Наследница крови. Возвращение (СИ) - Гусева Ирина. Страница 10

– А теперь развей его, – почти прошептал представитель первородных.

– А как?

– Представь, что движение потоков в смерче замедляется и они растворяются в остальном воздухе этой комнаты, – говорил он тихо, словно боялся спугнуть то ли меня, то ли смерч – так и не поняла.

Уставившись на воздушную воронку, представила, как она разлетается и рассеивается вокруг нас. Так. Не разлетается и не рассеивается. Представляю дальше. Фиг! А воз… тьфу, смерчик и ныне там. Уставилась пристальнее. У-у-у! Всё! Я начала злиться. Милый вьюнок уже не казался таким милым. Еще минуты три старательно пыталась прожечь взглядом это чудо природы… тьфу – магии. Начала закипать. Умиление сменилось стойким «чтоб тебя разорвало». В сердцах махнула рукой, отмахиваясь от смерчика. Раздался громкий «бум!». Меня основательно приложило спиной об пол. Ковёр несколько смягчил нашу встречу, но не намного.

– Какого… чтоб тебя, – простонала, потирая ушибленный затылок. Поискала глазами своего наставника, а точнее, подстрекателя. Данный субъект нашелся у дальней стены, правда, в отличие от меня, на ногах, но с не менее ошарашенным видом.

– Я просил развеять, а не взрывать.

– А я что, знаю, как это делать?

– Аккуратно, а не выбрасывать сырую силу в сконцентрированный поток управляемой стихии.

В ответ только похлопала глазами. И кого из нас больше приложило? Слова нормальные забыл. «Или у тебя последнее соображение вышибло», – ой, давно не виделись, тьфу – не слышались.

– Что произошло?

Поднимаясь с пола, оглядела комнату.

– Ничего, если не считать, что в подчинённую магией стихию ты закинула чистую силу. Она и сдетонировала.

– Я что?

Продолжая усиленно таращиться на ушастого, пыталась понять сказанное.

– Так, понятно, – резюмировал этот гений.

– Нет, не понятно, – возразила я, скрестив руки на груди.

– Ясно.

– Нет, не ясно.

– Ну вот раз не ясно и не понятно, тогда за учебники!

Весь остаток дня мы просидели за этими самыми учебниками. Ли пытался вложить в мою голову хоть какие-то основы теории магии. Опасения по поводу муторности штудирования талмудов оказались напрасны. То ли эльф был прирождённым педагогом, то ли в магии даже теория не так скучна, как можно было подумать.

Во время обеда я осмысливала новые знания. Оказывается, для подчинения стихий используют собственную энергию, рассчитав её концентрацию, исходя из желаемого результата. Когда в построенную магом матрицу, концентрирующую и удерживающую поток стихии, врывается неконтролируемая сила, матрица разрушается и возникает эффект лопнувшего воздушного шарика. Далеко не все маги-стихийники владеют всеми стихиями, а если и владеют, не все могут смешивать их в одном заклинании. Совместить несовместимое – например, воду и огонь – могут единицы, а договориться с силами стихий разом всех четырёх – вообще высший пилотаж.

После обеда штудирование фолиантов продолжилось. К вечеру в моей голове скопилось такое количество новой информации, что мозг уже отказывался принимать очередную порцию местной заумности. Тряхнула кудрями и захлопнула толстую потрёпанную книгу.

– Всё, у меня в голове каша. Нужно разложить по полочкам, а то я уже стихийников путаю с некромантами.

– Арина, их просто невозможно спутать! – в голосе ушастого наставника сквозило неподдельное удивление вперемешку с возмущением. – Некроманты используют энергию смерти, воззвание к ней кардинально отличается от взаимодействия магов с основными стихиями! Мы же только что это разобрали. Смотри, вот же схема, кому я её рисовал?

– Ли, я образно выразилась, – устало глянула на непонятливого эльфа, возвращая исчёрканный стрелочками и надписями листок. – Имела в виду, что у меня перегруз, голова сейчас взорвётся. Насчет «взорвётся» – это тоже образно, – на всякий случай уточнила, настороженно глядя на блондина. Мало ли. Он, кажется, тоже уже с неприкрытой тоской смотрит на стопку принесённых книженций.

– Ладно, на сегодня всё с теорией. Пошли ужинать.

Солидный кусок жареного мяса с овощами оказался очень в тему.

– Наелась?

– Угу, – прищурилась, словно сытая кошка, предвкушая мягкую постель и тёплое одеяло.

– Отлично. Пошли, – эльф улыбнулся и встал из-за стола.

«А что это он у тебя такой подозрительно активный?» О да, моё язвительное «я» явилось. И на самом деле, что-то подозрительно бодренько так подорвался, явно что-то задумав.

– И куда мы пошли? – сузив глаза, решила всё-таки уточнить.

– Как куда? Переходим от теории к практике – медитировать.

А глаза хитрющие. У-у-у-у, изверг! Тяжко вздохнув, поплелась к выходу из столовой. Ох, подозреваю, что сегодняшняя медитация пройдёт в спокойной обстановке, я бы сказала – сонной.

Усевшись на всё тот же ковер, во всё той же аудитории в подвале, я закрыла глаза. Ну совсем нет сил что-то там представлять и вгонять себя в состояние внутреннего покоя. Приоткрыла правый глаз – посмотреть, чем же занят сам великий гуру магии.

– Сосредоточься!

Ладно, фиг с тобой. Что там у нас по плану? Погружение в себя в поисках великой истины… тьфу ты – магии. Ага, море, солнце и песок… жара, жуть какая, ну вот как при такой визуализации можно абстрагироваться от внешнего мира? «Во загнула», – хихикнуло у меня в голове. Ага, я могу, когда хочу. А хочу… В памяти почему-то всплыла реденькая рощица, находившаяся в том, другом мире недалеко от конного клуба. Я верхом на моей любимой Снежинке. Тепло и солнечно. Мы едем среди тонких берёз… стоп! Мы?! То есть как это «мы»? Нет, мы со Снежинкой – понятно, но ведь ещё кто-то рядом. Я пытаюсь посмотреть на спутника, восседающего на высоком вороном жеребце, но солнечные лучи бьют в глаза, мешая рассмотреть лицо. Ощущение счастья и полной безопасности заполняло всё больше. Тепло лучей ласкало кожу, летний ветерок шелестел листвой и играл прядями моих волос, стрекотали кузнечики, а в зелёных кронах деревьев заливались птицы.

«Я люблю тебя! Люблю так, как никогда никого ещё не любил! Что бы ни произошло, что бы ни случилось, помни всегда об этом. Я тебя люблю!» Его губы касаются моих, тёплая рука нежно и властно ложится на талию. Тёплая волна поднимается изнутри, заполняя собой всё вокруг, солнечные лучи золотистыми ленточками режут воздух, отражаясь от листвы, поблескивают ультрамарином.

«Ва-а-а-ау!»

«Что, Эллочка-людоедка опять отдыхает?»

Я обернулась на знакомый голос и… постаралась вернуть челюсть на место. Передо мной завис… эм-м… светлячок? Точнее, гигантский светляк.

«"Светлячок" звучит лучше».

Хлоп-хлоп, похлопала в ответ ресницами.

«Аккуратнее, а то меня ветром снесёт».

Вот почему мне это хихиканье кажется знакомым?

«Ну вот, здрасте пожалуйста, столько лет вместе!»

О, сколько трагизма в голосе (блин, ну где я его слышала?), и Станиславский бы поверил… но не я.

«Эй, ты же это, которое моё «второе я»! Ехидина моя любимая!» Обрадовалась, как лучшему другу (хотя почему «как»?).

«Здесь так красиво!»

Я протянула руку к переливающейся перламутром ленте солнечного луча. К моему несказанному удивлению, ладонь ощутила нежное прикосновение. Заворожённо приподняла «ленту» на пальцах. По телу прошла мелкая дрожь, светящийся луч ластился к рукам, слушался каждого движения пальцев. Перламутр всё больше переливался ультрамарином. Пропустив сквозь пальцы распавшийся искристый поток, смеясь, подкинула его над головой и… завизжала – на меня обрушился поток холодной воды. Подскочив с мокрого ковра, захлопала глазами, ловя ртом воздух. С меня ручьями стекала вода. В полном недоумении, находясь в состоянии лёгкой контузии, поискала глазами Лиантиниэля. Данный субъект нашёлся прямо передо мной и на вид оказался не менее мокрым, правда, было отличие – он не выглядел ошарашенным и был явно чем-то недоволен. Вопросительно приподняв бровь, уставилась на него.

– Рина, драг тебя… – на этом его монолог запнулся, но глаза продолжали возмущённо поблёскивать.