Крейстонские туманы (СИ) - Дударева Лидия. Страница 14

— Вы безжалостны! А ваш ненаглядный Крейстон в тисках!

Черри против воли рассмеялась, поезд наконец-то, тронулся и такой — смеющейся против воли, с крепко зажмуренными глазами, с чистым утренним личиком, освещенным прямыми лучами солнца, ее и запомнил прозревший Гарольд.

— Привет, Гарольд, я не успела поцеловать Черри, впрочем, ты заслонил ей весь обзор.

— Линда… — обреченно констатировал Гарольд и закрыл глаза.

— Да, это я, дорогой, и должна признаться, я, кажется, решилась покинуть пределы зачарованного сада волшебницы Льюис.

— Линда, ты так и не поверила мне, а ведь мы могли быть счастливы все эти годы. Ты испепелила наши чувства, а ведь они были сотканы из радужных искорок, теперь же только песок бессмысленных сожалений.

— Да, милый, только песок, но для меня он золотой, и теперь я бесконечно смогу вращать клепсидру, не сводя глаз с золотых крупинок.

— Ты безжалостна, Линда, ты безжалостна.

— Да, солнышко мое.

***

— Солнышко, солнышко, — прошептала сквозь сон, сморенная приключениями минувших суток Черри.

Парень, сидевший напротив, отделил от своей газеты рекламный лист, сбрызнул его минералкой и прилепил на стекло, затенив от слепящего солнца Черри. За этим занятием его застиг проходивший мимо контролер. Он укоризненно цокнул, но поймав испуганно-виноватый взгляд галантного верзилы объемов Шварценеггера, хмыкнул и поднес к лицу растопыренные пальцы. Доброхот радостно засиял, а контролер проследовал дальше, махнув рукой на свой профессиональный долг и не проверив билеты у этой трогательной парочки. А напрасно, у Черри с собой не было не только багажа, но и билета, который остался в руке безутешного баронета. Черри, утомленная Хэллоуином, напрочь забыла о практичности и прозе жизни.

***

«Крейстон в тисках, он в тисках!» Девушку разбудил участившийся стук колес.

— Что это стучит в виски? Ах, да, колеса на стыках, подъезжаем к Лондону, много стыков — стрелки.

— Прибыли, мисс, вам помочь с багажом? — вежливо осведомился попутчик «Шварценеггер».

Она распахнула очи, и он невольно пролепетал:

— Господи, воля твоя над нами…

— Мужчины, сэр, существа настолько непредсказуемые и так внезапно срывающиеся с резьбы, — плохо соображая после сна, ответила ему Черри. — К счастью у меня нет никакого багажа, так получилось.

Парень-попутчик все еще смеялся, когда Черри легкой белкой проскользнула мимо контролера и выбралась на привокзальную площадь. Она несколько секунд поразмыслила, не направиться ли ей на стоянку такси, но потом сообразила, что к девяти она успевает и пешком.

***

— Какая там еще Ливси! В мой законный творческий день, да еще до завтрака, натощак!- услышала Черри из домофона и расхохоталась на радость немногим прохожим. — Эй, да кто вы такая? Я сейчас открою, сидите смирнехонько в гостиной и не вздумайте подниматься по лестнице! В доме двое голодных мужчин. Я о завтраке, не подумайте чего…

Дверь распахнулась и Черри вошла. Сверху тот же голос, что и из домофона, продолжил ее испытывать.

— Может, вы предлагаете кофемолки? Тогда молитесь перед смертью!

Черри задержалась в холле. Он ей понравился — идеально уложенные старинные плитки пола, серые и розовые, высокие белые стены с меандром цвета охры поверху. Шкафы, утопленные в стенах, никаких открытых зеркал, мягкий верхний свет и роскошно разросшийся папирус в кашпо, стилизованном под античный краснофигурный кратер у широкого окна, выходящего на внутренний дворик. Лестница, ведущая на второй этаж, новейшее достижение инженерной мысли, казалась парящей в воздухе. Черри не успела разглядеть, в чем особенности ее конструкции, как со второго этажа свесилась всклокоченная голова, и близорукий взгляд ее обладателя критически оглядел девушку с ног до головы.

— Я сказал в гостиной, это налево.

— Мне и здесь хорошо, благодарю вас, — вежливо ответила Черри.

— Марш в гостиную! Мне нужно разбудить Лейзерса, а это не для женских ушей!

Черри, как-то разом за прошедшие сутки, постигнувшая особенности мужской психики, и тут не испугалась, спокойно прошла в указанную дверь и оказалась в гостиной, своим лаконичным убранством вторившей холлу. Те же отполированные до блеска плитки только уже из ценных пород дерева — розоватого и серебристо-серого, те же цвета яичной скорлупы стены, с застекленными встроенными книжными шкафами, тот же меандр в ненавязчивом декоре. Окна от пола до потолка выходили на тот же внутренний дворик с ровными газонами, дорожками, выложенными серыми и розовыми плитками, несколькими кустами пионов и хризантем, высаженных с продуманной небрежностью. Интерьер был наполнен светом и воздухом, Черри расправила плечи и глубоко вздохнула. Чудесное место!

— Ну, как же, мисс Ливси из школы Льюис! Ривз, ты маразматик! Сам же и назначил девчонке на девять. А я, почему здесь? Когда я добровольно соглашался без крайней нужды ночевать в твоем вертепе?

Черри поняла, что хозяину дома удалось разбудить Лейзерса, на свою голову. Ее будущие работодатели профессора Лейзерс и Ривз вели переговоры через пространство холла, гулкое пространство, с прекрасной акустикой. Видно оба профессора не спешили покидать свои спальни. Черри устроилась в мягком кресле, обитом кожей кремового цвета, и прислушалась.

— Я здесь только потому, что тащиться сюда с утра через весь Ист-Энд еще то испытание. Уж лучше переночевать в твоем серпентарии! Кстати, на меня ночью свалилось чучело фламинго, я весь в розовом пере, можешь радоваться!

Черри звонко расхохоталась, и профессора приглушили свои голоса.

— Мое чучело, убийца! — прошипел профессор Ривз.

— Если бы твое! — отпарировал профессор Лейзерс.

— Я тебе припомню!

— Припомнишь? С твоим-то маразмом? Не трудись, старина, такое усилие может стоить тебе жизни. Ты же сам назначил барышне на девять часов, а теперь угрожаешь ее жизни и несешь какую-то чушь про кофемолки!

— Да, но я-то рассчитывал, что она как все нормальные барышни опоздает и доберется сюда как раз к чаю. Я люблю пить чай в компании юных барышень, есть, кому его разливать, — глубокомысленно изрек профессор Ривз.

— Ну, а она оказалась пунктуальной, так что вставай, бездельник и займись завтраком на троих, ты в доме хозяин, тебе этот крест и нести.

— Теперь я понял, почему ты столь благосклонно согласился переночевать у меня, да еще смиренно выслушивал весь вечер мои этрусские этюды.

— Твоя флейта, старина, способна поднять из гроба этих несчастных этрусков, забыл тебе вчера об этом сказать.

— Как же ты выжил после этого, змейс, ядом не подавился!

— Я могу приготовить завтрак, пока вы одеваетесь, господа! — вмешалась Черри в этот бесконечный диалог. — Мне это не составит труда. Где у вас кухня, мистер Ривз?

В холе воцарилась тишина, потом Ривз шепотом спросил у своего оппонента.

— Мы выписали в качестве мальчика на побегушках — чистого ангела? Мне показалось, или барышня спрашивает, где кухня? — не веря себе, спросил Ривз.

Лейзерс проявил деловой подход и вежливо обратился непосредственно к Черри.

— Кухня справа от холла, и можете, не беспокоится, если что-нибудь разобьете, миссис Ривз перед отъездом предусмотрительно убирает от рук своего сына все более или менее ценное. Бейте на здоровье, там есть, где разгуляться!

Черри посмеиваясь, направилась в кухню. Пока она возилась с завтраком, профессора продолжали перебраниваться и приводить себя в порядок. Черри с удовольствием прислушивалась к их воркотне. Ей очень понравилась непринужденная атмосфера этого дома. Когда профессора спустились, наконец, в кухню, просторную и совмещенную со столовой, завтрак был готов и подан и Черри встретила их обоих сияющей улыбкой.

— Я очень рада, господа, что приняла ваше предложение, полагаю, вы соправители, как римские консулы?

— К сожалению, да, — поклонился Ривз.

— Ганнибала на нас нет! — уточнил Лейзерс.

Весь этот длинный, но отнюдь не скучный день, который Черри провела в обществе профессоров, которые твердо решили разом обрушить на нее всю лавину инструкций, исторической информации и академических сплетен, ее не оставлял мучительный рефрен — «Крейстон в тисках…»