Кто-то, кого я знала (ЛП) - Блекни Фрэнсис. Страница 63

И по какой-то причине вся обыденность этого момента накрыла меня с головой, словно прилив, и погрузила в океан горько-сладких волн. Мелькнула мысль, что у меня снова есть брат. А ведь я была так уверена, что он давно для меня потерян, что безжалостно давила малейшие ростки надежды, потому что надежда — это опасная вещь. Надежда означает, что у тебя есть что терять, а я уже потеряла слишком много.

— О, Господи! — Томас было бросил на меня короткий взгляд, но тут же повернулся и уставился на меня. Все дурачество слетело с его лица, уступив место неподдельному беспокойству. — Ты что, плачешь?

Бедняга, я могла представить его смятение. Я никогда не плакала. Даже в детстве родители всегда называли меня странно меланхоличной. Но если он считал, что это было странно, то я была просто ошарашена своими чувствами.

— Да нет, не плачу, — возразила я, пытаясь проглотить слезы.

Машина замедлила ход, и когда брат включил аварийный сигнал, прижимаясь к обочине шоссе, я поняла ход его мыслей.

— Нет, не надо, не останавливайся! — закричала я. — Нет времени. Мне очень нужно в тот театр, Томас... Я обещаю, я в порядке. Это просто отвратительно и так... по-девчачьи ужасно, что я едва держусь, но я вдруг обнаружила, что все эти чувства во мне еще живы. Я плакала не от тоски. Я заревела потому, что была счастлива.

— Счастлива? — брат толком ничего не понял, но нажал на газ. — Я тоже счастлив, но я же не хнычу. Ты такая же плакса, как мама.

— Ты тоже счастлив? — это было почти непостижимо. Как это он счастлив после всего, через что ему пришлось пройти из-за меня? Томас должен меня ненавидеть.

Брат тщательно взвешивал слова.

— Полагаю, это зависит от того, планируешь ли ты остаться.

— Остаться? — мне никогда и в голову не приходило, что я услышу это приглашение. — А они в принципе хотят меня видеть?

Томас вздрогнул, словно мои слова причинили боль, и я прокрутила сказанное еще раз в своей голове, пытаясь понять, что не так было сказано.

— Знаешь, я читал книгу.

Во рту пересохло, а лицо запылало, словно я весь день провалялась в пустыне голая, обезвоженная и паникующая. Томас читал «Девушку в Желтом Платье», мое смущение не знало, с какого краю пролиться. Критики мне сейчас точно не хотелось. И почему мне никогда не приходило в голову, что они прочтут книгу?

— Я знаю, через что тебе пришлось пройти, тот выбор, который пришлось сделать, и теперь ты больше, чем кто-либо понимаешь безграничную любовь родителя к своему ребенку. Почему ты всегда забываешь позволить другим любить тебя в ответ? Почему не видишь, что те же правила относятся и к тебе? Ты не единственная, кому приходится любить и принимать болезненные решения, знаешь ли. Почему ты жертвуешь всем для тех, кого любишь, но не позволяешь другим делать то же для тебя?

— Я не знаю, — тихо ответила я. — Но сейчас я пытаюсь делать все по-другому.

— Значит, я скажу маме с отцом, что на ужине у нас будет гостья, — произнес Томас так просто, словно не было ничего особенного, словно не было тех четырех лет молчания, словно он просто подвозил меня на урок танцев.

Мне пришлось отвернуться от него и от надежды, которая внезапно проросла в груди, как дикая неудержимая лоза. Машина затормозила и остановилась, а я с ужасом смотрела на неподвижный затор, тянувшийся сквозь Лос-Анджелес насколько хватало глаз. А мы были еще в нескольких кварталах от театра.

Мне ни за что не успеть.

Я сделала глубокий, убедительный вдох и сжала зубы. Если судьба хочет войны, я готова. Открыв дверь, я выбралась наружу и приготовилась к пробежке. Пешком у меня больше шансов.

— Мне сказать родителям, что гостей будет двое? — правильно истолковав мое упрямство и слегка ухмыляясь, спросил брат.

Я смотрела на кварталы впереди. Казалось, они множились на глазах, растягиваясь до бесконечности.

— Я надеюсь.

— Скажи Кэму, что ему предстоит долгий и нудный допрос, — Томас шутил, но я не пропустила стальные нотки в его голосе.

Я не могла сдержать ухмылки от его заблуждения. Он думал, что я здесь из-за Кэма.

— Хмм... Наверное, скажи маме, что гостей будет трое. Кэма я тоже могу позвать.

Я подмигнула и захлопнула дверь.

Окидывая глазами дистанцию передо мной, я не могла удержаться от той же мысли: не было ни единого чертового шанса, что я успею.

Глава 24

Деклан

— Ну, без сомнения, у тебя здесь самая потрясающая пара, — сказал Кэм, поправляя галстук в отражении затемненного окна лимузина.

Мы остановились в длинной процессии одинаковых длинных лимузинов, стоящих в ряд в ожидании своего шанса разгрузки у красной дорожки. Оглушающие крики лишь приглушенно слышались в безопасности салона, но когда особенно одуряющий визг перерос в крещендо, я лишь уверился в своем верном решении привести Кэма как своего спутника. Он был как минимум классным громоотводом.

— Не могу не согласиться, чувак.

Я сделал глубокий вдох. Что-то в том, как пахли лимузины и городские автомобили, всегда меня успокаивало. Запах кожи, свежий аромат чистых ковриков, холодный, жутко терпкий привкус кондиционера, слабые нотки полироли для дерева; все это сплеталось для меня в аромат столь же знакомый, как для кого-то аромат дома, в котором прожита вся жизнь. Для меня этот замысловатый букет был таким родным, как запах дома.

— Я уже давно хотел кое о чем тебя спросить. Я знаю, наша... — он запнулся, словно подбирая верное слово. На лице Кэма отражалась незавидная борьба, и я не мог винить его за отчаяние. Должно быть, для писателя, человека, который всегда находит нужные слова, ужасно неприятно не найти единственное в нужной ситуации. Его глаза снова обрели фокус и новый свет, когда Кэм, наконец, нашелся, — ситуация необычна, но я — коллекционер эмоций, вернее побуждений.

— Ты об Эдли, ведь так? — вклинился я в его паузу, зная, что он еще не высказался, но я не мог вынести больше ни секунды этого избегания ее имени.

Если бы в комнате, вернее лимузине, вдруг появился слон, эффект бы не был таким потрясным. Это был метеорит, мчащийся к нам, обреченный на столкновения, а я уже устал ждать удара. В этот раз я хотел, чтобы он упал на моих условиях. В этот раз я сам спровоцировал взрыв.

Кэм смотрел прямо мне в глаза, и забавно, но в этот миг я чувствовал, что знал его лучше кого бы то ни было. Уверен, многие так считали после прочтения «Девушки в Желтом Платье», но мои чувства не имели ничего общего с книгой. Узнав Эдли, я стал понимать и Кэма, что никогда не казалось мне возможным.

— Как всегда, разве нет? — спросил он с улыбкой, показавшейся мне беспомощно смущенной.

Это я понимал прекрасно. Эта девушка была центром своей собственной вселенной, солнцем, перед которым мы бессильны, пока оно притягивает нас на свою бесконечную орбиту.

Я промолчал. Вопрос риторический. Мы оба знали, что я присоединился к Кэму, будучи очарованным ею. Он знал это с того дня, когда я появился на пороге его дома, умоляя отпустить ее, позволить Эдли любить меня.

— Ты сказал ей, что не согласишься на «Унесенных Ветром», но ты не просто отказался от фильма ради нее, правда? Я всегда чувствовал в тебе актера, потому что это суть тебя, то, в чем ты хорош... Но все это тебя больше не трогает, так ведь? — парень взмахнул руками между нами, снаружи девушки с плакатами и камерами висели на ограждениях, их рты раскрывались в бесконечном визге, звучавшем лишь глухим шумом внутри автомобиля.

Это было так похоже на происходящее внутри моей головы, словно все роли и фанфары и все большие ожидания, настигая меня, становились просто постоянным шумом, а я все дальше отступал вглубь своего разума. Так было до того дня, в который в мою жизнь вошла Эдли со своими тревожными глазами и острым языком. Она вытащила меня, вернула на поверхность. И я вернулся, даже, если сначала это было лишь для того, чтобы подразнить ее или посмотреть, как быстро я могу заставить ее морщиться от раздражения.