Семен Дежнев — первопроходец - Демин Лев Михайлович. Страница 32

   — И ты, Трофим, платил калым за свою Катеринку? — спросил один из казаков.

   — Видите ли... К русскому жениху всегда отношение другое. Якуты охотно роднятся с русскими, видят в нас заступников от произвола князцев и тойонов. Но и сами русские женихи стараются особливо не противоречить якутским обычаям. Обычно одаривают родителей невесты подарками. Получается вроде калыма.

   — И ты поступил по обычаям?

   — А то как же. Подарил тестю по случаю сговора хорошие кожаные сапоги и железный котёл. Невесту, конечно, крестили в нашем храме. Потом батюшка обвенчал нас.

Когда Семён Иванович попросил Трофима рассказать о верованиях якутов, рассказчик ответил неопределённо:

   — Поклоняются они разным существам, добрым и злым. Сколько их всех, какие они из себя — никто толком объяснить мне не мог. Добрые, светлые божества покровительствуют плодородию, скотоводству. А ещё у каждого рода есть своё священное животное, обычно это птица. Вот, например, мои родичи почитают гуся. Другие чтят лебедя, третьи — ворону. Священное животное нельзя убивать, употреблять в пищу.

   — Не пойму смысла некоторых запретов у якутов, — вмешался в разговор сотник. — Любят всякую лесную ягоду, и бруснику, и голубику, и клюкву. А малину почему-то считают нечистой и в пищу не употребляют. Не едят они и никаких грибов, хотя в здешних лесах их полным-полно.

О приближении первого большого порога, Тунгусского, или Стрелочного, возвещал отдалённый гул, который всё усиливался, нарастал и наконец превратился в зычный, оглушительный грохот или рёв неведомого, могучего зверя. Такие пороги Дежнёву и его спутникам не встречались нигде на спокойных реках русского Севера. Русло Ангары перегораживала гряда камней, на которые наталкивалось бурное течение, разбивалось с гулом и, пенясь, подымало фонтаны брызг.

Бекетов подал сигнал каравану лодок, чтобы приставали к берегу. Когда казаки высадились и окружили Петра плотным кольцом, он произнёс зычно, стараясь перекричать гул порога:

   — Вот она, матушка-Ангара, буйный нрав свой показывает.

   — Да уж, буйный! — воскликнул Стадухин.

   — На первых порах не могли распознать всё коварство реки наши казаки. И немало лодок и дощаников разбивалось в щепки на ангарских порогах, гибли люди и грузы. Сколько Ангара взяла человеческих жизней! Об этом напоминают могильные кресты на этих негостеприимных берегах. Но русские не привыкли отступать, не отступили и перед шальной Ангарой.

Бекетов на минуту приумолк и протянул руку в направлении порога.

   — Видите прогалину между камнями и бурунами? Это наш путь, доступный для лодок. Если им пользоваться с осторожностью и оглядкой, можно преодолеть порог. Убедились в этом на опыте. Вот пойдём этими воротами. Пусть на каждой лодке останется по паре гребцов, кто посильнее и поотважнее...

   — Останусь за гребца! — воскликнул Стадухин.

   — И я, и я!.. — воскликнули другие.

Дежнёв тоже вызвался остаться в лодке за гребца. Но сотник отклонил его стремление.

   — Нет, Семён... Пойдёшь с Трофимом берегом. Возьмёте из лодки два кожаных мешка с ценным грузом. В них грамоты из Москвы и письма красноярского воеводы. И ещё денежная казна. Головой отвечаете за мешки.

Затем сотник объяснил казакам дальнейшую задачу. Гребцы должны внимательно следить за тем, чтобы попасть в доступные для плавания ворота, не отклониться с верного пути, не наткнуться на каменную преграду. А основная масса казаков пойдёт берегом, потянет лодки бечевой, одну за другой.

Иначе говоря, потянут канаты, креплённые к лодкам. А ещё сотник распорядился, чтоб взяли из лодок часть груза, который поценнее. Это касалось оружия: ружей, самопалов, бердышей, сабель. Случись какая беда на пороге, разобьётся лодка со съестными припасами, потонет груз муки или соли — это ещё не самая крайняя потеря. Находчивый казак всегда добудет себе пищу, наловит рыбы или подстрелит лесного зверя, насобирает грибов и ягод. Лес и река всегда накормят. А безоружный казак не казак. Сотник поручил бывалому казаку Поснику Иванову, зарекомендовавшему себя примерной службой ещё в Енисейске, командовать бечевщиками. Специальную команду выделил он и для переноски берегом оружия.

   — С Богом, други мои. — Этими словами закончил Бекетов свою речь и проворно вскочил в головную лодку. Он намеревался лично вести караван лодок через порог.

Тунгусский порог прошли благополучно, без потерь. Второй порог, Мурский, лежал против левого ангарского притока, Муры. Он представлял примерно такую же картину, что и предыдущий — гряда камней, вокруг которых пенилась и бесновалась неугомонная река. Порог имел протяжённость версты две. И здесь имелись свободные от каменных заграждений проходы, через которые при известной осмотрительности и осторожности можно было пройти. И здесь прошли бечевой благополучно, если не считать одного злополучного происшествия. Лодка Стадухина, которая шла третьей от головной, неожиданно натолкнулась на подводный камень. От сильного толчка стадухинский напарник потерял равновесие и вывалился за борт, очутившись в бурлящей пенистой воде. Но Михайло моментально среагировал на толчок и успел схватить напарника за руку. Обладая недюжинной физической силой, он вытащил казака из воды в лодку, хотя лодка и накренилась до угрожающего предела.

   — Спасибо тебе, Михайло. Вовек не забуду твоей услуги, — шептал пострадавший, извлечённый из воды.

   — Смотри в оба, казак. Чтоб такое не повторилось, — спокойно сказал Стадухин. Несладко пришлось бы бедняге, не приди к нему на помощь Михайло. Унесло бы его в клокочущую бездну, завертело бы в водовороте. Мог бы и разбиться о камни, и ни одной целой косточки не осталось бы.

Когда порог был пройден, Стадухин не стал докладывать сотнику о происшествии, а неудачливого гребца заставил обсушиться у костра.

На привале Бекетов обратился к казакам с кратким словом:

   — Бог миловал нас, казаки. Все живы, увечных нет, груз сохранили. Теперь вы знаете матушку-Ангару?

   — Чёрт бы побрал эту матушку, — выругался Стадухин. — Нечистая сила в неё вселилась.

   — Зря лаешься, Михайло, — остановил его Бекетов. — Прошёл бы ты Падунским порогом, не то бы заговорил. Эти два порога, которые мы прошли, это ещё детские забавы. А вот Падун... Сердитый порожец. Сколько дощаников на нём разбивалось, сколько людишек гибель свою обрело. Сколько могильных крестов на падунском берегу.

   — Поведёшь нас через этот проклятый Падун? — спросил сотника Посник Иванов.

   — Возрадуйтесь, казаки. Через Падун вас не поведу. Ходил однажды через него в Братский острожек, где бурятские земли начинаются. А пойдём в Илим, ангарский приток.

Несколько восточнее Мурского порога Ангара круто поворачивала на юг. Ангарой шли недолго и вышли в правый её приток Илим, далеко не широкий. Трудности пути не заканчивались на бурной, порожистой Ангаре. Опасности подстерегали путников и на Илиме. Здесь пришлось преодолевать большой порог, стремнины и перекаты. Дошли до Илимского острожка, поставленного восемь лет назад. Острожек был невелик. Его окружал бревенчатый частокол, ещё не успевший потемнеть от дождей и снегов, с двумя башнями, увенчанными конусообразными крышицами. Среди неприметных острожных построек выделялась церковка с луковичной главкой. Возле острожка выросло поселение с амбарами, избами и лавками. В те времена поселение это обычно называли Ленским волоком.

Илимск становился важным перевалочным пунктом на пути с Енисея на Лену, местом отдыха для путников и в случае необходимости местом их зимовки. Богатые торговые люди обзаводились здесь собственными избами, а недавно возвели гостиный двор.

Здесь караван после тяжёлого пути через ангарские пороги отдыхал двое суток. Впереди предстоял другой нелёгкий участок пути — через волок. Начальник острожка предоставил в распоряжение Бекетова опытного проводника, который не раз проходил этим путём с Ангары на Лену и обратно. Хотя сотник и сам не однажды преодолевал волок, от услуг проводника не отказался.