Обыкновенная иstоryя - Андреева Наталья. Страница 6

– Институт чего, прости?!

Ее смех Сашеньку просто убил. Тетка смеялась до слез. Они стояли в зеркальной комнате и во всех зеркалах отражались нахохлившаяся, как воробей, до крайности смущенная таким ледяным приемом Сашенька и роскошная, величественная Лидия Павловна Бестужева. Госпожа и ее затюканная горничная. Королева и гувернантка детей ее дворецкого. Барыня и крестьянка со скотного двора. Ибо для Лидии Павловны запах «Красной Москвы» был так же оскорбителен, как и запах навоза.

– Ты можешь остаться здесь переночевать, – сказала она снисходительно, перестав смеяться. – Но завтра ты отсюда уберешься вместе со своим барахлом. Я тебе, так и быть, помогу. Двести пятьдесят в месяц будет стоить твоя квартира.

– Так дешево? – удивилась Сашенька.

– Долларов, дура, – начала терять терпение Лидия Павловна. – Поэтому тебе надо как можно скорее устроиться на работу. Я планировала пристроить тебя секретарем-референтом к одному моему клиенту, он мужик неплохой, денежный и щедрый, но там нужно знание иностранных языков, английского и хоть немного итальянского. Но главное – модельная внешность. Я не ожидала, что ты такая маленькая, – обидно сказала она. – Моя средняя сестра нормального роста.

Сашенька никогда не считала себя коротышкой. Сто шестьдесят пять вполне нормальный женский рост. У них в Грачах она даже считалась высокой. В провинции народ мельче. Но тетка возвышалась над ней почти на голову. Должно быть, в классе Лиду Горбатову дразнили Дылдой.

– Мне надо выпить, чтобы все это пережить, – сказала Лидия Павловна и, оттеснив племянницу плечом, зашагала на кухню.

Сашенька уныло двинулась следом. Собственно, это было одно огромное помещение: кухня, соединенная с гостиной. На низком столе перед огромным угловым диваном стояла открытая бутылка вина и бокал со следами чего-то красного на дне. Сашенька, которая пила только шампанское по большим праздникам, опять впала в ступор. Вино? В будни? И не за ужином?

Тетка меж тем даже не обратила на бутылку внимания. С кухни она вернулась с пузатым бокалом, в котором в чем-то янтарном, пахучем плавали кубики льда. Наверное, это и называлось «мне надо выпить».

– Тетя Лида, может, мне покушать что-нибудь приготовить? Я умею, – лихорадочно пыталась растопить лед несчастная Сашенька.

– Я ужинаю в ресторане. И не зови меня тетей. Еще чего! «Тетя Лида», – Бестужева поморщилась. – Это старит лет на десять. Не вздумай обращаться ко мне так на людях. Вообще забудь это «тетя Лида».

– А как же мне вас называть?

– Ликой. Лидия – имя старомодное. От него так и воняет Грачами. Для своих я Лика. Для тебя, так и быть, тоже. – Тетка сделала из бокала внушительный глоток и, усевшись на диван, закинула ногу на ногу и сказала. – Минут пятнадцать у меня еще есть. Итак, на чем мы остановились? Ах, да! На институте. Ну и в какой же институт ты, милая, собралась поступать? Второе высшее образование тебе не помешает, это верно.

– В Литературный.

– Ты что-то пишешь? – на лице у тетки было глубочайшее изумление. Кажется, Сашеньке впервые удалось ее чем-то заинтересовать.

– Да, стихи.

– Почитай.

– Как, сейчас?

– Ну да. А что тут такого? Ты же поэт, – насмешливо сказала тетка. – Неужели наизусть ничего не помнишь?

– Помню. Но… Я не готова, – промямлила Сашенька.

– Тогда какой же ты поэт? В литературе огромная конкуренция. Как говорится, кто смел, тот и съел. Читай, – велела тетка.

Сашенька с трудом проглотила комок в горле и без энтузиазма, заикаясь от робости, начала:

– Стоп, – прервала ее тетка. И, качнув бокалом, выразительно продекламировала:

– Ничего не напоминает?

– Размер тот же, – пролепетала Сашенька. Кто бы мог подумать, что тетка знает наизусть хоть какие-то стихи? И разбирается в поэзии.

– Ну и зачем?

– Но…

– Зачем кому-то подражать? Глупостью заниматься зачем? Время драгоценное терять? Выброси это немедленно. И не вздумай никуда с этим ходить, не смеши людей. Еще что-нибудь есть?

– Я роман начала писать.

– Роман? Это уже интереснее, потому что поэзия сейчас не пользуется спросом. О чем роман?

– О любви.

– Что ты знаешь о любви, девочка? – рассмеялась тетка. – Ты ведь девственница?

Сашенька опять побагровела:

– Порядочные девушки не обсуждают это вслух.

– Значит, девственница, – удовлетворенно кивнула тетка. – Роман о любви от девственницы. Это забавно. А секс там есть? – ехидно спросила она. – Роман о любви не может быть без постельных сцен. Ну и как ты их собираешься писать? Не имея постельного опыта?

– А если не собираюсь?

– Без секса это не продается, – отрезала тетка.

– Так что же мне делать? Сначала замуж выйти, а потом писать?

– Ты сначала выйди. Думаешь, это так просто? Замуж, – хмыкнула тетка. – То есть интимных отношений вне брака ты не признаешь. Забавно, – повторила она. – Узнаю родные Грачи.

– По-вашему, девственницей быть плохо? – Сашенька еле выговорила это. На откровенные темы она всегда говорила неохотно и краснея.

– Нет, отчего же? Это замечательно. Девственность в цене, так что ты береги ее. Может, даже за богатого замуж выйдешь. Хоть что-то ценное у тебя есть. Кроме тысячи долларов и дерьмовых стишков, – насмешливо улыбнулась тетка. – А вообще, милая, ты бы лучше детективы писала. Вот кто деньги лопатой гребет! Эти пишущие бабы неплохо зарабатывают, когда попадают в струю.

– Но при чем тут литература и деньги? Разве пишут не для души?

– О… Как все запущено-то, – удивленно сказала тетка. – Некрасивая, дурно одетая идеалистка, да еще и девственница. Что же мне с тобой делать? А впрочем, мы решим это завтра. – Она встала. – Меня ждут. Я еду в ресторан.

– Я, наверное, переоденусь, – Сашенька тоже встала.

– А при чем здесь ты?

– Но… Мы ведь будем ужинать?

– Это я буду ужинать. А ты, милая, свой ужин еще не заработала. Впрочем, можешь покопаться в моем холодильнике, авось что-нибудь и найдется. Сразу предупреждаю: готовить я не умею, да и времени на это у меня нет, поэтому продуктов в доме мало. Много только выпивки. Предпочитаю ужинать вне дома.

– Но ведь уже девятый час!

– И что? Ах да! В Грачах уже спать легли. Помню. В шесть вечера улицы пустеют, а в девять город вообще вымирает, друг за другом гоняются по кругу три собаки. Провинциальные привычки надо бросать, милая, если хочешь жить в Москве. Здесь в девять вечера народ только с работы возвращается. Москва вообще не спит. Напротив, ночью здесь начинается все самое интересное. Но об этом мы еще поговорим. Кстати… В чем ты собиралась пойти в ресторан? – с любопытством спросила тетка.

– У меня есть платье, – оживилась Сашенька.

– Покажи.

Она метнулась в прихожую. Платье было миленькое, синее, с длинным рукавом и юбкой в круговую складку. Оно очень Сашеньке шло. Тетя такая модница, должна его оценить. Сашенька дрожащими руками достала из чемодана платье и торжественно понесла его в гостиную.

– Что это?

Тетка замерла у стола, с удивлением глядя на платье.

– Мое парадное платье.

– Это Шанель, да? Куплено в ЦУМе, в бутике, или в Милане?

– Что вы, те… Лика, – еле выговорила она. – Нет, конечно. На нашем рынке.

– Платье с рынка в Грачах… – тетка вдруг изменилась в лице, потом схватила со стола бутылку вина и выплеснула остатки на Сашенькино платье.