Семен Дежнев — первопроходец - Демин Лев Михайлович. Страница 49

Казаки поняли, что речь шла о кочевых северных народах, которых русские называли юкагирами и ламутами (эвенами). Их воинственные племена беспокоили разбойными нападениями мирных якутов.

   — Мы готовы платить русским ясак и признавать белого царя своим главным тойоном. Но пусть русские защитят нас от нападений соседей, не позволят им грабить нас, угонять наш скот, захватывать наших людей, — говорил якутский князец.

   — Наших подданных в обиду не дадим, — внушительно ответил Зырян.

   — Надеемся на вас. Проучите дурных людей. У вас есть могучее оружие, которое вы называете «огненным боем»...

   — Ваши недругов мы, конечно, припугнём, но войной с «огненным боем» на них не пойдём, — возразил Зырян. — Это лесные племена подобны малым неразумным детям. Внушить им надобно, что житьё с соседями в мире и согласии — это им же великое благо. А русское подданство откроет им выгодную торговлю и нашу помощь. Так и говорите им, коли придут к вам соседи с миром.

Человек уравновешенный, спокойный и благожелательный к людям, Дмитрий Зырян легко сходился с якутскими вождями и завоёвывал их доверие. От подчинённых он требовал уважительного отношения к аборигенным народам и стремился пресечь всякие проявления межнациональной вражды. Дежнёв, присматриваясь к Зыряну, мог убеждаться в его житейской мудрости, столь необходимой в сложных условиях Восточной Сибири.

Когда якуты привозили ясак, Зырян неизменно благодарил их и одаривал полезными подарками. Потом завязывалась с якутами меновая торговля. Казаки предлагали якутам в обмен на пушнину всякие полезные в хозяйстве предметы, а также женские украшения. Особенным спросом пользовался бисер. Завязывалась оживлённая меновая торговля. Дежнёв, как и другие казаки маленького отряда, повыменивал у якутов немало ценных шкурок.

Ничто не беспокоило так русских в Верхоянском зимовье, как лютые морозы. К суровой ленской зиме казаки привыкли, но в верховьях Яны они столкнулись с ещё более суровыми морозами.

   — Почему у вас так холодно? — спрашивал Дежнёв у якутов, посещавших зимовье. Один пожилой якут ответил:

   — Наш старший шаман говорил — злые духи абасы из верхнего мира разгневались на людей и наслали холода.

   — За что же они на вас разгневались?

   — Этого шаман не объяснил. Наверное, он и сам этого не знает. Но людям пришёл на помощь Уллу-Тойон.

   — Кто такой Уллу-Тойон?

   — Это самый главный и самый могущественный дух верхнего мира. Иногда он является к людям в облике медведя, лося или чёрного жеребца. Это он сделал здешнюю тайгу богатой всяким пушным зверем и научил народ саха не бояться самых лютых морозов. Уж если очень морозно, саха намажет лицо медвежьим салом.

   — Последуем вашему примеру, — сказал Зырян, прислушивавшийся к разговору Дежнёва с пожилым якутом.

Казаки испытали на себе суровые морозы Верхоянска, который заслужил репутацию самого холодного места в Якутии. Здесь речная долина, стиснутая горными массивами, продувается студёными ветрами. В зимние месяцы со стоном трескаются деревья, звери прячутся по насиженным норам. Бывает, на лету замерзают птицы. Лишь в избе зимовья тепло у раскалённого камелька. А стоит высунуться из избы на волю, как мороз моментально обжигает тело, впивается в лицо острыми иглами — не возрадуешься.

Но служба есть служба. Осваиваются служилые и в студёном Верхоянске. Привыкают к лютым морозам. Облачаются в тёплые дошки оленьего меха, унты, шапки-ушанки, мажут личины салом, чтобы не поморозить, и отправляются по якутским селениям за сбором ясака на лыжах, на нартах. Закуржевелые, седые от инея лошадёнки трусят по снежной целине, спрессованной в плотную массу.

Лай собак возвещает о близости селения. Первым делом нужно обогреться с дороги у камелька в тёплом балагане, скинув промерзшие дошки. Якуты подносят гостям тёплый кумыс, варёное мясо. Завязываются беседы. Многие казаки понимают якутскую речь, расспрашивают хозяев, хороша ли ныне охота на соболя, хорош ли мех.

Якуты выносят ясак, извлекая из сундуков и коробов шкурки соболей, лисиц, расхваливают их на все лады. Казаки не верят на слово, придирчиво разглядывают каждую шкурку, проводят ладонью по серебристым ворсинкам, выносят мягкую рухлядь на волю, чтобы разглядеть её на дневном свету. Остались довольны ясачной казной. Теперь дело за подарками. Якутов одаривают бисером, бусами — одекуем, ножами, медными котелками — «государевыми подарками». А потом идёт индивидуальный торг. Казаки вытаскивают из дорожных сум свои собственные припасы, те самые ходовые предметы, а ещё слитки металла, из которых умелый якутский кузнец выкует наконечники для стрел, ножи, и выменивают на них ценные шкурки. Обе стороны довольны торгом. Расстаются друзьями. На прощание хозяева одаривают гостей гостинцами — льдинками замороженного коровьего молока.

Выходил Семён Иванович с товарищами и на соболиную охоту. Охотился с собаками, коренастыми пушистыми лайками сибирской породы. Пользовались разными методами охоты. Ставили силки и ловушки, поражали зверька меткой стрелой. Но чаще пользовались испытанным способом. Собака брала соболиный след и приводила охотника к норе. Охотник ставил перед входом в нору сетку и выкуривал зверька горящей и дымящейся берестой. Зверёк пытался спастись от дыма и огня и попадал в сеть. Деятельность ясачных сборщиков на Яне была успешной. Отряд Зыряна собрал здесь восемь сороков двадцать (триста сорок) соболей и черно-бурых лисиц. Напромышляли служилые немало пушнины и для себя. Дежнёв оказался одним из самых удачливых промысловиков. У него набрался увесистый куль мягкой рухляди. Он предвещал, что, возвратившись в Якутск, легко расплатится с долгами и ещё одарит жёнушку подарками.

Как-то Дмитрий Зырян завёл с Семёном Ивановичем разговор:

   — Небось соскучился по молодой жене, Семейка?

   — Ещё бы не соскучился! Она малое дитя ждёт. К концу лета, полагаю, разродиться должна.

   — Вот, вот... Сии обстоятельства хочу учесть и отправить тебя домой.

   — За что такая немилость, Митрий? Я ведь готов и дальше службу нести. Уж такая доля нашего бродячего казачьего племени. И жёнке моей сии обстоятельства растолковал. И её доля — мужа в поход провожать и слёзы в ожиданиях проливать.

   — Никакой немилости к тебе нет. Наоборот. Считаясь с тем, что казак ты бывалый, опытный, исполнительный, хочу дать тебе важное поручение. Повезёшь в Якутск ясачную казну. Не каждому могу такое поручить.

Дежнёв ничего не ответил Зыряну, растерявшийся и польщённый. Фактически он занимал в отряде не рядовое положение, а был при начальнике отряда его ближайшим помощником. Семён Иванович возрадовался тому, что вернётся в Якутск, увидит жену.

   — Значит, договорились, Семейка, — продолжал Зырян. — Поедешь в Якутск с казной. Отбери для сопровождения трёх казаков по своему усмотрению.

   — Желательно бы семейных, у кого жёнки с детишками в Якутске остались.

   — Разумно. Действуй, подбирай людей. А я с остальным отрядом пойду дальше на восток в поисках новых земель, где бы смог государю прибыль учинить.

   — Не мало ли будет нас, четверых людишек, для такого дела? Казну ведь повезём, ценность великую.

   — Видишь ведь сам, Семейка, отряд наш невелик — всего лишь горсточка казаков. Ценен каждый человек. Неужели не управитесь вчетвером?

   — Управимся, конечно. Да вот что меня смущает. — Дежнёв приумолк, не решаясь поделиться с Зыряном тревожными раздумьями.

   — Что тебя смущает, Семейка?

   — А вот что... В пути можно наткнуться на бродячих инородцев. Замыслят пограбить нас, нашей ясачной казной воспользоваться. Ценность-то какую повезём. Неравные силы могут столкнуться. Нападающих орда, а нас только четверо.

   — Не преувеличивай и не прибедняйся. Откуда у инородцев орда? Может быть, десятка три-четыре мужиков, вооружённых луками. А вас четверо добрых казаков с «огненным боем». Какие же это неравные силы?

   — Так-то оно так...

   — Проверьте оружие, боевое снаряжение. Позаботьтесь о достаточном запасе пороха. Оружие пускайте в ход в самых крайних случаях, если придётся отражать нападение. Встретите какое бродячее племя, старайтесь обращаться с ним с лаской и приветом, избегайте стычек, ссор. Ласковое обращение самый дикий туземец поймёт. Видишь, с якутами сумели поладить. Они теперь наши друзья.