Крейстонские туманы (СИ) - Дударева Лидия. Страница 27

Наконец-то она осталась одна и может перевести дух. Общение с незнакомыми людьми иногда давалось Черри нелегко.

Девушка быстро разделась и с наслаждением погрузилась в сверкающую белизной старинную просторную ванну. Вода была горячей в меру, пышная благоуханная пена нежной и шелковистой, мелкие пузырьки с легким шипением лопались, и это веселило девушку. Черри погрузилось с головой, чтобы ощутить блаженное тепло полнее. Как всегда под водой звуки стали гулкими и глубокими. Лилась вода и откуда-то невнятно доносилась джазовая музыка и неожиданно в этот звуковой фон влились раскаты хохота. Такой смех Черри слышала только однажды в своей жизни. Она быстро вынырнула и провела по лицу ладонями, стирая пену. Джаз за стеной звучал довольно отчетливо, по-прежнему плескала льющаяся из крана вода, но никакого смеха слышно больше не было. Показалось, решила Черри и принялась ополаскиваться под душем. Блаженное и беспечное настроение куда-то вдруг испарилось. Девушка испытывала какое-то смутное беспокойство и почему-то недовольство собой.

***

Крейстон так не любивший клавиатур из-за того, что они ему прицел сбивали, не пользовался и мобильными по той же причине. В его кабинете на столе красовался старинный телефонный аппарат и любой идиот в округе с раннего детства знал номер Крейстонов. Телефонный звонок раздавался в кабинете с завидной регулярностью, после возвращения лорда домой. И звонили ему по самым разным поводам, зная, что в любое время суток их лорд на вахте, ответит лично и проблему решит. Однако после убийства Кейси и Фелпс, звонить лорду перестали. То есть если и звонили, то из Лондона или еще откуда, но междугородние звонки звучали совсем иначе, а округа молчала.

Около девяти часов вечера раздался звонок явно местный. Крейстон поднял трубку, не ожидая ничего хорошего.

— Добрый вечер, — поприветствовал своего невидимого собеседника лорд.

В ответ раздалось неопределенное хмыканье и звонивший, не ответив на приветствие, холодно буркнул:

— Ошибка...

Крейстон нахмурился. По голосу он звонившего не узнал. Но вероятно тому голос лорда был хорошо знаком, раз он сразу разобрался, что попал не туда. Баск, с его тонким слухом мог бы сказать хозяину, что звонил никто иной, как инспектор Хоули. Но в голосе этого странного человека по-прежнему не чувствовалось ничего несущего неприятности или таившего угрозу его хозяину, и Баск со спокойной совестью заснул, вытянув лапы далеко вперед.

Крейстон не стал отключать телефон. Осторожно обойдя пса, он пробрался к камину и запалил растопку. Дрова, сложенные шалашиком постепенно занялись, лорд погладил спящего Баска и, усевшись в кресло у камина попытался раскурить трубку. Трубка никак не желала раскуриваться, а сигареты как на зло, кончились. Лорд твердо решил не возобновлять их запас и вычеркнул сигареты из прейскуранта заказов на Крейстон-хилл. Сигар он не курил никогда, но вот теперь пытался научиться курить трубку. Никчемное занятие! Чтобы не вспылить, он вытряхнул зловредную трубку о каминную решетку и поставил ее в поставец.

Прадед лорда мог бы объяснить ему, что из этой трубки никто и никогда даже и не пытался курить, она была декоративная, так же как и остальные в этом поставце. Украшение каминной полки, сувенир на память о поездке в Восточную Европу.

Лорд чуть было не почувствовал себя униженным, разозлился на табак, обругал сквозь зубы Колумба. Носило его по морям и океанам, кто бы закрыл теперь эту Америку. Жили его предки без табака, и не тужили. А вот не станет и он больше курить! Провались оно. Барри не курил, ну и ему стоит бросить. Телефон зазвонил опять. Лорд спокойно без спешки подошел к нему и проговорил:

— Да! Крейстон у телефона.

— Два слова для «Голоса Бриксбена», если позволите, сэр, — звонким колокольцем отозвалась трубка.

Крейстон рассмеялся во всю магическую силу своих обероновских чар и, помедлив, спросил:

— И какие же это должны быть слова, дитя мое?

— По какому праву вы позволяете себе такое обращение, — вспылила девушка.

— Потому, что вы не представились, мисс, не могу же я обращаться к голосу Бриксбена.

— Марта О’Нил!

— Очень приятно, так что бы вы хотели услышать, — ласково проворковал лорд и через паузу, добавив бархата в свой неповотримый голос, произнес имя собеседницы, как имя своей грезы, — дорогая Марта О’Нил!

— Вы можете разговаривать нормально ради всех чертей вашего чертового болота! Если вы будете так выпевать, мистер бархатный голос, у меня все вопросы улетучатся. И останется только просьба, придушите и меня тоже, милорд... — сварливо отозвалась собеседница лорда, явно надеясь вывести его из себя.

Лорд опять рассмеялся и нисколько из себя не вышел, к великой досаде неведомой Марты О’Нил. Она зашипела совсем по-кошачьи и тогда Крейстон сказал с укоризной.

— Вы носите другое имя, мисс. Не очень это красиво представляться псевдонимом.

— Черт возьми! Откуда вам знать!

— Вы сказали Марта О’Нил, вам следовало сказать просто мисс О’Нил.

— Учту, так вы будете говорить?

— Не думаю, спокойной ночи голосам Бриксбена, — вежливо сказал Крейстон и отключил телефон.

Вечерний выпуск интернет версии «Голоса Бриксбена» вышел с шапкой «Экстренный» и разразился такой разгромной статьей в адрес лорд Крейстона в частности и лордства вообще, что даже видавшие виды журналистские спецы из «Гринвудского свистка», «Принстонского глашатая» и «Плимутского вестника» ахнули.

— Марта-та-та-та! Тебя же обдерут как кролика за такое! Сдернут твою линялую шкурку чулком! — гаркнул на весь холл «Глашатай». Зовомая Марта, громко хлопнула дверью в своей комнате, обрушив несколько банок со специями в кладовке миссис Рой.

Хозяйка из своей подсобки крикнула:

— Потише господа в гостинице не только пресса. Основные наши клиенты и завсегдатаи люди науки. Вы мешаете своими криками их изысканиям. Ваша четвертая власть, нам не власть... не в сласть, хотела я сказать.

Репортеры засмеялись, Черри тоже. Она вышла из ванной комнаты, совершенно согревшись и высушив волосы феном. О промозглой сырости за окном можно было больше не думать. В спаленке было тепло и уютно и все сверкало чистотой. Цветные стекла оконной рамы просеивали тускловатый свет дождливого вечера, пришедшего на смену дню, наполненному проливным дождем. Вечерний дождь только слегка моросил. Черри почувствовала голод и уловила аппетитные запахи из ресторана внизу. Комнаты, которые забронировали ей профессора, находились на антресолях, немного в стороне от остальных гостиничных номеров. Черри даже показалось, что когда они с миссис Рой поднимались по старинной деревянной лестнице из холла, мелькнула табличка с надписью «Приватные помещения». Но она так продрогла по дороге от павильона к гостинице, что толком не разглядывала ничего по пути к долгожданной ванной комнате, в которой могла бы, наконец, отогреться.

Черри распахнула дверцы шкафа и убедилась, что миссис Рой уже распаковала ее сумку и уложила вещи. Несколько платьев и брючных костюмов висели на вешалке, туфли стояли на подставках, а белье находилось в выдвижных ящиках. Все как положено. В шкафу, явно рассчитанном не на такой скромный гардероб, оставалось еще так много места, что Черри легко и с комфортом могла бы разместиться там сама.

Ладно, подумала Черри, вот привезут ящики с багажом и можно будет разместить здесь часть оборудования, теодолит, например, или бухты разметочного шнура, места в шкафу с избытком...

Черри выбрала наряд к ужину. Брючный костюм из темно-зеленого шелка выгодно подчеркивал изумрудную зелень ее глаз, а дополнительные аксессуары — шифоновый шейный платок и тоненький поясок из золотистой кожи удачно дополняли наряд. Черри собралась одеться, и тут раздался стук в дверь.

— Это я, дорогая, все в порядке...

Черри вздрогнула, миссис Рой подала условный сигнал, она в опасности. Девушка мгновенно среагировала. Левой рукой она схватила телефон и нажала сигнал экстренного вызова, а правой машинально захватила огромный старинный подсвечник со столика у двери. Экстренные службы не откликнулись, Черри опустив телефон в карман банного халата, распахнула дверь и замахнулась подсвечником на того, кто напал на миссис Рой и захватил ее в заложники.