Книга 4. Фаворит (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 15

Впрочем, шляхтича это и не больно-то расстраивает. Все продумано, выверено и отработано многократно. А потому его тело не проваливается, а клинок не вспарывает снег. Вместо этого кисть разворачивается переворачивая саблю режущей кромкой вверх. Рука тут же идет обратный ходом. Слышится треск взрезаемой ткани, кожи выделанной кожи, мышц, костей. Сталь проходит наискось от низа живота и до ключицы.

Готов. Взгляд на схватку. Все. Еще самая малость и будет поздно. Господи, как же жаль. Он еще так молод и так много не успел. Но он всегда знал, что такое долг. И что значит жить и умереть с честью. Он с этим рос, с этим жил и с этим сойдет в могилу.

Короткий росчерк и клинок рассек горло боярина, тут же начавшего захлебываться в собственной крови. И тут же послышалось несколько выстрелов. Сразу три пули ударили Шиманского в грудь, лишая жизни последнего представителя славного древнего рода и пресекая его вовек.

–Как такое могло произойти? Я тебя спрашиваю, Александр,–Рыбин вперил злой взгляд в стоящего перед ним десятника.

–Не знаю, Григорий Семенович,–виновато вздохнув, ответил десятник.

Лучше уж против превосходящего противника, чем стоять в канцелярии пред ясны очи капитана и выслушивать нарекания. Командир роты смотрит на подчиненного гневным взглядом. Потом переводит его на взводного. Захар Ильич замер по стойке смирно и изучает какую-то, только ему ведомую точку, строго на лбу, лица начальствующего. Все как учили с самого первого дня в дружине.

–Не знаешь?–Вновь взгляд скользнул на десятника.–А кто знает, если не ты?

–Вот на части меня режьте, а я не понимаю, господин капитан,–сейчас лучше по званию. Сказать, что командир лешаков зол, это не сказать ничего.–Ладно бы в первый раз. Но ведь хаживали уж вместе этим маршрутом. Все было отработано до мелочей. Мы идем лесом, в передовом дозоре, конвой следом. Но тут сразу все пошло не так. Ни с того ни с сего они вдруг помчались так, что нам пришлось выходить на дорогу, чтобы нагнать их. И нагнали бы, через пару часов. А тут слышим пальба. Ну и…–Редькин только безнадежно махнул рукой.

Н-да-а. Знать бы, что там произошло. С какой такой радости конвой вдруг помчался как угорелый, позабыв о десятке лешаков. Нет, понятно, что всадник сумеет выиграть у лыжника только в первые пару часов. А потом тот все одно его нагонит. Коли уж пешие лешаки играли в догонялки с конными, то о лыжах и говорить нечего. Вот только умыслившие злодеяние этого времени им не дали.

–Командира-то в плен отчего не взяли?

–Да кто же их разберет, кто там был за командира,–пожал плечами Александр.–Это уж потом разобрались, что и начальника и его помощника порешили. Ловок был этот Шиманский. Клима враз срубил. А у него опыта было преизрядно.

–И не только Клима,–бросив на подчиненного сердитый взгляд, бросил капитан.–Чего было палить, коль скоро он уж все сделал?

–Виноват.

–Виноват он.

Ручка с треском переломилась в руках Рыбина и он в сердцах бросил обломки на стол перед собой. Потом взял себя в руки и выдохнул. Что сделано, то сделано. Назад не воротишь. Жизнь же продолжается. Это у мертвых уже никаких проблем. А вот у тех, кто продолжает топтать грешную Землю, дел еще невпроворот. И тучи только сгущаются.

–Свободен, десятник.

–Слушаюсь!

Рука четко замирает у обреза кепки. Разворот кругом. И она пошла вниз с первым строевым шагом по направлении к двери. Только так и никак иначе. Есть взводный, вот пускай он и разбирается. Нет, понятно, что Александру еще достанется. Но… За что! Он все сделал как надо. Это конвойные. Да чего теперь-то. Может вина и не его, но стружку снимут с него.

–Ты вот что, Захар Ильич. Время нынче горячее, так что подбери замену погибшему. Раненые есть?

–Трое легких. Раны обработали, остальное заживет как на собаках,–продолжая вытягиваться в струнку, доложил взводный.

–Это хорошо. Насчет пополнения. Из разведки не бери. Пора горячая. Они тоже ходят на вражью территорию и проходят боевое слаживание. Сейчас их дергать, только вредить общему делу.

–И где мне набирать новичков? Уж не в линейных ли ротах?–Не сумев сдержать разочарованную ухмылку, осведомился сержант.

–Именно там. Добровольцев хватает. Собери всех в кучу и устрой отбор. Ну, а там уж Саня из молодого слепит по своему образу и подобию. Если ничего не случится, минимум месяц у него будет.

–А не многовато. Нас помнится ты уже через месяц погнал на разбойничью ватагу. А солдатики уж минимум по полгода отслужили.

–Все не сидится?

–Да некогда сидеть-то. Опыт надо нарабатывать, пока совсем уж горячо не стало.

–Ладно. Подумаем еще. Сейчас мне немного не до того. Подбирай кандидата.

–Слушаюсь!

И снова четкий поворот, и строевой шаг в сторону двери. Вот молодцы. Все из себя такие бравые служаки. Где же вы раньше-то были, в перехлест вашу через колено. А кто во всем виноват? Пра-авильно. Он. Командир роты лешаков. Который недосмотрел и не уберег.

Пожалев себя любимого еще пару минут он тяжко вздохнул и направился на выход. Пора было выдвигаться на совет в штаб. Это Карпов измыслил так приказную избу называть. Н-да. Вот где с него станут снимать стружку. Там сегодня похоже достанется всем, кто отличился в этом деле.

Здание штаба представляло собой просторное бревенчатое здание. Впрочем, чему тут удивляться. В военном городке вообще все постройки из дерева. Каменное строительство оно все же не просто капитальное, но еще и затратное как по времени так и по деньгам. По нынешним же временам катастрофически не хватало ни того, ни другого.

Поднялся по высокому крыльцу. Прошел мимо сержанта, дежурного по штабу и находящегося рядом с ним посыльного. Напротив входа боевое знамя дружины, у которого стоит часовой. Рыбин привычно остановился и отдал честь. Дань уважения павшим в боях товарищам, не посрамившим дружину, пусть и были они все молоды. Это сейчас в полках хватает народу разных возрастов. Поначалу же была одна только молодь и никак иначе.

Это все боярин удумал. Мол преемственность, традиции, ритуалы и тому подобное. Вообще-то, Рыбин поначалу тайком посмеивался над этим. Но потом, присмотрелся, послушал пересуды, кто и как относится к новшеству и пришел к выводу, что Иван, друг детства, все же кое-что смыслит в этом деле.

К примеру, молодежь с завистью и уважением поглядывает на ветеранов, щеголяющих с памятными медалями «За бой у реки Бобровни» или «За лифлянтский поход». Чего уж говорить об орденах, коих учреждено пока только два «Крест святого Георгия» и «Андрея Первозванного».

Нет. Иван точно знал, что делает. Тут без сомнений. На праздники и гулянья отпущенные в запас ветераны обязательно надевают свои ордена и памятные медали. Причем, гордятся и нагрудными знаками, свидетельствующими о прохождении службы в дружине. Не просто крестьянин, а подготовленный воин, ожидающий своего часа. Вот о чем говорят те знаки. А какой муж, не возгордится своими воинскими умениями.

Налево, в конце длинного коридора находится дверь ведущая в зал большого совета дружины. Там обычно проводятся расширенные заседания, как перед походом, так и в случае больших учений. Случаются даже с участием ополчения. В Замятлино к военному делу со всей ответственностью. Всего-то три года тому назад пришлось выдержать серьезное сражение против шляхтичей.

Но сегодня ему не туда. Дело конечно серьезное, но касаемо лишь узкого круга лиц. А потому и столь обширное помещение ни к чему. Григорий повернул направо. Несколько шагов, и вот она, нужная дверь. Открыл первую обитую изнутри овчиной, мехом во внутрь. За ней небольшой тамбурок с другой дверью, откуда доносятся приглушенные голоса. Прокашлялся, коротко постучал и потянул дверную ручку на себя.

–Дозволь...–Начал и тут же осекся.

За столом сидят двое. Норкин Аристарх, командир конвойной роты. Этот будет сверстником Григория, разве только габаритами побольше. Второй Овечкин Кузьма Платонович, начальник службы безопасности. С виду простой мужичок худощавого сложения с козлиной бородкой, пятидесяти годочков, с прочно вцепившейся в него сединой. Вот только по сути своей он был паком, оплетшим своими тенетами не только псковские земли, но и лежащие окрест.