Названная женой (СИ) - Зима Ольга. Страница 25

— Послание от господаря нашего, да будут волны вечно ему гладки, запечатывается золотым ключом. Если послание особой важности и срочности, то оно перевязывается червлёной лентой и приносится к месхату. Месхат, — голос отдалился, словно говорящий отошёл от Гвенн, — это, да будет известно прекрасной царевне, цилиндр такой. Он места силы соединяет. Письмо, похоже, подменили по дороге до океанского месхата. И доставил его ши-саа Грэдди Потому что в настоящем говорилось о том, чтобы Нис не забыл явиться на вечерний прием Четырех океанов.

«Допросили?» — хотела разузнать Гвенн, но вышло одно шипение.

— Разумеется, за Грэдди тут же послали. Неожиданно оказалось, что эта тварь-из-ила пропала. Мне это огорчительно больше всего, ибо я сам набирал дворцовую гвардию лично. Грэдди служил на границе не один год. Да, прекрасная царевна, участие в боях с волками говорит о многом. А Грэдди с Тёплого моря не был трусом. И, как мне казалось, не был подлецом. Нис обходил его, не давая повышения. Родня Грэдди в печали и отказывается верить в его предательство.

— Ты утомляешь её, — раздался сердитый голос Лайхан. — Ей нужен отдых! То Нис ей покоя не давал, то ты! Ей вовсе не полезно…

— Прекрасной царевне полезно знание: быстрее уснёт, — ровно ответил дядька Скат. — Ведь тому, что наш царевич жив, мы обязаны именно ей. А она волнуется: вон как ходят глазные яблоки. От месхата до нашего царевича послание принёс Дроун. Дроуна уже допросили, и он согласился на открытие памяти. Айджиан посчитал это излишним, вишь ты, поверив слову княжича Тёплого моря. Так вот, на пути следования царевича была расставлена сеть настолько сильная, что в ней запутался даже наш Нис. Запутался и упал прямо к керранам, что практически невозможно. При нарушении водоворота Нис должен был только упасть на песок, но никак не оказаться в ловушке со стаей одних из самых опасных для него созданий. Невозможно и этакое их количество одновременно: Айджиан, зная их злобу и действие на его обожаемого сына, выжег все места их обитания.

Гвенн потянулась на губке, оценив её мягкость. И заметила, что сделала это почти безболезненно. В очередной раз попереживала о своих волосах — хороша же она будет лысой! — и уснула.

Проснулась от тихого взволнованного голоса, явно не Лайхан и не дядьки Ската:

— Как она?

А вот правильно! Пусть поволнуется! Не будет утаскивать её в водоворот, не будет смотреть как на самое большое сокровище, не будет касаться так нежно, словно она вот-вот расколется на части!

— Гвенни, — на выдохе, словно нежная утренняя волна касается прибрежного песка. И хочется поддаться этой вкрадчивой мягкости, и бесполезно. На сухом берегу ничего не может вырасти. Гвенн отвернулась. Какая же она, должно быть, сейчас страшная! Раны затянулись, но лицо обожжено. Она лишилась своего главного оружия! Как долго будет приходить в себя, неизвестно.

— Гвенни, рыбка моя.

Опять этот фомор свою чушь мелет! Сейчас ещё начнет про дельфинов!

— Твои волосы, как дельфины, ноги — мрамор, губы — коралл…

Вот точно бы поколотила! Гвенн сглотнула, но тут Нис продолжил — гортанно, тревожно:

— Я готов пройти сто дорог, лишь бы встретить тебя одну,

Я готов проплыть сто морей, чтобы встретить твою весну,

Я не помню имён и дат — слишком часто себя терял,

Огонёк в черноте погас, я так долго тебя искал…

Тёплая рука опустилась на голову, запуталась в волосах. Гвенн распахнула глаза. Чёрные пряди Ниса были не заплетены привычно, развевались змеями вокруг головы. Глаза цвета самой весны — от ярко-жёлтого у зрачка до бархатно-зелёного по краю — глядели прямо на Гвенн.

— Не смотри так, — она привычно прикрыла глаза ресницами. — Кожа ещё розовая?

— День-два, и для всех ты будешь самой прекрасной.

— А для тебя? — удивляясь себе, спросила она.

— А для меня ты прекрасна всегда.

— Нис, ну какой же ты… ты меня совсем не знаешь!

Тот подхватил её руку, поднёс к губам.

— Вижу шрамы. Старые, их не стёрло время. Маленькая Гвенн царапала себе руки, чтобы ощутить жизнь? Чтобы почувствовать хоть что-нибудь в этом холодном Чёрном замке. Пусть — боль. Это лучше, чем равнодушие. А ещё я вижу мозоли от лука и меча. Много, очень много часов наедине с оружием.

Гвенн дёрнулась сердито, но Нис продолжал держать, грея её кожу губами.

— А ещё моя Гвенн очень отважная. Одна против стаи керранов… Не выдержал бы никто. А ты…

— Ну что? Ну что — я?!

— Волчица. Гордая и прекрасная. Которую не поймать. Которая может только сдаться сама. Я буду ждать, Гвенни. Я буду ждать…

Реальность опять уплыла, оставив только ожидание чего-то хорошего — тёплого и искристого. Рассвета ясного дня или начала долгожданного праздника.

В следующий раз Гвенн очнулась от незнакомого голоса:

— Мне не хотелось бы беспокоить вас, однако пришло письмо для царя нашего Айджиана, Балора Второго, да продлятся вечно его дни. Он счел необходимым ознакомить вас с некоторой его частью, так как ответ должен быть предоставлен незамедлительно. Ши-саа Лайхан, как бы ни грело меня ваше изысканное общество, но, к моему прискорбию, я прошу вас покинуть покои царевича. Примите мои глубочайшие сожаления по этому поводу.

Дверь негромко, но словно бы сердито закрылась. Гвенн разлепила один глаз и вздрогнула: прямо перед ней сидел тюлень. С гербовой бумагой в плавнике. В ослепительно белой жилетке с золотыми пуговицами, с золотой цепочкой на пятнистой шее.

И улыбался.

— Чтобы не утомлять вас долее необходимого, прекрасная царевна, я поведаю вам содержание вкратце. Письмо это слишком острое, как обломок айсберга, и такое же опасное; полное завуалированных угроз, от которых сердце моё плачет кровавыми слезами.

Гвенн кашлянула, призывая оставить слезы в покое и перейти уже к сути.

— Владыка Благого Двора Дей, крайне встревоженный вашим положением в морском царстве, пишет: «Если царевне Гвенн грозит опасность и если ей лучше будет на тверди, то её нужно безотлагательно туда сопроводить», — прочитал тюлень, скосив сливовый глаз на бумагу.

Царевна Гвенн фыркнула на странное слово «твердь» и тут же виновато прикрыла рот. Тюлень откашлялся и продолжил:

— Подписано Деем, владыкой Благого Двора и всех Пресветлых земель, королём Дома Волка. Но я узнаю почерк моего дорогого, любимейшего друга среди благих, многоуважаемого Джареда!

— У Джареда нет друзей!

— Дорогая царевна, если он думает, что у него нет друзей, это не значит, что их на самом деле нет! Это заблуждение многих благих ши.

Тюлень со слишком хорошими манерами и медовым голосом сложил плавники, прижимая к груди письмо.

— Эти формулировки ранят мне сердце! Ах, совершенно не понимаю, отчего мой дорогой советник настолько жесток к старому тюленю! Если ещё и царевна огорчит меня…

— Вы кто? — вырвалось у Гвенн.

— Кто я? Кто — я?! Простите, простите мне мою невежливость, я так торопился зачитать письмо… — тюлень соскочил на упругий хвост и изогнулся в поклоне. — Маунхайр, второй министр морского царя.

— Бен-варра Маунхайр? — уточнила Гвенн.

Тюлень улыбнулся ещё шире, подпрыгнул на гибком плавнике и вновь уселся в кресло, уложив хвост рядом.

— Дайте догадаюсь, — не удержалась Гвенн. — Вы занимаетесь внешней политикой и ведёте торговлю?

— Наша царевна умна не по годам.

Толстый тюлень забавно поморщился добрым и мягким лицом. Слишком добрым и мягким, чтобы выказывать настоящие чувства. Пошевелил усами, и в улыбке сверкнули маленькие, но явно острые зубы хищника.

— У нас один большой дом на всё царство. Благим и неблагим должно быть непривычно. Благие уступают неблагим в торговле, да. Все, кроме моего дражайшего друга, советника Джареда.

— Он мой кузен, — гордо произнесла Гвенн.

— Оу! — Маунхайр оглядел её с новым интересом. — Кровь не спрячешь.

Тюлень печально вздохнул, совсем как ши. Пошевелил редкими усами, вновь постучал хвостом о низ стула, привлекая внимание.