Не климат выбирали, а судьбу (СИ) - Фрейдзон Овсей Леонидович. Страница 43

Участие в нём захватило Веру полностью, не оставив времени на многие другие житейские дела, в том числе на мужа и ребёнка.

Галь, не то, что поощрял жену в её научном порыве, он просто стал проявлять к ней, в какой-то степени, безразличие.

Вера сама подыскала подходящую никаёнщицу в их Тель-Авивскую квартиру, но, она признавалась себе честно, что эта проблема её больше особо не волновала, потому что времени на посещение личного жилища у неё не осталось.

Галя, как и жену полностью увлекла его работа, он ушёл с головой в выполнение ответственных перед страной заданий, проводя не нормированное время на службе.

В Израиле, как раз к этому времени, атмосфера накалилась до предела, стало очень неспокойно — один за другим происходили жуткие теракты с участием террористов-смертников, в результате которых гибли ни в чём не повинные граждане.

После этих жутких происшествий, кроме погибших, оставалось очень много физически и морально калеченых людей.

Эти отморозки со своими сеющими смерть и ранения поясами, начинёнными взрывчаткой и острыми и колющими железяками, появлялись среди мирных израильских граждан, не подозревающих в переодетых уродах коварных убийц.

Страшные теракты происходили в разных местах, накаченные наркотиками самоубийцы взрывали пояса смертников, то в автобусе, то в кафе, а то в густой толпе на остановках переодеваясь в израильских солдат, якобы отправляющихся на службу на свои базы после выходных с огромными сумками.

ШАБАКу было крайне необходимо проникать в ряды организаций, посылающих этих выродков на охоту за жизнями мирных израильских граждан, это сейчас и входило в обязанности отдела, которым руководил Галь.

Чем занимался муж на работе Вере толком не было известно, но он становился всё более раздражительным, часто уходил в себя, не замечая никого вокруг и даже подрастающий ребёнок, было заметно для окружающих, не радовал его душу, а беспричинно нервировал и даже раздражал.

К июню аппарат, над которым усердно работала группа профессора Таля, был успешно опробован в лабораторных условиях и переправлен в Штаты, для запуска в космос при посредничестве НАСА ему предстояло отправиться на борту очередного американского спутника в сторону Марса.

За свою работу Вера, как и все участники проекта, получила приличный бонус и предложила мужу ближе к её Дню рождения взять хофеш, у неё к этому времени должны были начаться каникулы в университете, и поехать куда-нибудь всей семьёй заграницу.

Ведь у неё посещение когда-то вместе с Галем Италии, пока было первым и последним выездом за пределы Израиля, не считая её памятной поездки в Беларусь.

К большому разочарованию Веры, Галь отказался от этой идеи, сославшись жуткой занятостью на работе.

Он также привёл главный аргумент для отказа жене, что в его положении инвалида на коляске, подобное мероприятие окажется не в радость, а в муку.

Вера уверяла мужа, что она уже прозондировала этот вопрос и её успокоили, что за границей повсеместно всё предназначено для людей с подобными проблемами — улицы, автомобили, места в самолёте, гостиничные номера и многое другое приспособлено для того, чтобы инвалиды-колясочники чувствовали себя в надлежащем комфорте.

Все уговоры оказались напрасными, и Вера заказала билеты на самолёт до Сантьяго для себя и сына.

Она решила полететь к подруге Наташе в гости, которая очень обрадовалась скорому приезду к ней Веры с ребёнком.

К отъезду в Чили, маленький Гевер уже вовсю бегал на своих ножках, был крепенького телосложения и целый день мило лепетал на «птичьем языке», умиляя помешанных на нём Гилю и Абрама.

Раздосадованная решением Галя не ехать вместе с ней в отпуск, Вера, выйдя на каникулы, даже не подумала отправляться в свою квартиру в Тель-Авиве, а продолжала жить в мошаве, дружно деля кров с родителями мужа, ссылаясь на то, что Геверу и ей гораздо полезней и приятней быть целый день на воздухе, чем изнывать от скуки в многоэтажке.

Двенадцатого июля у неё был День рождения, и она решила, что всё же усмирит свою гордыню и примет мужа с подобающим вниманием и окружит его теплом и любовью.

Вера рассчитывала, что Галь проведёт с ними, по крайней мере, те три дня, что им остались с сыном до отъезда.

Она, лёжа в постели, фантазировала наступившими душными ночами, что за несколько дней, что они будут вместе, постарается испить весь его сексуальный голод и удовлетворит свой, ведь за последнее время, они по-настоящему с полной отдачей уже давно не занимались любовью.

Накануне дня рождения, муж поздно вечером позвонил по мобильному телефону:

— Веруш, прими мои сердечные поздравления, от всей души желаю тебе счастья и здоровья, а дорогой подарок за мной, вручу, как только ты вернёшься из отпуска, но ты меня должна извинить, у нас на работе такая запарка, что я никак не могу отлучиться на несколько дней, если хочешь, то завтра вечером поздно приеду, но рано утром вынужден буду вас покинуть.

Вера от горькой, разъедающей душу обиды до крови закусила губу.

— Не напрягайся, от этой ночи, что ты проведёшь со мной, никому из нас лучше не станет.

Я буду тебе выговаривать, а ты будешь оправдываться, оба мы доведём себя до полного опустошения душ, а по-другому, к сожалению, уже не может быть.

Мои укоры ты уже можешь выслушать сейчас по телефону, а твои оправдания мне не нужны, от них только сердце колотится, из души рвутся гневные слова, а по щекам текут горькие слёзы обиды.

Не вооружённым глазом видно, что мы с сыном для тебя теперь ничего не значим, а ведь казалось, что всё будет, как раз наоборот, ведь ты ещё до рождения Гевера настаивал на том, что у нас с тобой будет много детей и почти убедил меня в этом.

Детям нужны оба родителя, а у нашего сына и одного толком нет, такое чувство, что мы его родили для твоей мамы. И, похоже, что даже и для твоего папы.

— Веруш, ну, что ты ёрничаешь, вернёшься из отпуска и мы всё наверстаем, мне Давид обещал ближе к праздникам дать длительный отпуск и мы с тобой что-нибудь интересное придумаем.

— Ладно, до этого ещё надо дожить, а пока, я всё же закончу свою мысль — твой папа проявляет к нашему Геверу истинную дедовскую любовь и одаривает его невообразимым вниманием и заботой.

Как говорит Гиля — это он компенсируется за полное неучастие в воспитании своих собственных детей.

Ты решил повторить путь своего отца, но я не хочу повторить участь твоей матери и поэтому вчера поставила спираль.

— Как это понять?

Опять, не посоветовавшись со мной и очень подозрительно, что это ты сделала накануне отъезда на месяц в отпуск…

— Это ты говоришь мне?

Вера буквально захлебнулась от праведного гнева.

— А почему ты тогда не интересовался у меня, как я жила без спирали три года, пока ты был прикован к постели и не было ясно, поднимешься ты с неё или нет?

— Давай не будем цепляться к случайно оброненным словам, хотя согласись, что твоё решение поставить спираль накануне отъезда выглядит загадочно, если не сказать, подозрительно…

— Дурак!

Я ведь с нетерпением тебя ждала сегодня здесь и думала, что до самого отъезда ты пробудешь с нами, а поехать залетевшей не хотела, как и принимать гормональные таблетки и заставлять тебя пользоваться твоими не любимыми презервативами.

Всё, получил доскональный ответ, удовлетворён?

А, если даже нет, мне уже всё равно, будь здоров и не поминай лихом!