Избранница (СИ) - Зорина Светлана. Страница 55

— Верно, — согласился избранник, по-прежнему глядя на свой перстень — так сосредоточенно, как будто на сверкающих гранях чёрного камня были написаны ответы на все одолевавшие его вопросы. — Люди не только много говорят, но и очень многое замечают.

Галиан долго молчал, постукивая длинными сильными пальцами по инкрустированному столику. Талма тоже молчала. Все аргументы она уже привела. Галиана она знала с детства. Он не любил, когда люди повторяются. И не любил, когда на него давили.

— Да, Ариэна, дочь Астарана, очень одарённая девочка, — промолвил он наконец. — Настолько, что лучше не оставлять её без присмотра. Ты права, аранхина. Её место здесь.

Ариэна ничего не знала о6 этом разговоре, но она догадывалась, что причинила своей покровительнице немало хлопот. Впрочем, та её ни в чём не упрекала. И даже пригласила пожить у неё, пока Ариэна не под6ерёт себе квартиру.

Выглядела Талма очень плохо. Она страдала одышкой, и у неё так отекали ноги, что она уже почти не выходила из дома. Ариэна насыпала измельчённой паутины во все многочисленные пузырьки с лекарствами, которые принимала аранхина, но толку от этого не было. Ариэне казалось, что Талма принимает лекарства исключительно из уважения к своему врачу, а вовсе не потому, что надеется выздороветь. На её исхудавшем лице уже лежала та печать о6речённости, которую Ариэна видела два года назад на красивом, печальном лице Мелоры.

Через своих знакомых Талма помогла Ариэне подыскать удобную и относительно дешёвую квартиру недалеко от Священного Сада.

— Ты меня нисколько не стесняешь, дорогая, — сказала она однажды вечером. — Но лучше тебе поскорей обзавестись собственным углом. Так ты быстрее тут освоишься. А за меня не беспокойся. Мои старые верные слуги прекрасно за мной присматривают. Навещай меня, если выберешь время.

— Конечно, выберу, госпожа, — заверила больную Ариэна.

Она стыдилась признаться себе, что покидает дом аранхины с чувством облегчения. Витающая здесь тень смерти угнетала её. Ариэна очень жалела Талму, но помочь ей уже ничем не могла. Да та и не нуждалась в её помощи. Талма нуждалась в покое и заботе тех, кто окружал её уже долгие годы. Ариэна поняла, почему аранхина старается мягко от неё отстраниться. Талма не хотела угасать у неё на глазах. И возможно, боялась излишне к ней привязаться. Это уже было ни к чему.

Почти все, кто имел хоть какое-то отношение к Святилищу, жили в Полумесяце. Так назывался престижный район, который действительно имел форму ущербной луны и наполовину опоясывал Священный Сад с запада. Центральные или Восточные ворота выходили на главную площадь города. Они были предназначены для посетителей. Отсюда же начинались праздничные шествия. Западными воротами пользовались только те, чья жизнь была неразрывно связана со Святилищем. К таким относились аранхиты, аранхины, ученики, ученицы и воины богини. Ну и, разумеется, многочисленные слуги, благодаря которым маленький городок в центре столицы, называемый Священным Садом, сиял чистотой. Все слуги Святилища носили особую форму — серые туники с эмблемой в виде заключённого в круг паука на груди. Они были почтительны даже с самыми младшими из учеников, но Ариэна заметила, что у большинства из них довольно заносчивый вид. Вскоре она поняла, что никто не умеет так задирать нос, как привилегированные слуги.

— Поосторожней с ними, — предупредила её Талма. — Среди слуг Святилища много доносчиков. Иные их них на этом уже так нажились, что давно могли бы открыть собственное дело и перейти в разряд полноправных граждан, но они привыкли зарабатывать на жизнь не столько трудом, сколько доносами.

Слуги Святилища тоже жили в Полумесяце. Иногда в тех же домах, что и господа, только они обычно занимали либо самые верхние этажи, либо полуподвальные помещения, где, впрочем, тоже имелись вполне приличные квартиры с туалетными комнатами и водопроводом.

Большинство соучениц Ариэны были местными, так что жили в родительских домах — почти все в Полумесяце. Они удивлялись, что Ариэна выбрала дешёвую квартиру на добавочном этаже. Так назывался четвёртый, самый верхний, этаж. Квартиры тут из-за низких потолков считались второсортными. Содержание, которое получали ученицы, позволяло жить на широкую ногу, но Ариэна привыкла экономить. К тому же такой недостаток, как низкий потолок, полностью окупался наличием уютной мансарды с балконом. Ариэна решила устроить там мастерскую. Из мансарды было легко попасть на плоскую черепичную крышу, над которой шатром раскинулась крона старой либены. В конце осени её листья окрасились в густой оранжевый цвет, а ярко-лиловые плоды покрылись нежным розоватым пушком. Иногда по ночам Ариэна просыпалась от того, что переспевший плод со стуком падал на гладкую черепицу. В обеденной зале Мастерских кроме изысканных блюд подавали и отборные фрукты, но Ариэне, как и прежде, больше нравилось есть плоды, срывая их с дерева. Первое, что она сразу невзлюбила в школе, так это совместные обеды учениц и наставниц — церемонные и скучные. Хорошо хоть, поужинать можно было одной, у себя дома.

Хозяина дома звали Хавел. Это был хмурый и неразговорчивый старик. С жильцами он общался только по необходимости — если кто-то задерживал плату за квартиру.

— Надеюсь, ты не будешь устраивать по ночам шумные сборища? — ворчливо осведомился он у Ариэны перед тем, как подписать договор и дать ей ключи. — У меня внучка больная, а её комната как раз над твоей. Малышка и так иногда не спит по несколько ночей подряд. А уж когда её отпускает этот проклятый кашель, я не хочу, чтобы её тревожили.

— А что с твоей внучкой, господин Хавел? — вежливо поинтересовалась Ариэна.

— Грудная болезнь, — сухо ответил старик, всем своим видом давая понять, что с жильцами его связывают только деловые отношения, а посвящать их в подробности своей семейной жизни не в его правилах.

Хавел занимал со своей внучкой всего четыре комнаты третьего этажа. Больше у него близких не было. Позже Ариэна узнала, что предкам Хавела принадлежали обширные земли к востоку от Ур-Маттара, а кроме этого особняка ещё два дома и вилла.

— Поговаривают, что наш дорогой хозяин едва ли не царского рода, — сказал как-то Ариэне жилец цокольного этажа Вейт, семнадцатилетний юноша, приехавший в Ур-Матар учиться у известного ювелира. — Во всяком случае, предки у него были не только богатые, но и очень знатные. Но если с ним об этом заговорить, он возмутится и скажет, что ты несёшь какую-то чушь.

— Почему? Стыдится, что разорился? Так это судьба многих семейств с длинными родословными.

— Да, но не у всех родословные тянутся к царским гробницам. Избранники не доверяют родовой аристократии. Особенно потомкам царей Аранхайи… И даже тем, чьи предки просто упоминаются в старинных хрониках рядом с именами царственных особ.

"Забавно, — подумала Ариэна. — В стране уже пятьсот лет как нет никаких царей, а их призраки до сих пор не дают избранникам покоя".

Хавел не бедствовал, но ни один из его квартиросъёмщиков даже с натяжкой не назвал бы его состоятельным человеком. Большая часть его доходов шла на лечение внучки. Хавел обращался к лучшим врачам и готов был выложить любые деньги, если имелась хоть какая-то надежда, что именно это лекарство поможет маленькой Алиме. Внучку свою Хавел баловал, стараясь выполнить любое её желание. Похоже, его постоянно мучил страх, как бы её очередное желание не оказалось последним. Себе же Хавел во многом отказывал, ведь значительную часть доходов съедал налог. Владельцы домов, сдающие квартиры, не относились к категории граждан, которые по старости освобождались от налогов. Говорили, что Хавел хотел добиться снижения ежегодного налога, сославшись на тяжёлую болезнь внучки, но, когда он обратился с этой просьбой в коллегию алеатов, она начали так въедливо копаться в его прошлом и родственных связях, что старик предпочёл отказаться от своей затеи.

С Алимой Ариэна познакомилась в маленьком саду возле дома. Когда девочка чувствовала себя более или менее сносно, она там часто гуляла. Вернее, сидела в беседке с игрушками или книгой. Резвиться и бегать у неё не было сил. Все силы уходили на борьбу с тяжёлой болезнью, и, похоже, последняя была настроена на победу. Алиме недавно исполнилось десять лет, но она едва ли выглядела на восемь. Для диввинки она казалась слишком светлокожей. Впрочем, все объясняли её бледность постоянным недомоганием. Несмотря на нездоровый цвет лица Алима была хорошенькой. И как большинство болезненных детей, довольно капризной. Дед терпеливо сносил все её выходки, поэтому Ариэна очень удивилась, когда однажды Хавел сделал внучке выговор из-за сущего пустяка.