Иллюзия Истории (СИ) - Галечян Михаил Гаикович. Страница 13

— Это за вами, — сказал он. — Если сам Александр Великий спустился с небес на божественной колеснице, чтобы подарить мне победу — значит, так угодно Юпитеру!

Глава б. 1943 год

1

Мерно покачиваясь, машина неслась сквозь мглу, разрезая мокрый холодный воздух. Заднее сидение убаюкивало, навевая воспоминания.

— Фашизм необходим для создания атомной бомбы, — говорил Понс. — Только под страшной всеобщей угрозой можно создать такое чудовище. И испытать на людях. Чтобы человечество ужаснулось, поняв, что следующая мировая война уничтожит саму жизнь. Одним словом, атомная бомба не просто оружие и не только гарант глобального мира. Это новая эра цивилизации. Новая политика, возникновение сверхдержав, взлет технологий — ключевой момент Истории! Военные и политики уяснили, что наука может эффективно решать политические задачи и начали вкладывать деньги. Но создать атомную бомбу за три года невозможно. При правильной организации исследований нужно двадцать лет. В хаосе равноправных направлений, Оппенгеймер выбрал единственно верное решение. Потому, что ответ задачи онзнал! Подсказка могла прийти только из будущего!

Машина затормозила возле института — большого массивного пятиэтажного дома постройки прошлого века. В столь позднее время горели только два окна на третьем этаже и окно комнаты охранников. Несколько поколений выдающихся физиков творили в этом здании. Оппенгеймер посмотрел на ряд мемориальных досок у входа, освещенных светом из окон. Скоро здесь появится доска с моим именем, усмехнулся Оппенгеймер.

Из открывшихся дверей выбежал Брант. Он раскрыл зонтик и постучал по стеклу. Оппенгемер вышел из машины. В лицо ударил прохладный вечерний воздух. Он закутался в длинный плащ и вместе с помощником вошел в институт.

Лаборатория находилась на третьем этаже. Они поднялись по широким лестничным пролетам с ковровой дорожкой, прошли по темному гулкому пустому коридору, свернули в аппендикс. На двери с матовым стеклом висела табличка: «Лаборатория профессора Р. Оппенгеймера».

В большой квадратной комнате стояло три письменных стола, несколько книжных шкафов до потолка и длинная черная доска испещренная формулами и чертежами. За одним столом сидел второй помощник Оппенгеймера доктор Вильямс. Низко склонившись над кипой бумаг, он подпирал кулаком большую взлохмаченную голову. Половину стола занимали разбросанные раскрытые книги, таблицы, графики.

— Есть новости? — спросил Оппенгеймер.

Вильямс улыбнулся, надевая круглые очки.

— Кварков, о которых вы рассказывали, пока не нашел, — подмигнул он Бранту.

— Это сделает другой американец через двадцать лет, — невозмутимо ответил Оппенгеймер. Не снимая плаща он сел в кресло, заложив ногу на ногу. — За три года до моей смерти, он получит Нобелевскую премию за это открытие.

Брант и Вильямс переглянулись.

— Грустный юмор, профессор, — сказал Вильямс.

— Грустный юмор — тоже юмор. Так как с новостями?

— Результат первичных расчетов оказался неутешительным.

— Тупик? — спросил Оппенгеймер.

— Скорее наоборот, — озадачено сказал Вильямс. — Нет данных для дальнейших расчетов. Образно говоря, мы вышли на равнину и не знаем куда идти. Но к цели ведет единственная дорога. Потребуется много лет упорной работы.

— Ну что ж, джентльмены, — бодро воскликнул Оппенгеймер вставая, — картина предельно ясна.

Вильямс и Брант снова переглянулись.

— Есть замечательное предложение — не сходить ли нам поужинать?

Хозяин небольшого уютного ресторана возле институтского парка мистер Грэй — полный, улыбчивый, подвижный джентльмен — радушно встретил Оппенгеймера с коллегами. Поздний визит никого не удивил. Сотрудники института часто засиживались по ночам и, проголодавшись, заглядывали к Грэю. Ресторан славился отменной кухней и хорошим пианистом.

— Рады видеть, доктор, — широко улыбнулся хозяин, подзывая официанта. Наклонился к Оппенгеймеру и доверительно зашептал:

— В углу очень странный молодой человек. Приезжий. Плохо говорит по-английски, необычный акцент. Может он из Чехии или России?

Грей не раз видел Оппенгеймера в окружении высоких генеральских чинов и считал его посвященным во все государственные тайны.

— Наш институт — важный оборонный объект, мистер Грей. Не одна мышь не проскочит без ведома ФБР, — успокоил Оппенгеймер.

Бдительный владелец ресторана почтительно кивнул, удалившись за барную стойку.

После полуночи приглушили верхний свет, воцарился уютный полумрак, украшенный тусклыми пузатыми настольными лампами. На эстраде стоял концертный рояль. За ним сидел пожилой пианист. Он осторожно перебирал клавиши, извлекая спокойную красивую мелодию.

Оппенгеймер отложил столовые приборы и удовлетворенно откинулся на спинку стула. Вильямс поглядел на босса, аккуратно вытер рот салфеткой.

— Я вспомнил ваши слова, профессор, сказанные несколько лет назад, когда мы только приступили к работе: «Ситуация станет неопределенной, но выход найдется очень просто». Тогда я не придал значения туманным намекам, но теперь, когда все произошло, как предсказали, я бы хотел услышать разъяснения.

— Скажите, Вильямс, — осторожно начал Оппенгеймер, — вас устроит, если я укажу верное решение без всяких объяснений?

На лице Вильямса застыло недоверчивое выражение. Как первоклассный ученый он понимал, что гениальной интуиции недостаточно, требуется дополнительная информация, которой не было. Тривиальное везения исключено — невозможно найти иголку в стоге сена с первого захода.

— Я не совсем понимаю, — сказал Вильямс. — Если правильный путь можно определить научными методами, почему не рассказать все, что вам известно?

Оппенгеймер пожалел, что придал ситуации столько таинственности. Он хотел лишь эффектно преподнести красивое решение задачи. Глупое позерство может доставить серьезные неприятности, если не успокоить Вильямса.

Вдруг у самого уха кто-то на плохом английском произнес:

— Профессор Оппенгеймер, не подскажете, где найти моего старого друга?

Оппенгеймер вздрогнул от неожиданности и обернулся.

— Господи! — выдохнул Оппенгеймер не веря глазам. — Александр?!

2

Пришлось на ходу придумать историю про коллегу из Венгрии, сумевшего вырваться из фашистского ада. Но Вильямс отнесся к Александру с подозрением.

— Как ты очутился здесь? — спросил Оппенгеймер, когда они остались одни.

— И не спрашивай, — махнул рукой Александр. — Никто не поверит.

— Я поверю, рассказывай.

— Да что рассказывать? Всю жизнь? Как мы состарились? И хоть выгляжу как положено на тридцать три, а ведь уже сорок. Гораздо интереснее, как добыл эту одежду и куда спрятал золотые доспехи, — Александр лукаво рассмеялся. — Они ведь настоящие и стоят целого состояния, — подмигнул он, но сразу сделал серьезное лицо. — Все очень просто — тринадцать лет войн, сотня тысяч убитых людей, пять тысяч километров пешком и на лошадях, и я тут!

— Ничего не понимаю.

— Я нашел Трансхрон четвертого века в пустыне Гедросия.

Через пол часа они подошли к небольшому красивому двухэтажному особняку. На воротах висел старомодный звонок в виде головы льва с кольцом в носу. Полукруглая открытая веранда выходила в сад слева от дома. Аккуратный ухоженный сад с аллеями беседкой в плюще и маленьким прудом упирался в кирпичную стену за домом. Из будки навстречу выбежал лохматый пес, приветливо виляющий хвостом. Оппенгеймер ласково потрепал его, и они прошли в дом.

Не раздеваясь, хозяин с гостем прошли в высокую гостиную с камином в пол стены. Узкая дубовая лестница с резными перилами вела к окаймляющему балкону с балюстрадой. Посреди гостиной расположились диван и низкий столик. Широкий зев камина с боков охраняли собранные в рыцарей средневековые латы, а полку украшали старинные часы.

Сбросив плащ, Оппенгеймер подошел к камину. Через минуту там весело затрещали горящие полена. Хозяин достал бутылку виски. Некоторое время они молча смотрели на пламя, развалившись на диване.