Названная женой (СИ) - Зима Ольга. Страница 7

Голосили из центра получившегося кокона.

— Не уследил, царевич! Шесть глаз: два на месте, два на затылке, два в уме, а всё одно не уследил! — щупальца судорожно обхватили Ниса по новой.

Гвенн вложила кинжал в ножны и взялась обходить по кругу сладкую парочку. На высоком, статном Нисе полуфомор смотрелся как изящный живой воротник.

— Я старался! Кормил по часам! Не отходил перед скачками! Как они умудрились, я не знаю! — голос возвысился, а из копошащейся кучи показалось лицо.

Длинный нос, огромные тёмные глаза, синие полоски по лбу и щекам, сосульки волос, собранных в копну — и восемь непрерывно шевелящихся щупалец на месте ног. Надо понимать, подросший Ваа!

— Ваа, — Нис попытался прервать спрута и отлепить его от себя.

Не сработало. Ваа плотнее перехватил его щупальцами, копна волос ожила и тоже прильнула к Нису, залепляя царевичу рот.

— Не вели казнить, вели слово молвить! Доигрался твой Игрун! — тут же сбавил тон и деловито договорил: — То есть, я его откачал, конечно, но сегодня он не ездовой, это уж точно!

— В-в-в!.. — Нис опять попытался что-то сказать и опять потерпел неудачу.

— Я уже думал, кем бы его заменить. Игрун, конечно, такой один, но вот среди недавно отловленных есть экземпляр, знаешь, такой… — Ваа задумчиво постучал кончиком щупальца себя по щеке. — Похожий, да. Правда, совсем-совсем дикий. О, прости, ты что-то хотел сказать?

Нис, с зажатым ртом, одарил высунувшегося вперёд непочтительного осьминога таким взглядом, что сразу стало ясно: всё ещё хочет.

— Да, да, помню этикет, сейчас с тебя слезу, — тот оглянулся, увидел Гвенн. — Только не говори, что она пришла с тобой!

— Я пришла с ним, — Гвенн улыбнулась.

Осьминог от удивления приоткрыл рот, отцепил от Ниса все свои щупальца и перетёк на пол. Царевич недовольно оправил кафтан и кушак.

— Гвенн, это Ваа, — повел рукой от неё к осьминогу. — Ваа, это Гвенн.

На сем представление закончилось.

— Ещё и верхняя! Где ты её откопал?! — спрут всплеснул половиной ног. Нис пихнул его в бок. — То есть, мне очень приятно, ши-саа Гвенн!

— С чего это ши-саа? Сам назвал меня верхней!

Супруг оглядел Гвенн укоризненно и покачал головой, зато Ваа изрядно оживился:

— Это мой язык во всем виноват, он с тёркой, но без костей!

Ваа высунул ярко-синий с серыми пятнами язык и расправил уши — большие, угловатые, полупрозрачные.

Похоже, Гвенн как-то выдала свою оторопь — Ваа гнусно захихикал.

— Какая женщина, Нис! То есть царевич, конечно! — толкнул фомора локтем. Вопросил громким шепотом: — Стихи-то уже ей читал? Надо, чтобы она обратно наверх не вздумала выпрыгнуть!

— Ваа! — одно имя в устах Ниса прозвучало, как обличительная тирада от Джареда, немало выговаривавшего Гвенн за ее проступки. — Что ты сечешь прибой?

— Он стихи пишет! — бессовестный спрут загородился от Ниса ладонью и обращался только к Гвенн. — Очень советую! А я что? Я ничего! Это всё язык!

— Я тебе язык оторву, щупальца узлом свяжу, а руки к делу приставлю! Познакомились, и будет, — вспыхнул Нис. — Что ты говорил про Игруна?

— Про Игру-уна-а? — Ваа озадаченно нахмурился.

— Да, про Игруна, — поддержала Гвенн. — Мне тоже теперь интересно, что там со скакуном Ниса.

— Про Иг-ру-на, — Ваа стукал себя кончиком щупальца по лбу с каждым слогом. — Так-так-так. Так! Точно! Игрун! Его отравили, Нис, придётся искать другого для сегодняшней гонки! Или не участвовать! Однако ты ничего не теряешь, проведёшь время с Гвенн.

Два крепких, толстых щупальца свились спереди невежливого монстра, намекая на другие объемные полукружия, выгодно отличавшие Гвенн от фоморок. Нис терпеливо вздохнул и ушёл дальше по проходу.

Гвенн не обеспокоилась бы: глухие звуки шагов и скрип открываемой двери — всё звучало достаточно безобидно, но Нис, этот сдержанный, замороженный фомор, отчётливо вскрикнул. Ваа рванулся на звук вместе с ней.

Из-за привычного внутреннего убранства — тут тоже были стойла, кормушки и по стенам висела упряжь — Гвенн упустила из виду, что речь идёт о морских конях, то есть коньках. Поэтому остолбенела прямо в дверях, загородив Ваа проход и обзор. Нис стоял на коленях перед лежащим на боку обессиленным коньком, гораздо более крупным, чем Гвенн видела в соседних стойлах.

Скрученный хвост был поджат, бок то вздымался, то опадал, а вытянутая на песке конусообразная морда казалась безмерно печальной.

— Ой! Ну! Гвенн! Нис! Игрун! — Ваа выглядывал то из-под локтя Гвенн, то над плечом, но, так и не протиснувшись, подпрыгнул вверх, присосался щупальцами к стене, прополз до потолка и пролез внутрь над её головой. — Эй! Нис! Ну не убивайся так, он скоро оклемается!

— Игрун, — Нис обращался только к своему коню. — Слышал? Золотце моё. Скоро поправишься.

Погладил подрагивающий сиреневый бок, почесал голову между двух рожек.

Конь, хоть и морской, огорчённо заржал — свистяще, непривычно.

— Да не расстраивайтесь вы оба! — Ваа забрался Нису под локоть. — И похороны не разыгрывайте! Игрун, не печалься! Ну, подумаешь, не поучаствует Нис один раз, одной раковиной меньше! У него зато глянь какая краля!

Ваа знакомил не Гвенн с морским коньком, а морского конька с Гвенн. И хотя на сей раз похрюкивание и взгляд больших, словно прилепленных снаружи глаз показались ей одобрительными, она предпочла думать, что Игрун всё-таки просто животное. Пусть и морское.

— Сравнение меня с уткой неуместно.

— Утки?! Кто такие утки? — Ваа удивился. — Я имел в виду самку кракена, то есть кралю! — и опять сложил перед своей узкой грудью полукружия из щупалец.

Нис решительно поднялся с колен.

— Нет, я буду сегодня участвовать, и если князь любой впадины или океана помешает мне, пущу в ход хлысты!

— Ой! Нис злится, прячьтесь в раковины и тушите свет, — Ваа кивнул, переместился к Гвенн, быстро перебирая щупальцами, а потом решил объяснить: — Я скажу, пусть передадут всем: сегодня правила соблюдать поголовно, есть опасность для жизни! «Юный сир-р-р», — передразнил Мигеля, — не в духе.

— Игру-у-ун, — вернулся Нис к коньку. — Ты мой хороший. Потерпи, Ваа тебя полечит.

Тот выдохнул, подняв со дна мелкую белую взвесь.

Нис погладил свою зверюгу по вздымающемуся боку, и Гвенн была уверена: поделился магией. Гладкая сиреневая кожа конька заискрилась под его рукой.

— Не горячий, — чуть спокойнее произнес царевич.

— Конечно, не горячий! Почти в порядке, — Ваа обернулся к Гвенн. — Игрун жует всё, что подсунут. Второй раз травится. Прошлый раз царевич так и просидел с ним всю ночь.

— Это не то, что я бы хотел показать тебе, — Нис поднялся с колен.

— Я увидела, что хотела, — ответила Гвенн.

Она слишком мало знала о царстве фоморов, зато достаточно много — об играх Благого двора, о заговорах и ядах, которыми обменивались противники не меньше, чем улыбками. Чоканье бокалов и переливание вина… Даже эту традицию, считавшуюся совершенно дружеской, благие успели извратить: бывало, что они переливали ядовитое вино и пили с ничего не подозревающим собеседником, держа наготове противоядие или заранее его проглотив.

Бесхитростный и простой Нис выглядел совершенно непохожим на опытного интригана. Гвенн улыбнулась:

— Покажи мне ваших диких коньков.

Вертлявые игруны хрюкали — иначе и не скажешь! — подпрыгивали на изогнутых хвостах, бодали плетёные стены в самом дальнем углу загона.

— Разве у верхних есть что-то похожее? — горделиво произнес Нис.

— У нас есть всего лишь эйтеллы, — нарочито небрежно ответствовала царевна.

В зелёных глазах промелькнуло что-то. Досада, удивление, недоверие? Пожалуй, недоверие.

— Летучие кони? Сказка!

— На одной из таких сказок я и каталась, — Гвенн вздохнула от накатившей грусти.

То, что она каталась всего лишь один лишь раз, вцепившись в спину Джареда, визжа и посматривая одним глазом на внезапно уменьшившиеся лоскутки лугов, лесов и синюю змейку Айсэ Горм, лучше было не говорить. К тому же советнику она сказала, что визжала от восторга. Он только вздёрнул светлую бровь, обдав холодным взглядом и всем своим видом давая понять: врать нехорошо. Гвенн и не лгала. Ну, может, самую малость. Всё же утаённая правда так сильно била потом, что она нехотя произнесла: