Якудза - Силлов Дмитрий Олегович "sillov". Страница 71

Александра достала из сумочки тонкую визитницу, выполненную из серебристого металла, раскрыла ее и бросила на прилавок черную визитку. Витек успел заметить, что края визитницы были не просто краями, а остро заточенными лезвиями, о которые Александра почему-то не разрезала себе пальцы до кости, когда открывала крышку этой милой коробочки.

— Надумаешь — звони по этому номеру. Кстати, — добавила она, — меч можешь оставить себе. По нашим законам он принадлежит тебе как военный трофей. К тому же он будет для тебя неплохой рекомендацией перед учителями Школы. Они помнят Яма-гуми.

Сказав это, девушка повернулась и направилась к дверям.

— Но будь с ним осторожнее, — бросила она через плечо. — Этот меч слишком сильно любит кровь. Например, им триста пятьдесят лет назад зарубили мастера, который его создал. К тому же по нему будет очень легко тебя найти, если кто-то захочет отомстить за смерть Стаса.

Легким движением она открыла дверь и исчезла за ней словно привидение.

Витек некоторое время сидел неподвижно, переваривая услышанное. Потом протянул руку и, кончиком пальца перевернув визитку, прочитал:

«Московский торгово-развлекательный комплекс „Пагода“».

Под надписью был выбит семизначный телефонный номер с цифрами «+ 7 495» перед ним.

Из приказа начальника Федеральной Службы Безопасности города Москвы:

…в связи с уничтожением объекта наблюдения, повлекшим за собой физическое устранение интересующих лиц, приказываю операцию «Удаленный плацдарм» считать завершенной. Согласно выводам, сделанным на основе агентурных данных, касающихся усиления активности японской Якудзы в переделе сфер влияния российского официального и криминального бизнеса, приказываю усилить наблюдение за членами организации «Нинкёдан», находящимися в настоящее время в пределах города Москвы и Московской области… 

Ученик якудзы

Часть первая

Гайдзин [12]

1646 год, Япония, пригород Эдо

Бог был ужасен. Его лицо искажала жуткая гримаса ярости. Из оскаленного рта выглядывали звериные клыки. Когтистая лапа сжимала маленький обоюдоострый меч. В другой лапе бога была зажата веревка с петлей на конце, сплетенная из тончайшей серебряной проволоки.

Резчик был весьма искусен в своем Мастерстве. Его рука смогла вдохнуть в оскал Недвижимого столько ненависти, что в неверных отблесках огня кузницы бог порой казался живым.

Крайне редкие посетители Мастера Сигэтаки, которым было позволено войти в кузницу, часто отшатывались от статуи в суеверном ужасе. Казалось им, что сидящая неподвижно фигура сейчас бросится на них, оттолкнувшись тренированными ногами адепта школы Симмэй Мусо-рю от каменной плиты, на которую она уселась для медитации.

Мастер лично знал резчика. Статую они создавали совместно. Резчик резал твердую как камень черную древесину, Мастер плел серебряную веревку. И ковал маленький меч. Из металла, не принадлежащего этому миру.

Жуткий кинжал, найденный на дне океана ловцами жемчуга и проданный Мастеру за бесценок, был расплавлен, а вязкий черный металл Сигэтаки разделил поровну между тремя заготовками. Ловец жемчуга был рад избавиться от страшной находки, а Мастер счел, что кинжал, украшенный ужасными ликами неизвестных демонов и навершием в виде четырехпалого когтистого кулака, как нельзя лучше подходит для его задумки. Ведь, как известно, ничто в этом мире не происходит случайно. И, наверное, неспроста тот кинжал попался Мастеру на глаза как раз в тот момент, когда он задумал поставить в своей кузнице статую Недвижимого.

Потом, пару лет назад, резчика подвесили на дереве вверх ногами, предварительно сделав ему надрезы за ушами, чтобы он не умер слишком быстро от чрезмерного прилива крови к голове. Резчик оказался христианином, за что и поплатился. Не для одного Мастера Сигэтаки он сделал статую божества, больше похожую на изображение демона. Кое-кто потом советовал Мастеру потихоньку избавиться от страшной статуи, но тот только посмеивался про себя. Кому-кому, а уж ему-то лучше других была известна истинная природа неистового Фудо Мёо, покровителя воинов и кузнецов.

Не раз в стоне раскаленного железа и треске пламени слышал он грозный голос Недвижимого, указывающий ему, что и как нужно сделать. И не ему ли во сне явилось грозное божество именно в том образе, какой сумел воплотить покойный резчик, поведав Сигэтаки из Эдо великий секрет тысячеслойной стали, из-за которого его начали называть Мастером и благодаря которому некоторые из его мечей разрубают напополам не только самурая, но и одновременно два его заткнутых за пояс меча? Жалко, конечно, что резчик оказался христианином. Но что поделать, у каждого живущего на свете своя карма…

Мастер взял в ладони рукоять только что созданного им меча-катаны и закрыл глаза. Да, истинный ценитель именно так проверяет качество оружия — закрыв глаза и ведя молчаливую беседу с тем существом, которое он держит в руках.

Не предметом, а именно существом!

Это пусть другие до рези в глазах рассматривают линии закалки и бросают на клинок шелковые платки. По внешним признакам можно выбирать коня или свинью. Подобные действия лишь позорят настоящий меч.

И что с того, что его мечи называют «жадными до крови»? Меч создан для убийства, и он должен хорошо делать то, для чего создан.

Мастер мысленно потянулся к мечу… и невольно вздрогнул от ужаса.

Это было не просто существо, обладающее собственной душой, как и положено настоящему Оружию.

Это было что-то другое…

С непреодолимой силой меч потянул его к себе, в себя, призывая слиться с ним воедино в кровавом празднике сэппуку, собственной трепещущей плотью до конца прочувствовать его совершенство.

Руки Мастера сжимали чистую, незамутненную, совершенную Смерть…

Сигэтака из Эдо поспешно прервал контакт, открыл глаза, поежился и осторожно положил меч на подставку. Это для самураев смерть — просвет безмятежного голубого неба меж облаками, и это их карма — стремиться к сомнительному счастью выпустить себе кишки.

Мастеру преждевременная смерть ни к чему…

Он взглянул на меч.

Кровавые сполохи огня метались по полированному клинку, словно маленькие демоны заката по застывшей глади горного ручья. Огонь будто жил внутри зеркальной полоски и искал лишь крошечный изъян, для того чтобы вырваться наружу. Но в клинке не было изъяна, и огню оставалось только бесноваться и биться о сверкающие грани своей совершенной тюрьмы.

Маленький меч для статуи Недвижимого был полностью выкован из трети ужасного оружия, наверное потерянного морским драконом Рюдзином в одной из его многочисленных битв. Но и две отложенные до поры заготовки, оставшиеся от того черного кинжала, тоже пошли в дело.

Пять долгих месяцев втайне от всех Мастер создавал это жуткое чудо, мешая обычную сталь с металлом из иного мира. И вот наконец чудо свершилось. Впервые за многие годы он выковал два меча — катану и вакидзаси — способные разрубить любой другой меч его работы и при этом не только не переломиться пополам, но даже не затупиться. Он никогда бы не расстался с подобным сокровищем, если б сейчас вдруг случайно не узнал о еще одном его свойстве.