Алеша Джапаридзе - Зедгинидзе Элизбар Константинович. Страница 3

При обсуждении ее выступил Ленин. Он довольно сердито заметил:

— Я не мог сидеть спокойно, когда говорили, что рабочих, годных в члены комитета, нет. Вопрос оттягивается; очевидно, в партии есть болезнь. Рабочих надо вводить в комитеты. Удивительно: литераторов на съезде всего три, остальные — комитетчики, а между тем литераторы — за введение рабочих, а комитетчики почему-то горячатся.

И в заключение Владимир Ильич подчеркнул:

— Заявление товарища Голубина в высшей степени ценно.

Порадовала Джапаридзе-Голубина еще одна приятная неожиданность: съезд высоко оценил пропагандистскую и издательскую работу Кавказского Союзного комитета и принял даже резолюцию «По поводу событий на Кавказе». И предложена она была Лениным, который дважды выступал при ее обсуждении. В резолюции большевистские организации Кавказа характеризовались как наиболее боевые организации партии, созданию их способствовали особые условия социально-политической жизни края. От имени сознательного пролетариата России съезд горячо приветствовал геройский пролетариат и крестьянство Кавказа. Он поручил Центральному и местным комитетам партии «принять самые энергичные меры к наиболее широкому распространению сведений о положении дел на Кавказе путем брошюр, митингов, рабочих собраний, кружковых собеседований и т. д., а также к своевременной поддержке Кавказа всеми имеющимися в их распоряжении средствами».

Трижды выступал Алеша Джапаридзе на заседаниях 23 апреля: по вопросу об отношении к национальным социал-демократическим организациям, при обсуждении резолюции об отколовшейся части партии и по поводу соглашения с эсерами.

На одном из заседаний он высказался также по вопросу о пропаганде и агитации. Во всех своих выступлениях Джапаридзе-Голубин твердо и неуклонно проводил и отстаивал большевистскую, ленинскую линию. Его мнение, как правило, совпадало с мнением Владимира Ильича и при обсуждении поставленных вопросов, и при голосовании соответствующих резолюций.

Как и всех делегатов съезда, Алешу Джапаридзе особенно волновал вопрос о вооруженном восстании. Ведь этот вопрос выдвигался самой жизнью, и партия должна была обеспечить широкую пропаганду идеи восстания в массах, создать военные организации, боевые группы при партийных комитетах. Не случайно во многих пролетарских районах России рабочие решительно высказывались за вооруженное восстание, требовали создания боевых дружин и обучения их военному делу. На этот счет был уже и известный опыт.

Выступая на съезде, Ленин говорил:

— Тут чрезвычайно важен опыт практиков и рабочих— петербургских, рижских и кавказских… Необходимо подвести итог коллективному опыту, который до сих пор не был обобщен.

Значит, прежде всего — обобщение коллективного опыта. Это совершенно правильно. В итоге опыта (а его кавказским товарищам не занимать!) как раз и обнаружатся все положительные и отрицательные стороны дела. И будет ясно, что использовать при организации вооруженного восстания, а что отвергнуть.

С чувством высокой гордости воспринял Джапаридзе-Голубин резолюцию, предложенную Лениным. Она обязывала все партийные организации заранее выработать план восстания и обеспечить руководство им, для чего необходимо создавать группы из партийных работников. Резолюция предписывала принять энергичные меры к организации боевых сил пролетариата. Особую роль при этом должны сыграть массовые политические стачки.

На съезде было много резолюций по разным вопросам, но эту резолюцию Алеша считал важнейшей для данного момента. Недаром в ней указывалось: «Задача организовать пролетариат для непосредственной борьбы с самодержавием путем вооруженного восстания является одной из самых главных и неотложных задач партии в настоящий революционный момент».

Эти слова, определившие тактическую линию борьбы, Джапаридзе запомнил на всю жизнь. Об их необыкновенном смысле думал он всю длинную дорогу до Петербурга, а потом и до Баку.

Но еще до отъезда произошло памятное событие — встреча с Владимиром Ильичем и Надеждой Константиновной в их маленькой квартирке, в доме № 6, на площади Перси-Серкус. Пришел сюда Алеша не один, а вместе с делегатом из Самары — Крамольниковым.

Стали пить чай, завязался непринужденный разговор. Конечно, говорили о только что закончившемся съезде, который собрался в период подъема первой русской революции, о значении его решении, о том, как лучше осуществить их с учетом местных условий, в частности на Кавказе. В ходе беседы Ленин поинтересовался:

— А как вы думаете, товарищи, возвращаться обратно к себе в Баку?

— Мы решили, Владимир Ильич, ехать через Париж, — ответил Джапаридзе и, немного помолчав, тоже спросил: — Что вы посоветуете нам посмотреть там из памятников искусства?..

Владимир Ильич на минуту задумался. А Надежда Константиновна восторженно сказала:

— О, там есть что посмотреть! Вот Владимиру Ильичу очень понравилась статуя Родена «Мыслитель».

— Да, да, — оживился Ленин.

Он посоветовал также обязательно осмотреть Лувр и Стену коммунаров на кладбище Пер-Лашез. А в Лондоне еще можно успеть посетить. Британский исторический музей и Хайгетское кладбище, где похоронен Карл Маркс.

Алеша запомнился Ленину. Позже в одном из своих писем к Шаумяну Владимир Ильич и Надежда Константиновна спрашивали: «Что с Алешей, как его здоровье, чем занят?» Шаумян зашифровано писал в ответ: «Дорогие дядя и тетя! Вы спрашиваете про Алешу. Он в Тифлисе, несколько месяцев тому назад он заболел, сейчас выехал лечиться к Авелю. С ним в компании я устроил хорошую пекарню в Тифлисе, которая работает и может оказаться очень прибыльной. Там сейчас работают братья Алеши, хорошие ребята». Конечно, Ленин и Крупская сразу поняли: Алеша «заболел» и «выехал к Авелю», значит, арестован и выслан туда, где Енукидзе, в Сибирь. «Пекарня» — это типография, а «братья» — товарищи по борьбе.

Джапаридзе возвратился в Россию окрыленным. Ведь столько впечатлений от всего увиденного и услышанного за границей! А главное — от съезда, от встреч и бесед с Владимиром Ильичем Лениным, который четко определил задачи партии и пролетариата в революции.

Варо, как и было условлено, ждала мужа в Петербурге, все в той же гостинице, в том же номере. Она почти никуда не выходила, боясь, во-первых, что Алеша неожиданно явится в ее отсутствие, а во-вторых, опасаясь шпиков. Ведь Варвара Михайловна уже третий год в рядах большевистской партии. Вместе с мужем ведет революционную работу и, естественно, как и он, постоянно подвергается опасностям.

Едва Алеша, утомленный после напряженной работы на съезде и после всех опасностей пути, вошел в номер, как Варо обняла его, расцеловала. Молча посмотрели друг другу в глаза, светящиеся радостью, и заулыбались. Нашли, что оба заметно похудели, но особенно Алеша: появились морщинки на смуглом лице, щеки впали.

— Не огорчайся, милый, — ласково сказала жена, — теперь я возьмусь за тебя, и ты поправишься быстро.

Потом она стала расспрашивать, из осторожности, по-грузински:

— Ну, что съезд? Ленина видел? Как он?

— Видел! — восторженно и тоже по-грузински отвечал муж. — И не только на заседаниях, был даже у него в гостях!

— Какой счастливый! О чем же вы говорили?

— Он расспрашивал меня о Баку. И я ему рассказал. Он расспрашивал о моей жизни. И…

Алеша в задумчивости подошел к окну, растворил его. Не так уж много рассказал он Владимиру Ильичу о себе. Не хотелось ему докучать. А рассказать было что…

Перед мысленным взором Алеши пронеслась его до предела насыщенная бурными событиями жизнь.

Давайте же и мы, читатель, мысленно проследим за движением жизни пламенного революционера, стойкого большевика-ленинца.

Начало пути

В одном из горных уголков Грузии, в маленьком уезде бывшей Российской империи под названием Рача, издавна расположилось селение Шардомети. Райский уголок, где еще в начале нашего века в густой чаще лесов водились олени и туры, а с горных склонов, как и сейчас, сбегали в ущелья быстротечные воды, поившие истоки прославленной реки Риони.