Книга 4. Фаворит (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 11

–А к тому, что не понимаю, отчего ты не направил свою дружину и не занял Великие Луки. Чай тысячник тамошний пустил бы твоих парней без труда. А там, как узнал бы о том что стряслось и город под твою руку отдал бы и сам присягнул бы. И Карл, не стал бы вязаться в драку, где твои солдатики. Это я тебе точно говорю.

–Не, Ефим Ильич, мне такой радости и даром не надо. Столкнуться с Карлом я не боюсь. По бодаемся еще. А вот что касаемо самих новгородцев, то тут все куда сложнее. Вот коли они сами прислали бы просьбу о том, чтобы Псков взял их под свою руку. То дело иное. Сами пришли, а не мы воспользовались худым моментом и подгребли их под себя. Вон возьми Николая. Кто он для новгородцев Архангельска, северного Урала да Сибири? Заступник! Не он полез к ним. Они к нему на поклон пошли, дабы взял он их под сень крыльев двуглавого орла.

–Но со шведом ведь воевать не стал.

–Не стал. Потому как сил на то не достало. Не слышал разве, турецкий султан опять войной грозится. Почитай все силы на южные рубежи отправились.

–Н-да. Складно оно все как-то получилось. Сколько уж лет московский престол увещеваниями склонял Новгород и Псков. А тут пришла война, и русский царь разом отхватил огромный кус.

–Хочешь сказать, что Николай сговорился с Карлом?–Иван даже остановился, вперив внимательный взгляд в старшего товарища.

–Да бог с тобой,–отмахнулся боярин.–И мысли такой не было. Но вот мнится мне, что помочь братьям по крови и вере, Николай все же мог.

–Угу. То есть, его за глаза помоями поливают, в лицо плюют выставляя против него свое войско, пусть и на своей земле. И это тогда как его сестра была в опасности. А царь значит утрется и позабыв все обиды, поведет полки кровь свою проливать за таких вот добрых соседей.

–Кхм. Но ведь союзники,–покряхтев, смущенно выдал Пятницкий.

–А я вот не помню, чтобы у Москвы с Псковом и Новгородом были какие иные договоренности, кроме торговых,–возразил Иван.

–Н-да. Тоже верно. Но все одно, как-то уж все так вовремя и гладко,–сделав неопределенны жест, закончил боярин.

–Согласен. И рад, что на русском престоле сидит разумный и прозорливый царь. Нам от того в будущем только польза,–пожав плечами, высказал свое мнение Иван.

–Ну, может ты и прав, вот только, общая граница нам не помешала бы. Или так уверен в соей дружине?

–И буду еще больше уверен, с каждым днем, что нам предоставит Карл. А он предоставит. Эвон войска уж перебрасывает в Саксонию. Пока будет Августа воевать, глядишь и наша мошна поиздержится. Да только она не столь уж и худосочна.

–Не надорвешься. Эвон сколько взвалил на свои плечи. И колы, и училища, и госпиталь, да много чего еще.

–Выдюжу, Ефим Ильич. Ты ведь знаешь, мне для счастья много не надо. Я и из глиняной посуды поснедаю, а не с золотых блюд. Ради же цели, что перед собой поставил последнее отдам.

–А детки как же? Сын чай у тебя растет.

–А что детки? Я-то ничего не пожалею, да батюшка не станет все спускать до последнего. Так что, даст пригляд внукам.

–Ну-ну,–ухмыльнувшись, огладил бороду боярин.–А что там у тебя с беженцами? Признаться, когда ты в прошлом году скупал землю, я все диву давался, к чему тебе столько-то. Да еще и пустующей.

–А что с беженцами. Принимаю и размещаю. Тех кто желает пахать землицу, селю в деревеньках, снабжаю инвентарем, живностью, семенами и продовольствием на прокорм до нового урожая. Тех кто опасается какой каверзы или не желает садиться на землю без мужиков, определяю на житье в общих домах. В основном это бабы да девки. Ну и обучаю их профессии, предоставляю работу. У меня нынче ткацких да суконных мануфактур четыре. Сукна тканей и парусины столько, выдают, что приходится думать, как все это реализовывать.

–И сколько уже вышло народу?

–Три тысячи. И народ продолжает выходить. Кого-то мои дружинники выводят.

–Суешься стало быть на вражью территорию?

–Лешакам практика нужна. Вот они и практикуются,–пожав плечами пояснил Иван.

–Хм. Иван, а что если скажем я захочу часть этих беглецов пристроить на своих землях?

–Не пойдет Ефим Ильич.

–Отчего же? Думаешь, что похолоплю? Так я чай не меньше твоего о благе Пскова думаю. И так же смогу честь по чести заем предоставить инвентарем и остальным.

–Не в этом дело, Ефим Ильич. Просто я всех мужиков от восемнадцати и до сорока в полки призываю. Зачастую остаются бабы да дети. Ну какие из них землепашцы.

–Но у тебя ведь пашут?

–Пашут. Но опять же как. Я их свожу в совхозы…

–Куда?–Удивился боярин, непонятному слову.

–Совместные хозяйства. И на такие хозяйства выделяю различные механизмы. Ну вот сколько может крестьянин вспахать за день на одной лошади?

–Ясное дело четверть.

* Че́тверть (четь) – мера площади пахотных земель в старинной русской системе мер. Определялась как 0,5 десятины равной в свою очередь 1,09Га.

–А с теми машинами на конной тяге, что предоставляю я, одна лошадь за день способна вспахать десятину. Правда используется при этом две лошади и две машины с разных концов поля. Потому как перетягивают между собой двойной плуг. Ну и работников конечно должно быть двое. Вот только единоличному хозяйству выкупать такую машину больно дорого. А как совместное, то и не так уж и страшно. Опять же, тех кто опасается в кабалу попасть, я тоже к делу приставляю. Ты сможешь все это сделать?

–Н-да. Но с другой-то стороны, начинать когда-то надо. А ты те машины только для своих этих совхозов ладишь. Я бы пожалуй поглядел как оно, да что и прикупил одну на пробу, в какую кабальную деревеньку.

–Одну брать без толку. Говорю же, пару надо.

–Ну так, значит пару.

–Да не вопрос, Ефим Ильич. Отправляй в Замятлино парочку мужиков посообразительнее, чтобы их там обучили с машинами обращаться, да пользуй. Я такому только рад буду.

–Еще бы. Машины чай не бесплатно отдашь.

–Не бесплатно. Да только тебе оно все одно в прибыток обернется. Так что, обоим выгода получается.

–Это да. А то, землица-то пустая имеется. А чего ей просто так-то бурьяном зарастать.

Сначала дошли до дома Пятницкого. Где простились и Иан направился к своей усадьбе. Старший товарищ зазывал было на обед, но Карпов отказался. Его дома к обеду ждала Лиза.

Псковский закон предписывал князю проживать на территории крома, в княжеских палатах. Но великая княгиня тишком да бочком, слегка игнорировала это положение. Проживая достаточно долгое время в усадьбе Карпова.

Палаты за ней числились. Охранная стрелецкая сотня квартировала в кроме и несла круглосуточный караул. Даже она с детьми там проживала. Но только когда Иван отсутствовал в Пскове. Непорядок. Это так. Но народ на эту шалость смотрел сквозь пальцы. Опять же, жить князю надлежало в своих палатах. То так. Но ведь не запрещено же ему бывать в гостях. И никем не определено, сколько он может гостить. Главное, чтобы обязанностями своими не пренебрегал. А Елизавета Дмитриевна не пренебрегала.

–Здравствуй Лада,–войдя в светелку, поздоровался Иван.

А потом разулыбался как ясно солнышко. Молодая мать кормящая пятимесячного младенца… Это просто замечательная картина. А уж если это любимая женщина и твой ребенок, так и вовсе сердце счастьем заходится.

–Здравствуй Ванечка,–Отбирая грудь от уснувшего богатыря, и озаряясь улыбкой, ответила она.

–Спит?

–А что ему. Ест да спит. Вообще он у нас какой-то уж больно тихий.

Как и дочку, Лиза решила выкормить их сына сама. Чему Иван был откровенно рад. Потому как это говорило только об одном, его сын для нее желанный. А еще, она намеревалась вырастить сына сама. Ясное дело, что до поры, ему никто не станет говорить о том, кто его мать. Но факт, остается фактом. И этим Елизавета отличалась от своей тетки Ирины, определившей их с Иваном дочь, Софью, на воспитание в дворянскую семью.

–Сильные они всегда тихие. Гоношатся да верещат все больше мелкие да плюгавые,–отмахнулся Иван, забирая сына к себе на руки.