Почему он сделал это? Он желал ее. Эти сло­ва были пугающими сами по себе. Идэйн не могла допустить ничего подобного – ее мысль работала только в одном направлении: как вырваться из тюрьмы, в которой ее держали тамплиеры. А это была самая настоящая тюрьмы, пусть даже в мо­настырском помещении.

Высокий тамплиер остановился, глядя на нее, потом открыл дверь. Белый кот, которому надое­ло сидеть взаперти, помчался по вымощенному камнем переходу, ведущему в зал собраний. Когда Идэйн и рыцарь дошли до лестницы, ведущей в зал, кот уже ждал их там.