Под сенью исполинов (СИ) - Калинин Никита. Страница 69

По центру стоял укрытый реаниматор. Брезент лежал не на самом аппарате, а на некоей конструкции вокруг, образуя шатёр с наглухо зашнуренным входом. Вика догадалась характерному гулу, порождавшему слабые вибрации воздуха в пещере. Не могла не догадаться – слишком хорошо знала этот звук.

Точно таким же куском брезента закрывался проход в стене между двумя столами, который в первый раз она не заметила.

Девушка остановилась, прислушалась. Тихо. Ничего, кроме исчезающе слабого гула из-за спины. Закусив надтреснутую губу, Вика шагнула к проёму и чуть отодвинула брезент.

И тут же с визгом отпрыгнула – чьи-то холодные пальцы схватили её! Кожу обожгла боль, Вика попятилась, озираясь, задышала часто и сбивчиво, прижимая руку, как испуганное дитя. Эхо не сразу улеглось, ещё немного поблуждав где-то по верхним ярусам пещеры.

Брезент не шевелился. Она огляделась: неподалёку в идеальном порядке лежали инструменты. Не раздумывая, Вика схватила большой разводной ключ. Набралась храбрости, вцепившись в холодную сталь как в последнюю надежду. Подступила ближе и рывком потянула на себя брезент.

«Милослава?!» – ошарашенно отступила Вика, но прилипший нёбу язык выдал нечто нечленораздельное.

Держась за решётку, на неё в упор смотрела белая как мел Милош: нагая и перемазанная чем-то – не то глиной, не то известью. Большие голубые глаза раскраснелись и слезились, она беззвучно плакала и дышала ртом.

– Сейчас… – прохрипела еле как Вика, откладывая в сторону тяжеленный ключ. – Я помогу...

Он наверняка насиловал её – синяки на теле Милош темнели повсеместно, а костяшки покрывали багровые ссадины. Видимо, повреждённая всё же кое-как дралась, пытаясь защищаться. Бессмысленный взгляд полнился страхом, Вика внутренне сжалась от омерзения – перед ней, по сути, стоял ребёнок, вечное дитя. Как можно было?..

Решётка состояла из разогнутых стоечных дуг, которыми к модулям обычно крепились зонды и антенны. Внимательно осмотрев всё, она отчего-то не нашла ни замка, ни петель, ничего вообще, что работало бы на открытие импровизированной тюрьмы. Это сбило её с толку. Как тогда он посадил туда пленницу?..

Милош жалась к алюминиевым прутам всем телом и пристально, неотрывно смотрела на Вику. За спиной повреждённой виднелся спуск и поворот, из-за которого лилось голубоватое свечение, достаточно яркое и слегка пульсирующее. Грау шагнула было к ней чтобы как-то успокоить, сжать руку, как вдруг ощутила слабый электрический укол в затылок.

Импульс! Её ищут!! Если бы Ординатор имел тело, то Вика сказала бы, что в тот момент он, застывший, будто парализованный, вдруг пошевелился, дёрнулся, борясь со снотворным мороком. Нечто блокирует его тут!..

«Ординатор не бросал её!..» – потеплело на душе.

Сконцентрировавшись на собственных мыслях, она попробовала «разбудить» бестелесного. Опёрлась рукою на стол, закрыла глаза. Но без толку. Как ни старалась, Ординатор оставался нем. Более того, она почувствовала, как усугубляется его «сон» – присутствие его слабло и ощущалось теперь лишь на самом краю сознания…

Сдавшись, Вика открыла глаза.

Визг увяз в пересохшем горле; она попятилась и запнулась, упав спиной на шершавый каменистый пол.

По ту сторону решётки стоял мужчина! Худыми руками он так же цеплялся за прутья и льнул к ним телом, всём в пигментных пятнах на местами провисшей, сухой старческой коже. Только лицо ещё пару секунд хранило черты голубоглазой Милош – трансформируясь, оно раздалось вширь, надвинув на маленькие глазки массив лба. Он так же смотрел на Вику. Неотрывно. Бессмысленно. Холодно.

Вика отползла, вскочила. Огляделась, загнанно ссутулившись. И опять схватила разводной ключ, прижав его к себе. Стало вдруг холодно, её заколотило. Паника выстелила пол острыми осколками стекла – девушка заметалась, не в силах оставаться на месте. И не нашла ничего лучше, кроме как броситься бежать вниз по коридору. Мимо грота, где очнулась, всё ниже и ниже, не замечая ни усиливающегося жара от голубых стен, ни стремительно пустеющего сознания, в котором уже не оставалось места ничьим мыслям, кроме её собственных – пущенных кубарем с обрыва.

Только когда заныли с непривычки ноги, а бой сердца уже мешал дыханию, она остановилась. Коридор вёл вниз и неуклонно уменьшался. Всё чаще встречались по полу куски породы разных размеров, стены и потолок обрастали клыками и зазубринами – выработка тут шла с меньшей аккуратностью. Или же те, кто делал этот ход, спешили.

Вика не смотрела по сторонам, когда бежала. Но теперь ей казалось, что в панике она пропустила ответвление коридора, и не одно. Она нащупала более или менее ровный участок стены, прислонилась. Перевела дыхание, вслушиваясь в заслоняемую буханьем сердца тишину. Ей то и дело мерещилось, как стонут разгибаемые прутья и шлёпают по камню босые ноги…

Руки устали держать ключ. Весил он никак не меньше пяти килограммов, но бросать его Вика даже не думала. Вот был бы ремень!..

Переведя дух, дальше она пошла уже осторожно. Подспудно Вика понимала, что спускаясь ниже, едва ли набредёт на выход на поверхность. Но возвращаться в пещеру с… этим…

Спустя некоторое время Вика начала считать шаги. И сбилась уже на третьей сотне. Коридор отчего-то петлял, точно проложившие его ориентировались одним им понятным способом. Становилось жарко. Китель лип к спине, а по шее стекали ручейки пота. Но при всём этом дышалось отчего-то легко, как если стоять в натопленной бане, а голову опустить в бочку с ледяной водой, чтобы хватать воздух над самой гладью.

Когда мысль повернуть назад из назойливой мошки превратилась в ловкого паука, липкими тенётами опутавшего всякое стремление продолжать путь вниз, тоннель внезапно вышел в горизонтальную плоскость. Вика поняла, что уже не спускается только благодаря мелким кусочкам породы, которые больше не катились впереди, вылетев из-под пыльной подошвы.

Девушка остановилась. Вытерла со лба пот, прислушалась.

Тихо. Ни шороха. И пусто. Пусто внутри, в голове, словно вычищено там всё. И оттого страшно. Там, где был Ординатор, зияла пустота. Чёрная, как пролом куда-то… во тьму.

Испугавшись собственных мыслей, Вика поспешила дальше. Она не отдавала себе отчёта, что пустота та, тьма в зияющей на месте Ординатора ране только ширилась, росла по мере её продвижения ниже. Будто нечто, вытесняющее бестелесного, ожидало прямо по курсу…

Лицо было в чём-то липком. Скорее всего в слюне. Возможно, в крови – от удара голова выскочила из фиксаторов нейроинтерфейса и Роберт скулой прочувствовал, что панель «Осы» очень даже твёрдая. Она теперь не светилась, а экзотело не воспринимало команды оператора. За триплексом густела непроглядная чернь. Понятное дело – ни о какой смене режимов зрения и речи не велось. Хорошо хоть…

Роберт сглотнул. И сморщился – горло пересохло, его тут же разбил кашель.

Сухо! Во рту сухо! Сублимация кислородных брикетов прекратилась!

Роберт непроизвольно задержал дыхание. Надолго его не хватило – выдохнув, он жадно схватил ртом воздух и снова закашлялся. Ничего не оставалось, только смиренно дышать сладковатым на вкус газом.

Голова никак не втискивалась обратно, в фиксаторы нейроинтерфейса. Он и в добрые-то времени делал это с некоторым трудом из-за размеров собственного черепа, а тут… Но Роберт не сдавался. Прекратить попытки в его случае значило бы расписаться под чертой на пыльном пергаменте, поданном костлявой рукой.

Пот заливал глаза. Жутко зуделась левая стопа и давил мочевой пузырь. Роберт стойко терпел и пробовал, пробовал. Шея уже болела так, словно на ней попеременно посидело человек десять, а грёбаные фиксаторы никак не желали принимать обратно круглый череп. Но русские не сдаются…

Панель мельком мигнула, вселив в Роберта хлипкую надежду. Экзотело не активируется, покуда нет оператора. А оператора для него нет, пока датчики долбаных фиксаторов не сообщат ему обратное. Даже если он сгниёт внутри, так и не изловчившись впихнуть голову обратно в заветные подушечки.