Греческая любовь (ЛП) - Фолсом Тина. Страница 18

Прежде чем сумел остановиться, он выпалил своё настоящее имя. И чуть не пнул сам себя. Согласно плану, имя должно было быть самым обычным, не вызывающим подозрений, но план пошёл прахом, стоило ему взять её за руку. Тритон не хотел, чтобы София кричала чьё-то там ещё имя, кончая в его объятиях. Нет, он хотел слышать своё собственное, слетающее с её губ, когда он будет в неё входить.

Тритон вытер пот со лба, ошарашенно сознавая, как быстро эта женщина завела его, при этом абсолютно ничего не делая.

— Тритон? Какое необычное имя. Что-то мне напоминает… Ах да, это случайно не имя греческого бога? — спросила София.

Тритон проглотил удивление. Большинство смертных очень мало знали о греческой мифологии, тем более за пределами Греции.

— Да, э-э, мои родители назвали меня в честь одного из младших греческих богов. Они очень увлекались мифологией и историей.

— Так вы грек? Я слышу лёгкий акцент. — София улыбнулась, но её глаза не фокусировались. Она точно не смогла различить его черты, даже с такого близкого расстояния, иначе поняла бы сейчас, что они встречались раньше. Произошедшего между ними, он был уверен, она не забыла.

— Да, грек, — Тритон решил держать язык за зубами, не выдавая слишком много информации. На самом деле он не слишком задумывался над тем, что будет рассказывать о себе, так что пока лучше придерживаться только самого основного и думать, что говорить, чтобы не запутаться потом.

— Моя семья тоже. Моя мама гречанка.

И как он не подумал об этом? Теперь, глядя на Софию, он ясно видел сильное влияние греческой крови в её чертах. Не удивительно, что его тянуло к ней, теперь всё вполне объяснимо.

— Вы говорите на родном языке? — спросил Тритон.

Она отрицательно покачала головой:

— К сожалению, знаю только основы. Тётя всегда настаивала, чтобы мы говорили по-английски дома…

Он перебил:

— Ваша тётя? А разве вы не сказали, что гречанкой была ваша мама? Она не говорила с вами на греческом?

Улыбка Софии стала грустной.

— Они сёстры, Элени и моя мать. Но мама умерла, когда мне было пять. Меня и Майкла вырастила тётя в этом доме.

София позволила себе обвести взглядом комнату, пытаясь разобраться в том, что видит, но это были всего лишь цвета и формы. Что не имело значения. На самом деле ей необходимо отвлечься от мужчины, сидящего рядом.

Всё, что она могла о нём сказать, — высокий, и кожа у него светлая. Волосы, кажется, тоже. Что касается лица, она не различала, привлекателен он или нет.

Единственное, что понимала, — простое прикосновение его руки сначала успокоило её во время ссоры с Майклом, а потом взволновало, когда он и не подумал её отпускать. Она успокаивала себя и своё быстро бьющееся сердце тем, что это обязанность медицинского работника. Они помогали инвалидам (как же она ненавидела это слово) находить дорогу, а значит, должны были и прикасаться к ним.

Вот кто она: пациент. А он её медбрат, её очень высокий, очень сильный медбрат. Когда он накрыл руку Софии своей, её ладонь почти утонула в его. Даже когда не прикасался, она почти чувствовала мощь, исходящую от него, словно какую-то благожелательную ауру. Было в нём нечто чуждое и вместе с тем успокаивающее, и она приписала это его происхождению. Иностранцы всегда имели для неё определённое очарование.

— Эм, наверное, нам стоит обсудить ваш график, если только в агентстве вам уже всё не объяснили, — запинаясь, начала она.

— Вообще-то, у них не было времени. Мне сказали, что это срочно, так что я не заходил в офис. Вы можете просто объяснить, что вам необходимо, — предложил он извиняющимся тоном.

— Конечно. Что ж, я предполагаю, что так как встаю рано, вы, наверное, могли бы приходить пораньше, около семи тридцати? — спросила София, надеясь, что он не станет возражать. Ей понадобится помощь с завтраком и с подбором одежды, чтобы она не разгуливала потом как клоун.

— Приходить рано? Но я в любом случае уже буду здесь, — произнёс он в явном замешательстве.

— Здесь? Что вы имеете в виду?

— Ну, ведь это должность с проживанием по месту работы, верно? — спросил Тритон.

София чуть не подавилась собственной слюной. Она об этом не подумала и автоматически предположила, что её помощник будет приходить утром и уходить вечером. «С проживанием?» Как она могла позволить незнакомцу оставаться в доме наедине с ней? Особенно учитывая то, что он заставляет её сердце биться со скоростью тысяча ударов в минуту, и это даже не прикасаясь.

Она почувствовала, что он повернулся к ней.

— Извините, но мне было сказано, что работа включает в себя проживание, и честно сказать, это одна из причин, по которой я взялся за неё немедленно. Я сейчас съехал с одной квартиры и пока не нашёл другую, мне негде остановиться. Думаю, я смог бы на несколько ночей занять диван у друга, но наверняка отдыхать толком не получится, и мне будет трудно справляться с работой здесь.

— О, — Софии сразу стало плохо. Внутри поселилось чувство вины. Может быть, это обычное дело для медработников — проживание с пациентами. Она ведь даже не спросила об этом в агентстве, так что сама виновата.

Точно, и у неё ведь есть место. Две комнаты уже отремонтированы. Она заняла одну, и не было никаких причин, чтобы не отдать ему для проживания вторую. Никаких причин, чтобы быть эгоисткой.

Кроме того, агентство обладало хорошей репутацией и наверняка проверяло всех своих сотрудников, ведь они заботились о беззащитных людях. Ей не стоит бояться чего-то с Тритоном — за исключением собственного ничем не обоснованного притяжения. При том, что она не знала, как он выглядит, и могла только слышать его мелодичный голос, чувствовать прикосновения и да, запах, его чистый мужественный запах соли, моря и песка. Объяснить своё влечение София не могла. Соль и море? Странно. Где она могла чувствовать этот запах раньше?

— Конечно, — быстро произнесла София, пока молчание не затянулось. — Здесь множество комнат. Извините, что не подумала об этом раньше. Так ведь наиболее практично, верно? Уверена, в агентстве всегда так работают, да?

И почему она лепечет, как шестнадцатилетняя школьница, столкнувшаяся с предметом своего обожания?

— Да, это обычная практика. — Голос Тритона оставался спокойным и собранным.

Что он о ней подумает? Может, просто спишет всё на её состояние и не придаст этому значение? Конечно, если он поживёт с ней несколько недель, пока зрение не вернётся, она привыкнет и не будет так нервничать рядом с ним.

Единственная радость в том, что она не видит его лица, — её не смущает то, как его наверняка передергивает от её лепета, или, того хуже, то, как жалостливо он на неё смотрит.

— Так где я сплю?

«С таким страстным голосом — в моей постели».

София взяла себя в руки и тяжело сглотнула.

— Эм, я, ну-у-у… спальни на третьем этаже, — выговорила она, заливаясь краской до корней волос. Она даже не в состоянии произнести при нём слово «спальня» — ну что за безумие?

Глава 12

Тритон осмотрелся в комнате, куда привела его София. Уютно, хотя и не так просторно и роскошно, как он привык. Дом его родителей в океане, где он обычно жил, мог предложить гораздо больше в плане роскоши.

И пока у него не возникало желания переезжать. Его мать, Амфитрита, милейшая женщина в океане и обладала таким качеством как всепрощение. Даже когда он был неугомонным подростком, она его не наказывала. Зато отец был полной противоположностью: такой же вечно всем недовольный, как Гадес, и без малейшего намёка на утончённость. Но он всегда был честен. Какую бы драку не затевали Тритон и его сводный брат Орион, отец не вмешивался, оставаясь беспристрастным.

— Тритон? — неуверенный голос Софии был также неотразим, как зов сирен, и мигом выдернул его из задумчивости.

— Да? — откликнулся он, выходя в коридор.

Она стояла в дверях своей комнаты, всё ещё в халате.