Исповедь Еретика - Дарский Адам "Nergal". Страница 45

А ты можешь быть «фанатом взглядов»?

Morbid Angel, одна из моих любимых групп, записала последний альбом, на котором объединились дэт-метал, андеграундное техно и индастриал. Оглядываясь назад, я могу назвать это не вполне удавшимся экспериментом. В контексте всего их творчества я бы даже назвал этот их альбом слабым. Но я фанат, преклоняюсь перед их бескомпромиссностью. Парни хотели сломать систему. Не вышло? Жаль. Но они показали свои стальные яйца.

Behemoth — это коммерческий проект?

Как-то я обедал в компании коллег из Anthrax, музыкантов Оззи Осборна и ребят из ню-метал группы Ektomorf. Мы разговаривали о коммерции. Я сказал, что меня эта тема не касается, потому что Behemoth — это группа из андеграунда. Парни из Ektomorf чуть не подавились. Один посмотрел на меня как на сумасшедшего и сказал: «Вы — андеграунд?! Ты не представляешь, о чем говоришь; посмотри ваши клипы!» Я ответил, что это неважно: ни то, сколько денег уйдет на съемку клипа, ни то, что в Интернете его посмотрят несколько миллионов человек. Это говорит скорее об узнаваемости или популярности. Можно быть популярным, но быть далеким от мейнтсрима. Андеграунд — это прежде всего послание, которое несет музыка, а наше послание экстремально. Данциг в начале девяностых был популярным, но радикальным. Он собирал стадионы, но это не имело никакого значения, он не покорился популярности. Другой пример — Laibach, также одна из моих любимых групп. Они все время экстремальны, провоцируют слушателей, но вот уже на протяжении тридцати лет не выходят из мейнстрима.

Laibach смеются над поп-культурой.

Это часть их концепции. Я согласен, но мы называемся Behemoth, а не Laibach. У нас другая концепция.

Более коммерческая?

Если уж Behemoth играет музыку для масс, то как описать музыку Red Hot Chilli Peppers или Ленни Кравица.

Может, в вашем случае речь идет о металлическом мейнстриме?

Я был на концерте Rammstein. На танцполе десять тысяч человек. На наш концерт придет тысяча. С ними в тур едут триста разных работников, с нами — три. Каждый вечер они вместе с дымом выбрасывают на ветер тридцать тысяч евро, наша пиротехника не стоит даже трех тысяч злотых… Я думаю, что Rammstein — это тот самый металлический мейнстрим. Даже моей маме они понравились бы. Во всяком случае она себе под нос напевала Reise, Reise, когда я включал эту песню в машине.

A Slayer?

Наверное, нет.

Каждый ребенок их знает.

Все знают, кто такой Дьявол, но разве это значит, что он фигура мейнстрима? Дьявол из андеграунда. А из мейнстрима Бог.

А телешоу, как The Voice of Poland [35], это коммерция или андеграунд?

Это приключение.

Удачное или неудачное?

Удачное.

Что заставило тебя согласиться на участие в этом проекте?

Две вещи. Веселье и чек. Много месяцев я боролся с болезнью. Концертов не было, я ничего не заработал. Сбережения начали таять. Здоровый или нет, я должен был платить налоги, да и лечение стоило недешево. Конечно, часть расходов покрыл Национальный фонд здоровья [36]. Но не все. Я лег в больницу богатым человеком, а выписался должником. Концерты были назначены только на осень. Так что сам Дьявол подтолкнул меня к этому шоу.

Или все-таки деньги?

Может быть, они стали решающим фактором, но не единственным.

Ты много заработал?

Этого было достаточно, чтобы спокойно думать об осенних концертах

Сколько нулей?

Шесть злотых и шестьдесят шесть копеек. Плюс то, что перед ними. Я говорю о каждом взносе.

Ты не сомневался?

Я слишком долго был наедине с собой.

Как вообще появилась перед тобой эта дверь?

Мне позвонила девушка с канала Rochstar и пригласила на собеседование. Я как раз валялся у друга в Кракове и страдал из-за своего возвращения на сцену.

Ты говоришь о выступлении вместе с Fields of the Nephilim?

Да, это удивительная история. Когда-то, в девяностых годах, я сосредоточился в основном на экстремальной музыке. Но было немного неметаллических артистов, которые завладели моим сердцем, как, например, Dead Can Dance, Диаманда Галас и, собственно, Fields of the Nephilim. Я познакомился с их музыкой еще подростком. Они очень сильно повлияли на формирование моего вкуса.

Ты был знаком с ними еще до концерта?

Да, ранее мы с Behemoth записали кавер на их песню Penetration. Именно эту часть я потом и спел на сцене. Карл Маккой, с которым я познакомился несколько лет назад, мне помогал. Я написал ему письмо. Он ответил. Оказалось, его дочка, Скарлетт, — наша большая фанатка, поэтому попросил меня подписать специально для нее диск. Мы начали общаться. Некоторое время спустя моя подруга Илона, которая работает в варшавском клубе Stodoła, позвонила мне и рассказала, что Fields of the Nephilim будут у них выступать и приглашают на концерт всю нашу группу.

Тогда мы впервые встретились с Карлом. Несколькими месяцами позже мы выступали вместе на одной сцене на Tuska Festival в Финляндии. Дальше появилось предложение о том, чтобы на следующем польском концерте я исполнил вместе с ними Penetration. Но я должен был отказать, поскольку мы с Behemoth отправлялись в тур на противоположный край земли. В конечном счете я забыл об этом, заболел… Но на мою удачу, Fields of the Nephilim должны были снова играть в Польше, через несколько месяцев после моей выписки. Снова появилось предложение выступить вместе, а я решил, что стоит попробовать.

Ты чувствовал, что тебе это по силам?

Уровень моей выносливости равнялся нулю. Но я должен был выступить на этом концерте. Чувствовал, что это станет волшебной минутой. Я помню всю дорогу от Гданьска до Катовице. Когда я вошел в клуб, то был еле живым. Мало того что я был слаб, так еще был разбит морально. Но сразу почувствовал характерный запах. Любой клуб в мире пахнет именно так. Это странная смесь грязи, дерева, пролитого пива, сигарет и пота. Это мне нравится.

Я сразу понял, что нахожусь там, где должен быть, ведь сцена — это моя жизнь. Перед концертом мы с Карлом поделили вокальные партии. Обычно он между песнями просто молчит и только после концерта говорит короткое «спасибо». Но тогда он представил меня как своего друга. Это вызвало сильные эмоции. На сцене я увлекся… и у меня моментально пересохло в горле. В больнице у меня уже были проблемы со слизистой, которые продолжались долгое время после выписки. Паника парализовала, и я не смог даже поднести ко рту стоящую рядом бутылку с водой. Несмотря на весь дискомфорт, я вдруг понял, что в эту самую минуту постиг смысл жизни. Когда начал петь, по телу побежал озноб. Никогда раньше я не вдумывался в смысл слов того отрывка. Только тогда, на сцене Mega Club, до меня дошло их значение: «Сияю, как бог: новые тело и кровь». Едва несколько месяцев назад я перенес пересадку костного мозга, в результате чего у меня изменилась группа крови! Я видел людей на танцполе. Они смотрели на меня горящими глазами…