Последняя воля Нобеля - Марклунд Лиза. Страница 91
Пусть делают что хотят.
Она выключила компьютер и некоторое время неподвижно сидела за столом, глядя в окно. Летняя ночь отливала черной синевой. Дул ветер, но было тепло. В старом доме Гопкинса горел свет — на кухне и в цокольном этаже. В доме Эббы было темно. Наверное, она еще не вернулась из больницы.
Глаза горели от переутомления, но сна не было. Она вошла в ванную и остановилась в двери, глядя на ванну. Она была пустая и чистая: Анника отполировала эмаль замшей. Никаких больше мертвых женщин в ее ванне.
Она вздохнула, вздох перешел во всхлип, а затем в рыдание.
«Он вернется, — подумала она. — Он должен вернуться домой. О, Господи, сделай так, чтобы он снова вернулся ко мне!»
Она уселась на унитаз и подперла голову руками, прислушиваясь к своему тяжелому дыханию. Удары сердца отдавались в ушах, руки мелко дрожали.
«Как ты мне нужен. Я люблю тебя. Прости меня, прости».
— Я же не хотела тебя обидеть, — прошептала она.
Она заплакала, обхватив руками голову, и плакала до тех пор, пока не иссякли слезы. Она не могла больше плакать, в доме стояла тишина, а в душе поселилась невероятная пустота.
Анника посидела еще несколько минут, а потом встала, чувствуя себя совершенно разбитой и измотанной.
«Все устроится, все устроится само собой. Не знаю как, но все уладится».
Она взяла зубную щетку, потянулась к тюбику и обнаружила, что он пуст. Почистила зубы водой, потом вымыла лицо дорогим мылом и причесалась. Внимательно посмотрела на себя в зеркало — какие у нее припухшие и отчужденные глаза. Она нагнулась через раковину ближе к зеркалу; лицо покрыла тень, смазавшая черты.
Она закрыла глаза, выпрямилась, вновь открыла глаза и оглядела ванную.
Все сияет, блестит и пахнет хлорной известью.
Анника выключила свет и вышла на лестничную площадку. В окутавшей ее темноте почему-то стало легче дышать.
«Все зависит от меня, — решила Анника. — Я все сделаю, если захочу. Главное — начать. Хуже уже не будет».
Она сделала несколько шагов к лестнице, когда раздался трескучий грохот. Звук был каким-то нереальным, как во сне, и показался Аннике страшно далеким. Она не испугалась, скорее удивилась. За грохотом тут же последовал оглушительный звон разбитого стекла.
Что за черт?..
Она выбежала на лестницу. В лицо ей ударил порыв ветра. Фигурное окно рядом с входной дверью было разбито и зияло, впустив в дом ночь. Анника подошла ближе, и только теперь до нее дошло, что случилось. От страха у нее зашевелились волосы. Кто-то среди ночи бьет стекла в ее доме. Кто-то подошел к крыльцу и разбил фигурное окно…
Сердце Анники бешено забилось, она задышала так, как будто бежала длинную дистанцию. Перескакивая через три ступеньки, кинулась к разлетевшимся по полу осколкам, и в это время дом потряс второй удар. На этот раз над головой Анники.
Разбилось окно в спальне Эллен.
Она повернулась и бросилась наверх. Рывком распахнула дверь дочкиной спальни, и в этот момент в разбитое окно влетел какой-то тяжелый темный предмет с приделанным к нему тлеющим фитилем.
Еще до того, как предмет упал на пол, Анника поняла, что это.
Большая стеклянная бутылка, полная жидкости и заткнутая горящим матерчатым фитилем. Коктейль Молотова.
Когда бутылка ударилась об пол, разбилась и в комнате вспыхнуло ревущее пламя, Анника закрыла дверь. Жар огня проникал сквозь дверь, обдавал горячей волной. Анника отбежала от двери, слыша, как воет огонь за тонкой дощатой филенкой. Господи, этого не может быть. В следующий момент разбилось оконное стекло в комнате Калле. Через полуоткрытую дверь Анника видела, как на детскую кроватку упал тяжелый кирпич. Она понимала, что надо бежать в спальню, но не могла пошевелиться. Она безвольно смотрела, как в разбитое окно влетает еще одна бутылка с горящим фитилем в горлышке. Если это тоже бутылка, то последняя ли?
Столб огня ударил в потолок спальни Калле, как только бутылка разбилась, ударившись о стену над кроватью сына. Мгновенно испарившийся бензин вспыхнул, огонь начал стремительно пожирать занавеску с машинками и книжную полку из ИКЕА.
Анника смотрела на огонь как зачарованная, не в силах сдвинуться с места. Жар такой невыносимо горячей волной обдал ее волосы и кожу, что она инстинктивно попятилась к закрытой двери спальни.
Дети. О господи, дети!
Она с трудом открыла дверь и ввалилась в спальню, закрыла дверь. Под одеялом виднелись маленькие силуэты детей. Прочь отсюда, прочь!
Самое опасное — это дым, убивает дым, а не пламя, во всяком случае, сначала. Она взглянула на закрытую дверь и увидела, что ядовитый дымок уже просачивается сквозь щели. Она бросилась к кровати и сорвала с Эллен одеяло.
— Дети! — неистово закричала она, бросив одеяло на пол и стараясь заткнуть щель между дверью и полом. Потом она снова метнулась к кровати. — Эллен! — закричала она, ставя дочку на ноги. — Эллен, нам надо быстро бежать из дома!
Девочка испуганно смотрела на мать, ничего не понимая со сна. Анника подхватила девочку на руки и подбежала к окну, чувствуя влажное от пота горячее тельце под пижамкой.
— Эллен, — прошептала Анника, едва дыша. — У нас пожар. Я помогу тебе выбраться отсюда. Ты побежишь к изгороди, сядешь там и будешь ждать меня и Калле. Поняла?
Девочка громко заплакала.
— Мамочка, — кричала она, — мамочка, нет, мама!..
Анника расцепила обвившие ее шею ручки Эллен и поставила девочку на пол у окна. Потом вернулась к кровати и сдернула одеяло с Калле.
— Калле! — крикнула она, тряхнув мальчика за плечи и срывая простыню с половины Томаса. — Калле, иди к окну, встань рядом с Эллен. Наш дом горит!
Мальчик сел, ничего не понимая. Белая повязка на голове выделялась в темноте ярким пятном. Анника слышала, как за дверью ревет пламя.
— Калле, сюда!
Она бросилась к дочери, скручивая простыню в тугой жгут. Этот жгут она обмотала вокруг туловища кричавшей девочки. Нет, она не хочет, чтобы ее обвязывали простыней, она хочет к папе. Эллен, ничего не соображая, бросилась к двери. Анника поймала ее.
— Эллен! — крикнула она. — Эллен, послушай меня. Мы умрем, если ты не будешь меня слушаться!
Калле громко плакал у окна, трясясь всем телом. Углом глаза Анника заметила темную полоску на штанине, Калле обмочился.
— Мама! — кричал он. — Я не хочу умирать!
«Я не смогу ничего сделать, — мелькнуло в голове Анника. — Мы все умрем. Я ничего не смогу, это невозможно».
Где-то в глубине души она понимала, что так думать нельзя, что все зависит от нее, она спасет детей и спасется сама.
Она поставила дочку рядом с Калле, потом крепко обняла обоих.
— Вот что мы сделаем, — сказала она с ледяным спокойствием. — Мы начнем с тебя, Калле. Ты большой мальчик, ты справишься. Это очень легко. Я обвяжу простыню вокруг твоего живота, это будет как веревка. Я спущу тебя на террасу. Ты будешь стоять там и поможешь Эллен, когда я спущу и ее. Понятно?
— Я не хочу умирать, — хныкал Калле.
— Калле, — она приподняла пальцами его подбородок и заглянула сыну в глаза, — слушай меня, Калле. Ты мне поможешь. Ты большой мальчик и поможешь сестренке, когда я спущу ее вниз. Она еще такая маленькая.
— Я не маленькая, — сказала Эллен, и Анника, попытавшись улыбнуться, погладила дочку по щеке.
— Ты права, — быстро проговорила Анника. — Помоги мне спустить Калле вниз.
Эллен серьезно кивнула. Слезы ее мгновенно высохли.
Анника завязала голубую простыню на животе Калле.
«Смогу ли я это сделать, — подумала Анника. — Не уроню ли я его?»
В комнату повалил дым, края двери начали тлеть и обугливаться.
— Ладно, — сказала Анника, открывая окно, — ты готов?
Она заставила себя улыбнуться сыну, когда у него снова задрожали губы и он побежал было к двери. Анника быстро подняла его на подоконник, развернула лицом к саду и спустила его ножки с подоконника. Она привязала простыню к переплету оконной рамы и подтолкнула мальчика к краю. Мальчик вскрикнул от страха, жгут рывком натянулся, скользнул вниз еще на полметра, но Анника сумела его остановить.