Воин Донбасса (СИ) - Пересвет Александр Анатольевич. Страница 61

Чупрына, правда, не до конца понимал, на кой чёрт СБУ сдался какой-то капитан. Ну, да, тёрки у него с «Айдаром», как Мирон сказал. Это понятно. И что? Снайпера бы хорошего нашли, да привалили его на фронте, раз уж в городе не получается.

Но, видно, были свои соображения у безопасников, коли они так поступать решили. И у него, Лысого, теперь одна задача — каким-то образом капитанишку этого завалить. Хотя бы. Если не удастся взять живым. А судя по тому, что произошло в больничке, этого добиться будет трудно.

Как поведал Лом со слов своего бойца, в больничке что-то пошло наперекосяк. Как рассказали тамошние медички, до поры всё было нормально. С полудня пошли посетители. Среди них — гражданский к этой бабе, что была контужена вчера в квартире. Затем сестрички ничего не видели, только услышали выстрел и звуки борьбы. Когда подбежали, то обнаружили, что один человек в военной форме лежит с огнестрельной раной в животе, другой — недвижим с разбитой головой, а посетитель той девки крутит руки женщине тоже в военной форме. Сам в гражданском был, да. Этот гражданский закричал, что работает в МГБ ЛНР. Потому к нему никто приближаться не стал, как не стали никуда и звонить — мужчина сказал, что патруль уже подъезжает. Потом действительно появились бойцы, представились, что из комендантского полка, задержали всех и увели. Кроме раненого в живот, который остался в больнице и сейчас дожидается операции, то ли уже на операции. Ещё в больнице задержались двое комендантских, которые оформили акты, сняли показания, провели какие там необходимо следственные действия. Затем они тоже уехали.

Лысый задумался.

Очень хотелось назвать всё это беспределом со стороны этого проклятого капитана. Но по понятиям надо было признать, что это не так: он защищал себя и свою бабу. Как умел. Надо было Босому просто больше бойцов взять на операцию. Если медики говорят, что видели всего двоих, то где был в это время третий? Почему не в больничке? Женщина в военном — это наверняка та Лиса, о которой говорил Мышак. Она тоже, получается, загремела? Это плохо для Мышака. Да вообще плохо всё, что произошло.

Лысый не привык сдаваться. Не то было воспитание. Не та биография. Да сейчас и сдаваться-то нельзя было. Что он скажет Мирону? Опять не вышло с капитаном? Какое после этого будет доверие к нему, Лысому, к его авторитету? И с надеждами подняться с помощью СБУ надо будет распрощаться.

Нет, с капитаном дело надо завершать, как обещано. Даже и Мирону пока ничего не говорить. Потому как это будет в его глазах вторая неудача подряд после той, что совершил Фагот. Сегодня утром исчезнувший в промзоне за станцией Луганск-Северный…

И, кстати, это потеря — тоже на совести гада-офицера. Фагот был парень полезный. Жаль, что приказ в отношении него из Мирона прозвучал так однозначно. А теперь что же — получается, Босого тоже надо списать? Тот, правда, ничего особенного не знал, кроме того, что офицерика нужно задержать. Но хорошо бы и его с кичи вытащить побыстрее, пока он не запел про разные другие дела, известные ему в силу приближённости к вожаку «Тетриса».

И Лысый принял решение.

— Слышь, военный… Ты чего трубу не берёшь? — раздалось в телефоне через небольшое после того, как Ворон разрешил офицерам забрать и включить свои гаджеты. И после того, как поучаствовали в раскалывании Мышака до донышка и планировании дальнейших действий. Эти уже Бурана касались в предельно малой степени, так что он намеревался уже распрощаться и удалиться туда, куда обещал Митридату и Томичу, — в пункт постоянной дислокации. И тут звонок.

— Не понял, — ответил Алексей.

Он и вправду в первые мгновения ничего не понял. Этот номер не был известен ещё никому — он только утром купил чистую симку. Про него знал только Томич — но этот был рядом. Правда, уже фактически на бегу, когда ему доложили, что группа готова и препятствий для скорейшего выезда на Камброд нет. Мышак, справедливо решивший сотрудничать со следствием во избежание применения к себе настоятельной методики допроса и дальнейшей почти неизбежной ликвидации, поведал очень подробно про адрес, подходы и систему защиты логова укропского резидента.

А кроме Томича этот номер успела узнать только Ирка — Лёшка сам забил ей в контакты нужные цифры. А это значит…

Он посмотрел на обратный номер, высветившийся на дисплее.

Рухнуло вниз сердце. Не от страха, нет. От бесконечной тоски, которую вызвало то, чего он ещё не знает, но узнает вот-вот. Узнает от этого чужого голоса в трубке Иркиного телефона…

— Звоню тебе, понимаешь, звоню, — почти доброжелательно пояснил голос. — Темка у нас с тобой возникла. Перетереть бы надо. А ты вне доступа. Не с девки же твоей начинать, как думаешь?

— Что с девушкой? — спросил Алексей, чувствуя, как к горлу подступает быстро сменяющая тоску холодная ярость. Блин, упрямые какие бандюки пошли! Пора прореживать всерьёз!

— Пока ничего, — с усмешкой ответили в трубке. — Больно квёлая, ребятам даже неинтересно. Но они могут преодолеть себя…

Ей, кстати, уже страшно, — добавил похититель. — Вот она сама тебе хочет сказать…

В трубке возник голос Ирины:

— Лёша, пожалуйста, не отдавай меня… Я не знаю, кто они, но они всерьёз…

— Не отдам, милая, — ответил Алексей. — Сделаю всё, чтобы тебя выдернуть. И выдерну. Обещаю. Передай трубочку их главному.

— Ну, всосал тему? — лениво, с превосходством осведомился мужской голос.

— Если с ней что-нибудь случится, тебе не жить, — прорычал Алексей.

— Не пугай, — отмахнулся невидимый собеседник. — Мне ты ничего не сделаешь. Руки коротки. Но из милосердия и снисхождения могу пока придержать ребят. Мне она не нужна. Мне ты нужен.

— На хрена?

— Ребят моих ты обидел. Ранил уважаемого человека. Не знаем, выживет ли. Схватил другого хорошего человека. Водила наш, полагаю, у тебя тоже. Надо бы вернуть ребят. И за беспредел ответить. А то жалуются на тебя люди. Так что надо тебе постараться всё уладить. Вот, хочу тебя в гости позвать. С моими ребятами. Не то девке твоей кирдык. И непростой, сам понимаешь.

— Ребята твои не у меня. Они в комендатуре. Комендатура в деле, понял?

— А мне похер, — безразлично ответил голос. — Ты их туда сдал, ты их и вытаскивай. И особо не тяни, а то у нас тут не подвал, а пристроечка. А в ней холодно — зима. А девка твоя в одной рубашонке больничной. Так что как только замерзать начнёт, придётся нам её оттуда забирать и самим разогревать. Ну, дальше догадываешься?

Алексей собрался. Сейчас нельзя показать слабину, иначе конец им обоим.

— Ты бы обозвался, — порекомендовал он. — А то не знаю, как и обращаться.

— Имя моё тебе без надобности, — холодно сказал трубка. — А кликуха моя Лысый, и меня в городе все знают. А потом, общаться нам с тобою тоже без надобности. Перетрём эту тему, вернёшь ребят — получишь девку. На том и разбежимся.

Ха, «разбежимся»! Втирай кому другому, а вы за мной слишком упорно гоняетесь, подумал про себя Кравченко. Но плана, как вывернуться из ситуации, у него всё ещё не было.

— Со временем не получается, — сказал он между тем вслух. — Даже если я сейчас откажусь от показаний, раньше чем через часа два твоих людей не выпустят. Порядок такой. Так что давай иначе договариваться. Ты отправляешь девушку в тепло, а я привожу твоих бойцов. Мне они тоже не нужны. Но в комендатуре я не приказываю, так что процедура потребует времени.

В трубке задумались.

— Хорошо. Но если через два часа я тебя не вижу одного и без оружия, мы начнём вырезать на твоей девке узоры…

— Не пугай, — заставил себя усмехнуться уже Алексей. — Девушка моя, потому я за неё вписываюсь. Но она всего лишь девушка. Мне её жаль, но она и не последняя в Луганске. Но если ты её обидишь, то обидишь, главное, меня. А я очень обидчивый, предупреждаю. Так что ежели что, то сниму свою роту с позиций и не успокоюсь, пока не покрошу тебя и всю твою банду на салат оливье. Ты понял меня, Лысый? Друзьями нам с тобой не быть, но и врагом становиться не советую. Мои враги долго не живут. Зато умирают в мучениях. Понял?