Твари Господни (СИ) - Мах Макс. Страница 71

"Просто мания какая-то!" – Лиса увидела впереди неоновую вывеску над освещенной голубовато-зеленым светом витриной и шестым чувством угадала, что это именно то, что она ищет. И не ошиблась.

В кафе, которое, несмотря на поздний час, кажется, и не собиралось закрываться, сидели в основном пары средних лет, пили чай или вино, негромко разговаривали, но произносимые ими слова скрадывала тихая музыка, в которой Лиса с удивлением узнала сороковую симфонию Моцарта. И вообще, здесь было удивительно тихо – только негромкая, как бы на пределе слышимости музыка и почти беззвучные разговоры посетителей – тепло, и уютно. И еще здесь очень хорошо пахло. Кофе, ваниль, и еще что-то, может быть, кардамон, но при этом все запахи, как и звучащая фоном музыка, были как бы на пределе восприятия. У кого нос хороший, услышит, а остальные, пожалуй, что и нет. Она прошла в глубину небольшого зала, повесила свой плащ на старомодную деревянную вешалку, села за единственный свободный столик и улыбнулась подошедшему к ней немолодому официанту, который, почти наверняка, и был хозяином этого чудного места.

– Капучино, пожалуйста, – сказала Лиса, жестом отказываясь от меню в бордовом кожаном переплете. – И какое-нибудь пирожное. На ваше усмотрение, – снова улыбнулась она. – Только обязательно вкусное.

6

На самом деле, это было чистое наитие, род интуитивного прозрения, имеющий к настоящей магии такое же отношение, как развитая математическая способность или идеальный музыкальный слух. Просто что-то сложилось в голове из обрывков слов, поведенческих стереотипов, интонаций и выражения глаз, чувства времени и ауры места, буквально пронизанного токами прошлого, которое, как теперь выяснялось, никуда не делось. Вот он и угадал. А по-другому эту задачку решить вряд ли бы удалось. Во всяком случае, не здесь и не сейчас.

Кайданов изменился. Виктор еще не знал, что и как произошло в жизни Фарадея в эти долгие годы, но догадывался, что нынешний Чел, за которым, кстати, угадывался совсем не тот человек, которого знал когда-то Некто Никто, являлся не только серьезным и невероятно сильным сагусом, но и обладателем очень не простой судьбы.

Когда Дженевра ушла, они еще немного посидели втроем в кофейне, но прерванный приходом валькирии разговор не возобновляли, хотя, наверняка, каждый из них имел его в виду и об обмене туманными репликами не забывал. Однако то ли "стих" прошел, то ли настроение изменилось, но разговаривали теперь – хоть и "под коньячок" – о чем угодно, только не о том, что было действительно интересно. Вспоминали – впрочем, очень осторожно – прежние времена и знаменитостей давно ушедшей эпохи; говорили о "вечном", то есть о том, чего следует ждать от нынешней политической ситуации и нового старого расклада сил, и, в конце концов, сползли таки на мюнхенские события. Их в Городе не обсуждал сегодня только ленивый, но таких, кажется, не было вовсе. И не странно. Как успел выяснить Виктор, целый день шляясь по вечно пыльным улицам Города, такие случаи в нынешние времена стали большой редкостью. Волна террора, прокатившаяся по миру в конце семидесятых, спустя десятилетие казалась уже невероятной. Ну а теперь, когда "иных уж нет, а те далече", такие свирепые схватки между магами и властями тем более представлялись чем-то из ряда вон выходящим. Впрочем, ни Наблюдатель, ни Кайданов ничего нового Виктору ни про Франкфурт, ни про Мюнхен не рассказали, хотя ему и почудилась некая недоговоренность не столько в словах "друга Васи", от которого этого следовало ожидать в первую очередь, сколько в репликах Фарадея. Похоже, Кайданов знал об этом что-то сверх общей дозы слухов и домыслов. Однако свои предположения Виктор оставил пока при себе, резонно предположив, что тет-а-тет Герман, возможно, будет более откровенным, чем в присутствии мало знакомого ему человека. Впрочем, Наблюдатель, у которого был свой особый ритм жизни, вскоре ушел. Стал собираться "домой" и Кайданов.

"Ну да! – вспомнил вдруг Виктор. – Чел же вчера женился!"

– Давайте, я вас немного провожу, – предложил Виктор, вставая из-за стола вслед за Кайдановым, и не удивился тому, что тот его предложению явно обрадовался.

– Кто вы? – спросил Кайданов, когда, выйдя из кофейни, они, не сговариваясь, пошли по лестнице вверх.

Что ж, вопрос закономерный, и скрытничать, тем более в нынешней своей ситуации, Виктору было незачем.

– Я Некто, если вы еще помните, кто это такой, – сказал он, поворачиваясь к Кайданову. – А вы Фарадей и разыскиваете Лису. Что-то случилось?

Они как раз поднялись на площадь Иакова и стояли у конца лестницы. Перед ними на противоположной стороне площади возносил свой тонкий шпиль в лишенное солнца небо готический собор, построенный некогда из одной лишь любви к музыке.

– Что вы мне тогда сказали? – вместо ответа спросил Кайданов.

– Вероятно, я сказал вам тогда много разных вещей, – усмехнулся Виктор. – Всего теперь и не упомнишь. Уточните вопрос, Герман Николаевич, и я постараюсь что-нибудь такое вспомнить.

– Сколько денег вы мне дали?

– Не помню, – покачал головой Виктор, который такие пустяки в голове никогда не держал. – Тысячу рублей? Полторы? А говорили мы, помнится, о Звездном небе, о науке и магии, о девушке, уж простите, не помню, как ее звали, которая вас сдала, об Алисе, которая тогда была умнее вас… Еще что-то?

– Нет, достаточно, – Кайданов достал из воздуха сигарету и сразу же затянулся. Он, как успел заметить Виктор, курил очень много, и, по-видимому, не только здесь.

– Как мне вас теперь называть? – спросил Кайданов, выпуская дым.

– Виктор мое настоящее имя.

– Настоящее?!

– Не удивляйтесь, Герман Николаевич, – Виктор тоже сотворил сигарету и некоторое время рассматривал ее, размышляя о том, что, возможно, это его последняя в жизни возможность закурить. – Мои обстоятельства таковы, что это знание повредить мне уже не может, – он "стер" сигарету и достал из воздуха свою пеньковую трубку, набитую "вирджинским" табаком, каким он его когда-то себе вообразил, и, разумеется, уже раскуренную.

– Об обстоятельствах вы мне ничего не скажете?

– Нет.

– Ладно, Виктор, тогда, вернемся ко мне и Лисе, – Кайданов поморщился, видимо, ему неприятно было говорить на эту тему, но то, что он не прервал разговора и не ушел, обнадеживало.

– Мы с ней давно не виделись, – сказал Кайданов после короткой паузы. – Ну а в последние годы… Видите ли, Виктор, я уже довольно давно ушел к… ну, скажем, к гарильерос. Вы понимаете, о чем я?

– Да, – кивнул Виктор, который успел уже выяснить, что такое Цитадель.

– И вдруг Лиса пришла к нам… в Цитадель, – Кайданов отбросил окурок и сотворил новую сигарету. – Она не знала, что я сменил личину. Я видите ли по официальной версии числюсь покойным.

– Я тоже, – усмехнулся Виктор, выпуская изо рта дым. – Так что не стесняйтесь, Герман, продолжайте.

– Я и не стесняюсь, – пожал плечами Кайданов. – Она не знала, что говорит со мной, но искала-то она именно меня. Во всяком случае, я так теперь думаю. Но я с ней говорить не захотел, и даже не знаю, что она от меня хотела, почему вдруг обо мне вспомнила.

– Это я ей напомнил, – объяснил Виктор. – Она пришла ко мне просить о помощи… Я бы не хотел пока касаться этой темы. В общем у нас состоялся непростой разговор, следствием которого, между прочим и является мое возвращение. Вот во время этого разговора я и спросил Алису о вас, Герман. Так что, все началось с меня.

Объяснение было, что и говорить, весьма туманное, но Кайданова оно, как ни странно, удовлетворило. Спросил он только о главном:

– Где же вы были, Виктор?

– Там, – Виктор сделал неопределенное движение рукой, и сам не очень хорошо представляя, в какой стороне находится его Замок. – В Замке. Знаете, о чем я говорю?

– В Замке? – похоже он смог в очередной раз удивить Кайданова, причем не абы как, а, что называется, по большому счету.