Черепахи – и нет им конца - Грин Джон. Страница 8

Иногда по радио все песни как на подбор – отличные. Во время рекламы ты ловишь другую волну, а там играет песня, которая тебе очень нравится, но ты ее почти забыла, песня, которую ты никогда бы не выбрала, но она, оказывается, отлично подходит, чтобы распевать ее во все горло. Вот под один из таких чудесных плей-листов я и ехала в никуда. Сначала – на восток, потом – на север и вновь на восток, пока снова не очутилась у того самого выезда с Меридиан-стрит, откуда и начала свой путь.

Если посчитать расходы на бензин, путешествие по Индианаполису обошлось примерно в семь долларов. Сплошное расточительство, но зато мне стало намного лучше.

Я припарковалась у гаража и увидела, что пришло несколько сообщений от Дейзи:

В гостиной мама проверяла тесты, положив ноги на кофейный столик. Я села рядом, и она сказала, не глядя:

– Днем заехал какой-то Лайл из поместья Пикетов и привез наше каноэ. Его отремонтировали. Он сказал, что вы с Дейзи спускались по Уайт-Ривер и налетели на камень.

– Да.

– Вы с Дейзи. Спускались по Уайт-Ривер.

– Да.

Мама наконец посмотрела на меня.

– Думаю, сделать это вы могли только в одном случае. Если хотели встретить Дэвиса Пикета. – Я пожала плечами. – У вас получилось?

Я пожала плечами снова, но она смотрела на меня, пока я не сдалась.

– Я просто вспомнила о нем. Наверное, искала предлог, чтобы навестить.

– Как он теперь, без отца?

– Думаю, нормально. Кажется, почти все не очень любят отцов.

Мама прижалась ко мне плечом. Я знала, мы обе думаем о папе, но говорить о нем у нас никогда толком не получалось.

– Интересно, были бы у тебя стычки с отцом? – Я промолчала. – Он нашел бы к тебе подход, я уверена. Он понимал тебя гораздо лучше, чем я. Но волновался по любому поводу. Наверное, из-за этого тебе пришлось бы нелегко. Мне иногда бывало.

– Ты тоже волнуешься, – сказала я.

– Да. В основном из-за тебя.

– Я не обращаю внимания на тревоги. Волноваться – естественно. Жизнь сама по себе тревожна.

– Ты совсем, как он. – Мама грустно улыбнулась. – До сих пор не могу поверить, что он ушел.

Она говорила так, будто папа сам так решил. Косил траву и подумал: А сейчас я упаду и умру.

В тот вечер я приготовила макароны с консервированными овощами и сыром. За ужином мы смотрели реалити-шоу про обычных людей, которые стараются выжить в лесу. Когда мы с мамой взялись мыть посуду, Дейзи наконец написала, что приехала в «Эплби». Я сказала маме, что вернусь к полуночи, и воссоединилась с Гарольдом, который, как всегда, был великолепен.

«Эплби» – сеть средненьких ресторанов, где подают «американскую кухню». Это, главным образом, означает, что во всех блюдах будет сыр. В прошлом году на пороге нашего дома появился какой-то парень. Он уговорил маму купить огромную книгу с купонами в поддержку его бойскаутского отряда или что-то вроде того. В книге оказалось шестьдесят купонов на скидку в «Эплби» – два бургера за одиннадцать долларов. С тех пор мы с Дейзи активно ими пользовались.

Подруга ждала меня в отдельной кабинке. Она уже сменила рабочую рубашку на голубую футболку с круглым вырезом. Дейзи углубилась в свой телефон. Компьютера у нее не было, поэтому все – от сообщений до фанатских рассказов – она писала на смартфоне. Она умела печатать на нем быстрее, чем я – на обычной клавиатуре.

– Ты когда-нибудь получала фотографию члена? – спросила она вместо приветствия.

– Ну, я его видела, – ответила я, усевшись напротив.

– Конечно, видела, Холмси. Я же не спрашиваю, не монашка ли ты из семнадцатого века? Ты получала когда-нибудь фотку члена, которую тебе присылали без спроса и всякого объяснения? Типа, как приветствие.

– Нет.

– Смотри.

Она протянула мне смартфон.

– Ага, пенис, – сказала я, прищурившись и повернув телефон немного против часовой стрелки.

– Вот именно. И хотелось бы это обсудить.

– А может, не надо?

Я быстро опустила телефон, потому что к столику подошла Холли, официантка. Она обслуживала нас практически всегда, однако не принадлежала к числу поклонников Дейзи и Холмси. Возможно, причиной тому была наша купонная стратегия и ограниченные средства – мы не оставляли ей чаевых.

Дейзи, как всегда, заговорила громче.

– Холли, ты когда-нибудь получала…

– Нет, – перебила я. – Нет, нет, нет. – Я посмотрела на Холли. – Мне только воды, но без пятнадцати десять принесите мне, пожалуйста, вегетарианский бургер без майонеза и приправы. Простой вегетарианский бургер и булочку в коробке навынос. С картошкой фри.

– А тебе бургер «Пылающий техасец»? – спросила официантка у Дейзи.

– И бокал красного вина, пожалуйста. – Холли молчала. – Ну ладно. Воды.

– Полагаю, у вас купон?

– Как ни странно, да, – ответила я и придвинула к ней талончик.

Едва Холли отвернулась, Дейзи вновь посмотрела на меня.

– Как реагировать на пенис в качестве комментария? Это должно меня заинтриговать?

– Он, наверное, думает, что дело закончится свадьбой. Вы встретитесь в реале, влюбитесь и будете рассказывать детям, что все началось с фотографии члена.

– Странный такой отклик на мою историю. Типа: «Мне очень понравилось романтическое приключение Рей и Чубакки, когда они обыскивали потерпевший крушение на Эндоре тулгахский корабль в надежде раздобыть знаменитый эликсир терпения. И в качестве благодарности я пошлю автору фотографию своего члена». Как это связать воедино, Холмси?

– Парни отвратные. Все отвратные. И сами люди, и тела. Меня от них тошнит.

– Наверное, просто какой-то неудачник, повернутый на Кайло, – пробормотала она.

Я не понимала, что она имеет в виду.

– Давай о чем-нибудь еще поговорим. Пожалуйста.

– Хорошо. Во время перерыва на работе я стала экспертом по завещаниям. И вот смотри: ты не можешь оставить деньги животному, но можешь завещать их корпорации, которая существует с единственной целью – обеспечивать животное всем необходимым. Короче, штат Индиана не признает людьми животных, но признает людьми корпорации. Таким образом, деньги Пикета пойдут компании, которая ухаживает за туатарой. Оказывается, оставлять своим детям наследство ты не обязан. Даже если ты очень богат – ни дом, ни деньги на обучение, ничего.

– А что случится, если их отца посадят в тюрьму?

– Им назначат опекуна. Домоправительницу, члена семьи или кого-то еще, и этот человек получит деньги на оплату их расходов. Если я не сделаю карьеру на розыске беглецов, пойду в опекунши к детям миллиардеров. Ладно. Теперь ты начинай собирать досье по делу Пикетов, а мне нужно раздобыть полицейский рапорт и сделать алгебру, потому что день не резиновый, а я провожу большую его часть в «Чак-и-Чиз».

– И как ты собираешься достать рапорт?

– Ну, ты знаешь. Хитростью.

По стечению обстоятельств мы с Дэвисом были друзьями в «Фейсбуке», и хотя его страница представляла собой давно заброшенный город-призрак, я нашла там один из его никнеймов – dallgoodman, который привел меня в «Инстаграм».

Там не было фотографий, только цитаты, напечатанные шрифтом пишущей машинки на фоне, имитирующем помятую бумагу. Первая, опубликованная два года назад, принадлежала Шарлотте Бронте: «Мне есть до себя дело. И чем меньше у меня друзей и поддержки, тем больше я стану уважать себя».