Генератор Кошмаров (СИ) - Шторм Максим. Страница 11

По специальности Уолтер проходил как хирург-травмотолог, но в хеллвилской клинике выполнял вдобавок обязанности патологоанатома. Нехватка кадров была его вечной головной болью. Вот и приходилось засучивать рукава и подавать личный пример….

Уолтер отхлебнул ещё глоток, не особо вдаваясь в разворачивающиеся на экране действия. Из головы у врача не шло последнее вскрытие. Вскрытие Урсулы де Фес. Странная смерть. Уолтер покрутил в руках наполовину опустошённую бутылку. Стекло потихоньку нагревалось в его ладонях, и у пива появлялся горьковатый привкус, который Харрису не нравился. Следовало поторапливаться.

Урсула де Фес… Не старая ещё, полная сил, цветущая привлекательная женщина. Здоровая женщина, без врождённых сердечных пороков. Сорок пять всего! И умирает от нелепого сердечного приступа. Маразм какой-то. Если бы Уолтер сам не проводил вскрытие, в жизни бы не поверил. Но факт остаётся фактом.

Больше всего Уолтера беспокоило не следствие, а причина. Что заставило остановиться сильное, здоровое, не изношенное сердце? Что прервало жизнь Урсулы де Фес? Харрис допил пиво и поставил бутылку на журнальный столик. Жизнь покинула женщину, как напиток этот опустевший сосуд. И что-то являлось катализатором. Главный врач Хеллвила был на сто процентов уверен, что несчастная супруга Фредерика умерла не естественной смертью. Что-то ЗАСТАВИЛО её умереть. Что-то произошло… Напугало Урсулу. Уолтер переключил канал, не желая смотреть рекламу новейших чудодейственных средств для похудания. Хм, золотая мечта всех лентяев. Вести прежний образ жизни, не вставая с дивана, поедая тонны фастфуда, запивая всю эту дрянь химией и надеясь, что пара суперхитрых таблеток придадут тебе после нескольких применений облик Апполона или Клеопатры! Большего бреда Уолтер в жизни не слышал.

И таким же бредом казались ему собственные размышления относительно факта смерти Урсулы де Фес. Или гибели? Харрис взъерошил непослушную рыжую шевелюру. Он боялся произносить эти слова вслух. И боялся думать. Он боялся, что его дикие навязчивые предположения окажутся правдой. Но как врач он понимал, что не такие они уж и дикие. Уолтер Харрис видел там, где остальные оказывались слепы. Он мог видеть дальше и глубже других.

Надо бы посоветоваться с Энди. Точно, так он и сделает. Уолтеру показалось, что он набрёл на отличную идею. Они дружили с Тёрнером с незапамятных времён, когда Энди и не помышлял о полицейском значке, а у него ещё подрагивали руки. Энди головастый парень, шериф, почти что детектив, в конце то концов! И, Харрис кисло и отнюдь невесело усмехнулся, его другу это покажется интересным. Энди любит изображать из себя Шерлока Холмса, только трубки не хватает и напарника. Доктора. Уолтер чуть не расхохотался. Доктора! А он кто? Он и есть доктор. Не Ватсон, конечно, ну так и Энди при всём к нему уважении, не мистер Холмс. Да уж…

Но кроме Тёрнера никто его не поймёт, а шериф вцепится в его слова, как гончий пёс в загнанную жертву. Уолтер вытянул из нагрудного кармана клетчатой рубашки сотовый телефон. Он ни секунды не колебался. Шериф просто обязан его выслушать. И объяснить, почему в роскошных натуральных рыжих волосах Урсулы внезапно появились блеклые, удручающе седые пряди.

Уолтер провёл ладонью по собственным вихрам. Урсула никогда не красилась и часто подтрунивала над ним. Говорила, что они с Уолтером две самые рыжие бестии на сто миль вокруг. Фредерик при этом смеялся и говаривал, что они, должно быть, разлучённые в детстве родные брат с сестрой. Накануне смерти, миссис де Фес заходила в больницу, проконсультироваться с доктором Стюартом, гинекологом, и встретила в коридоре Уолтера. Главврач отметил, что Урсула как всегда прекрасно выглядит, и молодеет с каждым днём. Женщина обозвала его рыжим подлизой и сказала, что по части подхалимажа он превосходит даже её мужа. При этом её глаза, такие же зелёные, как у Харриса, задорно смеялись… Так вот, в волосах Урсулы не было ни одной седой прядки! Ни одной. Через два дня, проводя вскрытие, Уолтер не мог поверить своим глазам. Миссис де Фес поседела. Получается, что буквально за считанные часы. Ему стало страшно. По щекам Уолтера текли слёзы, но руки его не дрожали.

_____________________________________________________________

Тони не любил дождь. Но ещё больше он не любил ходить в школу. Он никак не мог уразуметь, почему взрослые придумали такую жутко несправедливую штукенцию, как школа! Тони подозревал, что все взрослые по всему миру сговорились. Для чего? Для того чтобы их дети как можно больше времени проводили в школе и меньше доставали своих предков дома. Другого объяснения Тони придумать не мог. А он не был глупым. Он уже вполне зрелый парень. Семь лет это вам не хухры-мухры!

Но взрослые кое в чём прокололись. Они забыли о такой вещи, как каникулы. Ха! И завтра первый день этого долгожданного для любого ребёнка праздника. И вдобавок это были первые школьные каникулы в жизни Тони Хилла. Он возвращался со школы домой, полный самых радостных предвкушений и надежд. У него было чувство, которое, наверно, испытывали солдаты, возвращаясь с войны на Родину. Тони ухмыльнулся. Ему понравилось это сравнение. Быть солдатом здорово!

Тони шёл по обочине дороги, нарочито забегая в самые глубокие и заманчивые на вид лужи. Тучи брызг поднимались за ним, не поспевая за его быстрыми ногами. Хотя мокрее он уже не будет! Противный дождь моросил не переставая. Редкие прохожие прятались под зонтиками, но Тони был отчаянным парнем. Он не любил дождь (по той простой причине, что мама запрещала гулять на улице во время дождя), но не боялся промокнуть. Тони забежал на тротуар, не рискуя проверять глубину особенно впечатляющей на вид лужи (целое озеро! восхитился мальчик), и подтянул лямки ярко-зелёного ранца с учебниками. Ещё одна взрослая пакость, скривился Тони. ИХ бы заставить потягать на спине этакую тяжесть!

Он задрал голову, подставляя симпатичное веснушчатое лицо с живыми карими глазёнками падающим с задёрнутого тучами неба холодным свежим дождевым каплям. Мама часто говорила, что у него глаза, как у оленёнка Бэмби. Подобное сравнение сильно возмущало Тони. Фу! Он же не девчонка, чтобы быть похожим на Бэмби! На Бэмби похожа Эрика, девочка из его класса. Отличница, она сидела на первой парте и часто оборачивалась, чтобы показать не столь успевающему Тони язык. Ха, тоже мне, отличница, шмыгнул носом мальчик. Видали мы таких отличниц… Так вот, она была похожа на Бэмби. И она была очень красивая. Тони чуть ускорил шаг, чувствуя, что краснеет. Почему-то он всегда краснел, когда думал о ней. Может, я влюбился, прикинул Тони, и тут же фыркнул от подобной взрослой пошлости. Его лучший друг Грег говорил, что любовь, это когда мальчик и девочка запираются в тёмной комнате и лупцуют друг друга, выражая свои чувства. Почему лупцуют? По-другому объяснить причину криков и стонов, доносящихся в этот момент из комнаты, Грег при всём желании не мог. Откуда у Грега столь обширные понятия о любви Тони и близко не догадывался, но одно для себя решил наверняка. Он влюбляться не намерен! Что он, дурак, что ли?

Тони свернул за угол, обходя мусорный бак, и поравнялся с аптекой старого мистера Флинта. Да, да, как пират из Острова сокровищ! Правда, Грег говорил, что мистер Флинт не пират, а лысый педик. Тони не знал значения этого слова, но подозревал, что оно нехорошее и ругательное. И всё никак не мог набраться храбрости спросить у мамы. Почему-то Тони был уверен, что мама поймёт его неправильно. Но Тони моментально забыл об этом слове, увидев у входа в аптеку…клоуна.

Тони показалось, что у него начались эти… как их… глюцинации! Такой противный, дождливый неприветливый день и тут на тебе – клоун! Всамделешний клоун, в цветастом трико, громадных башмаках, с красным носом и копной соломенных, торчащих во все стороны волос. Мальчик встал как вкопанный, разинув от удивления рот. Он протёр глаза, но клоун никуда не исчез. Поразительно.

Более того, клоун, как ни в чём не бывало, деловито наклеивал на застеклённую дверь аптеки большой яркий плакат. И дождь его совершенно не смущал.