"Галерея абсурда" Мемуары старой тетради (СИ) - Гарандин Олег. Страница 35
«Просто не новость!» – начали кричать с трибун.
«Ближе к сути!»
«Где билетер?»
«Отдайте Мартрадору приз!»
А тут еще показался в каске начальника цеха сталеплавильного производства Манчик Сипкин (в прошлом году – Хохок Мундорок), но в своем старом воплощении:
«А я вчера так погулял, так погулял, что слов нет!» – сказал он весело
«Ты, идиот, что ли?» – притворяясь, что не знает, спросил Слончак Кишкин. «По существу возражай оратору». Но Шестикос не дал.
– Трибуна у него в крови – это мы хорошо знаем. И стакан с водой в кармане постоянно носит. Граненый. И хотя, как правильно вы заметили – надоел всем порядочно и затрагивает такие темы, что скоро его самого задвинут куда подальше, но согласитесь – без него было бы скучно.
– Да. И карандаш в кармашке пиджака у него тоже постоянно торчит и наточенный, и с друзьями своими давно не екшается. Но – продолжим.
Здесь еще следует дополнить, возвращаясь к вышесказанному, что иная «короткость» так или иначе, обязательно и вполне, и особенно в июне, вполне может упереться в такие спорные и не достаточно исследованные пункты самосознания в сфере производственной необходимости, как, например, «экономия» – и как увидим дальше, в данной области рассуждений она и во многое другое может упереться. И коль теперь речь у нас зашла о короткости высказывания, и в некоторых местах нитки от такой «короткости» рвутся по швам, то будет не лишнее упомянуть здесь об экономии, например, «мысли». Кстати говоря, никогда не предлагайте к рассмотрению такие темы Куспиндероку Жиротому на основании подобных рассуждений – можно довести его до безумия. Но, если уж найдет на вас такая необходимость спросить, и все-таки захочется его непосредственно до безумия довести, попробуйте сделать сначала следующее действие: встаньте обязательно на большом, мало достигаемом до него расстоянии и желательно не только руки, но и взгляда; посмотрите, чтобы желательно дорога впереди была никем и ничем не занята; приготовьтесь к старту и только затем уже – начинайте непосредственно говорить. Догнать может.
–Учту ваши опасения. Я не знал.
– Теперь – знайте.
«Нашли что экономить!» – брызгая слюной, и начиная уже искать в толпе того, кто осмелился высказать «такое», возразит Куспиндерок. «Если мысли экономить, то незаметно для себя и, безусловно, инкогнито, можно стать пустым местом, поскольку если продлить мысль о том, что «краткость сестра таланта» до логического вопроса «насколько» «кратко» и на этом не останавливаться, то, пройдя дальше, легко можно будет упереться в молчание и сказать, что «молчание свекровь истины»!
– Что ж – не правда ли – очень умно сказано. Найдете чем возразить?
– Безусловно, конечно и всенепременно найду! И хотя очень трудно будет тогда заботливо искать в шерсти насекомых и сказать, что данное положение только способствует гигиене, говорящей нам о чистоте нравов, и обнадеживает дойти к нужным целям без ощутимых потерь – все-таки здесь я бы не слишком на Куспиндерока Жиротома надеялся. Потому не стоит пока слишком отвлекаться в предлагаемую тему и уходить от своей – тем более, что затронем мы эту тему по ходу дела обязательно.
И Шестикос не дал дальше возражать оратору и продолжил:
3
– Он начал так: «Кто привык «круглое» расчленять на дольки? – перебил он Сипкина и стал прикуривать. Это вам не апельсин! А из квадратного зачем делать такие же вещи?»
Все, безусловно, начали молчать, как мыши.
«Не надо расчленять целое – заявил он – надо к целому прибавлять еще. Для чего? Для того, чтобы получилась совокупность уже существующей целостности, а не собирательная «целостность» ввиду проекции совокупности».
И выговорив эту фразу, он сказал ее до того легко и непринужденно, до такой степени улыбчиво и добродушно сказал, и до такой степени начал казаться «прост» и «доступен» каждому, что нашелся на трибуне Спич и съязвил: «По своему тяжелому глубокомыслию и находясь в легкой фетровой шляпе, вы похожи сейчас на того бога, который сжег полмира, чтобы прикурить». Многие загоготали. Конечно, реплика эта не была такой уж длинной по существу, и по самому факту высказывания не была такой претенциозной, но общий смысл высказывания был именно таков. Загоготали было еще больше, но оратор поднял руку ладонью вверх.
– Он всегда так ладонью вверх поднимает – привычный его жест. Привычная его жестикуляция и буйный нрав. Но вот вы мне скажите – судя по вашим словам, я не понял – кто его на трибуну-то в этот раз пустил? Трибуну ведь почти всегда только затем приносят, чтобы обозначить ею присутствие Роту, когда его самого поблизости нет. Для обязательности напоминания. А кстати – где он-то был? Бабий ухажер...
– После узнаете. Я все обязательно вам расскажу подробно. Все увидите в самом натуральном виде, как будто сами на трибунах сидели.
– Надеюсь.
– И Шестикос продолжил:
«А это будет значить – сказал он – что наоборот не получится и кому-то такое новшество «прибавлять» явно не понравится!
– Это – что? Явный намек на кого-то «виновного», что ли, в данных обстоятельствах? На кого то «по ту строну Фарватерной»?!
– Не обязательно. Он ведь всегда склонен преувеличить, всегда из мухи кита сделает, чтобы самому выше ростом казаться. Бородка клином на нем, пенсне, как знаете, на простом шелковом шнурке, каблук «вчерашний», жена в прошлом году бросила и ушла – вот он и заговаривается. Смотрите «что» теперь дальше выйдет.
– Да, что-то появилось в нем не совсем «обычное», чего раньше не было – я тоже стал замечать. И орет громко – как бы властную ноту в голосе своем нащупывает.
– И теперь заорал. Сначала шепотом скажет, а после вот так сильно закричит – известный прием.
«Но, зачем, спрашивается, задом наперед думать, когда задом наперед никто не ходит!?» – заорал он. Для какого умственного строительства?! Для анализа – утверждают! Но задом наперед это все равно, что чрез пень колоду и с ног на голову! Но никто ведь не берет за голову, берут обычно за ноги потому, что так – легче взять! А после спрашивают «отчего на всех домах углы отбиты и заново их штукатурить никто не хочет?! Я скажу – почему?!» Но его опять перебили
Вышел вперед Спирик Фортан в легком трико и в великолепных снизу вверх по ляжкам лампасах, приступил к разминке, затем старт был дан; он разбежался и показал свой бег по кругу достаточно ловкими движениями, а не в раскаряку, как Нычкин. И хотя бег оказался ничем не выдающийся по своей сути бега, но время показал удовлетворительное. Поклонился трибунам, подошел к микрофону и сказал (такие действия предварительно, перед тем как сказать, надо обязательно на ипподроме проделовать, иначе к микрофону не пустят):
«Я, с вашего позволения, «на выбор» данных вопросов отвечу» – сказал он. Выборочно отбристолю».
«Бристоль!»
Тогда Спирик Фортан начал стучать по микрофону, а микрофон начал фонить.
«Как видно из вышесказанного – начал он – Чумкина пропасть здесь совершенно отсутствует и не причем (Митрофановой кучи тоже на 28 Вишневской улице уже нет). Но возможно (и я о том еще на втором круге подумал), речь идет здесь о белохалатниках. Не так ли? Видно, что – так. Полы убирают хорошо, персонал числится в штате по каждому пункту, хотя штат – не Пенсильвания. И, как приятно заметить, – пенсионного возраста почти нет и это тоже – радует. В основном – молодежь. И чтобы голословным не быть, хочется без лишней важности заметить, что чистые и воротнички. Лежат смирно, ряды ровные, палаты светлые, взгляды не алчущие. Но позволю заметить и то, что анализ совершенно может находиться в другом состоянии, и вместо стеклянной посуды может понадобиться другая упаковка. Как думаете?
«Совершенно верно!» – донеслось с трибун.
«Умно!»
«Где билетер?»
«Далее – продолжил Спирик – я, признаться, не понял «другое». Было нечто в словах оратора мне не понятное: «аэто»? После чего, я подумал, и, наконец, уверился в том, что ослышался. Но я не ослышался, хотя и оказался в том уверен. И если такое со мной случилось, значит, я действительно – «не понял». «Аэто», – относится, по видимому, к левостороннему прозаическому «мус» и к приблизительному артикулу откровений примерно в той пропорции, в какой связь «не приснится» относится к вечернему времени суток. Параллельная связь «чуб», которая неукоснительно идет следом, тоже наводит на такие размышления. Так, надо полагать. И вот тут-то и не понятно! А в остальном – все понятно. Можете продолжать».