Теперь с тобою вместе я (СИ) - Фрейдзон Овсей Леонидович. Страница 55

  Окрасил небо над пригорком.

  Стихает птичий гомон звонкий.

  Крадётся ночь из далека.

  В серебряный орнамент звёзд,

  Луна вплывает величаво,

  На небе не найдя причала,

  Уйдёт, и свиту уведёт.

  Вуаль откинет горизонт,

  Рассвет лик бледный явит смело.

  Метая огненные стрелы,

  День с шумом на престол взойдёт.

  Наполнит суетою мир,

  Мелькая сменой одеяний.

  Под вечер утомлённый, пьяный,

  Вползёт в насыщенный эфир.

  Под неумолчный свист цикад

  Свернулся день в углу котёнком.

  Сгорает быстро над пригорком,

  Лилово-пурпурный закат.

Глава 27

Как всё хорошее, так и их римские каникулы промчались скорым поездом через полустанок.

Нельзя сказать про жизнь Веры, что она вошла в серость рутины, потому что учёба в университете была для неё новой яркой вехой, с необыкновенными ощущениями, тревогами и людьми.

Она при помощи Ханы нашла себе место официантки в зале торжеств и два-три вечера в неделю допоздна тягала тяжёлые подносы, но была очень рада, что хоть есть такая работа, потому что деньги у неё буквально таяли.

Вера с удивлением в своём характере подметила деталь — что она с удовольствием зарабатывает деньги, но легко и безрассудно их тратит, а сейчас не мешало бы и подэкономить.

Галь пытался всунуть ей пачку банкнот, но Вера наотрез их отвергла, не желая превратиться в содержанку у любимого парня.

Надо заметить, что Галю не совсем по вкусу пришлась её учёба вдалеке друг от друга, выделяющая им для общения и любовных утех только крохи из того, что они имели раньше.

— Галюш, хороший мой, как ты не понимаешь, что мне приходится учиться не на родном языке, плюс, у меня и английский ни на должной высоте.

Не сдам сессию, повиснут хвосты, а провалю летнюю, так вообще попрут с университета.

Каждый повторный зачёт и экзамен стоит денег, а в казино пока больше не играю и, где гарантия, что вновь выиграю…

— Красавица моя, но ведь мне по силам тебе помочь деньгами, к чему эти амбиции…

— Галюш, я тебе не жена и даже ни невеста, мы не живём одним домом и с какой стати я буду находиться у тебя на содержании?

— Веруш, но я же не могу переехать к тебе в Беер-Шеву, а на следующий год, постараемся перевести тебя в Бар-Иланский университет и тогда ты сможешь жить у меня, это сравнительно будет не далеко от места твоей учёбы, а с появлением у тебя автомобиля, так вообще покажется рядом.

— Галюш, давай не будем торопить события, может быть, так и случится, как ты говоришь, через год и вернёмся к этому разговору.

— Веруш, я ведь уже про тебя рассказал своей маме, и она очень хочет с тобой познакомиться, а у нас совершенно нет времени подъехать к моим родителям в мошав (посёлок).

Кстати, там часто в выходные собираются и все мои братья с семьями.

Последнее заявление парня обрадовало Веру и она, хоть и смущалась при мысли о будущей встрече с семьёй любимого, но всё же очень к этому стремилась, появлялась какая-то определённость в их отношениях.

Влюблённая девушка всей душой и телом рвалась в выходные в Ришон, в город, где жил её любимый и где ждало море наслаждений и приятное времяпровождение с парнем, которого буквально боготворила, но далеко не всегда у неё это получалось. Учёба захватила её с головой и не могла она часто позволить себе роскошь потерять два дня на общение и развлечения с любимым.

Она пробовала брать с собой учебники, но из этой затеи ничего не получилось, пылкие объятия не способствовали занятиям, и она выбивалась из ритма, навёрстывая упущенное ночами в середине недели, когда не была затребована на работе.

Новый Год проскочил, как будто это не был её самый любимый праздник с детства.

Занятия в университете не отменялись, а девчонки из бывшего Советского Союза не осмелились нарушить дисциплину.

Вера надеялась, что в этот предновогодний вечер к ней нагрянет Наташа, но не тут-то было, подруга проходила гиюр и её в эти сроки отправили на север в какой-то кибуц, два месяца пожить в религиозной семье.

Наташа позвонила накануне своего отъезда в тот далёкий кибуц и, смеясь, затараторила:

— Верка, я ведь уже становлюсь добропорядочной иудейкой, какой может быть для меня праздник Новый Год?

Ты мне ещё про Рождество что-нибудь скажи и про копчёное сало…

Всё, «Шма Исраел и Барух ата адонай…».

Позвонила накануне Нового Года и Люба, к большому удивлению младшей сестры, не ругалась и не поучала, а даже пригласила приехать к ним провести праздник, но Вера вынуждена была отказаться, ссылаясь на занятия первого января, хотя от души поблагодарила.

Люба с непонятными нотками в голосе сообщила Вере, что их родители начали процесс по оформлению документов на репатриацию, но радости в тоне старшей сестры не ощущалось, на что Вера ей указала:

— Любаша, а чего столько мрака в голосе, ведь едут не малые дети, а взрослые и вполне ещё боевого возраста люди…

— А, чего мне радоваться, с тебя то взятки гладки, а все хлопоты на мою голову.

Ты ведь нашу маму хорошо знаешь, начнёт мне кишки выматывать, а мне и без наших замечательных родителей есть о чём думать и хлопотать.

Хотя скажу тебе по секрету, если бы мама усмирила свой гонор, то мне бы стала хорошим подспорьем в доме.

— Люба, что ты имеешь в виду, ведь Руслан в следующем году уже в школу идёт?

— Ах, при чём тут Руслан, школа и прочее, я подлетела.

— Что ты сделала, не поняла?

— Верка, не прикидывайся дурой, сама уже вовсю трахаешься, а делаешь вид, что не понимаешь значение слова, подлетела!

— Люба, так ты ведь современная женщина, что не знаешь, как предохраняться?

— Поверь, что не хуже тебя, но где-то с Лёвочкой дали маху.

Ты думаешь мы здорово расстроились, ничуть, Лёвочка вообще на крыльях счастья летает, говорит, что ощущает себя настоящим мужчиной и мне уже двадцать шесть лет, пришла пора о втором подумать, получился и пусть будет.

К лету мне как раз срок рожать, а к этому времени старики должны причалить.

Боже мой, хоть бы мама согласилась посидеть с годик с малышом, мы бы лёгенько вылезли из материальных и физических затруднений.

Разговор с сестрой насторожил Веру — с одной стороны она радовалась за Любу, в связи с её скорым новым материнством, но очень опасалась за родителей.

Если Люба волновалась, как воспримет жизнь в Израиле мама, то Вере было жалко папу, ведь, если они поселятся у Любы, а скорей всего, что это так и будет, ему тогда уготована роль отбивной котлеты, жилетки для слёз и половой тряпки.

Первого января, когда Вера сидела в аудитории на последней паре, её вдруг осенило — ойвайвой, у Ханы же сегодня день рождения, а она чуть не выпустила из виду и подарка нет.

Решила сбегать в город что-нибудь прикупить подходящее, улизнуть из университета, ведь живёт не в общежитии, а снимает квартиру с двумя другими девочками…

Вера решительно двинулась к выходу, какие тут могут быть занятия.

Забежав в общежитие, кинулась к своим вещам… так и есть, одна кофточка, купленная ещё в Риме, лежала в шкафу с этикеткой.