Радиант - Бушков Александр Александрович. Страница 10

Тут уж любая неопытная поняла бы, что началось что-то крайне неправильное. Тем более что на следующую ночь к ней заявились три юных пажессы (тут уж она и вовсе отворачивалась, закрывая лицо руками, и Сварог с превеликим трудом уговорил ее продолжать).

Пажессы, уходя, пообещали ей в ближайшем будущем новые интересные сюрпризы. Тут только герцогиня поняла, во что влипла. Вдобавок старый слуга, прихваченный из отцовского дома, человек преданный, сметливый и неглупый, поделился результатами втихую проведенных изысканий: по его уверениям герцогский дворец мог дать сто очков вперед любому столичному борделю, и звездой борделя должна была служить...

Особой твердостью характера Вердиана не отличалась, но и оранжерейным цветочком ее не назовешь: деревенская жизнь в довольно суровых условиях характер лишь укрепляет. Она и слуга, стараясь не привлекать взимания окружающих, принялись шушукаться, перебирая варианты и прикидывая, как из этой грязи выбраться.

Вариантов, увы, имелось немного. Вернись она к отцу, герцог моментально возвратил бы беглую женушку с помощью своих егерей — в чем с точки зрения закона был бы совершенно прав. И развод, и таньяж, раздельное проживание супругов, в королевстве существовали. Но легко их можно было получить только в том случае, если ничего не имели против обе стороны. А вот если одна из сторон ни того, ни другого категорически не желала, дело усложнялось. Решать его пришлось бы коронным судом — в котором у Вердианы не было ни малейшего шанса, учитывая влияние и богатство мужа. По той же причине бессмысленно было подавать на него в суд — хотя иные забавы, как просветил знавший жизнь слуга, прямо подпадали под кое-какие параграфы Карного кодекса.

Она уже впала в уныние, но слуга, знаток жизни (доводилось и в больших городах жить, и на военной службе побывать, и даже в матросах походить), предложил единственный выход: тайно бежать ночью из замка в Латерану, броситься к ногам короля Сварога, рассказать ему все и попросить ярдат [5]. Ходят слухи, что король Сварог — человек справедливый (ну, насколько бывают справедливыми короли). К тому же герцог при дворе не принят, на Латерану его влияние не распространяется, и вообще он по неким неведомым причинам вот уже двадцать два года безвыездно пребывает в этих местах.

Это был единственный шанс, и следовало им воспользоваться, несмотря на весь риск. Хорошо, что кроме общей супружеской спальни имелись и отдельные. В свою Вердиана и ушла, едва только прозвучал призыв «Гасите огни!» [6], соврав мужу насчет классических женских недомоганий. Собрала в узелок драгоценности, выждала часа полтора, пока замок окончательно не отошел ко сну, потом пришел слуга. Тут по ходу дела возникла еще одна проблема: одежда. Никак не годилось скакать сотню с лишним лиг в обычном женском платье — а ее охотничий мужской костюм висел в гардеробе, к которому пришлось бы идти через спальню герцога. Однако проблема была не столь уж тяжелая: слуга попросту принес свой костюм и сапоги. Вердиане и то, и другое оказалось, конечно же, велико, но тут уж не до разборчивости.

В конюшню они попали без всяких хлопот: тех, кто знал о забавах герцога и роли в них молодой супруги, не насчитать и десятка, а прочая многочисленная прислуга, как ей и следовало, относилась к хозяйке замка с нешуточным почтением. Ну, а удивляться каким бы то ни было причудам господ (вроде ночного визита в конюшню хозяйки в мужской одежде не по росту) челяди не полагалось испокон веку. Так что они быстро добрались до ворот, герцогиня приказала их отпереть, что и было исполнено.

А вот тут уже начались сложности. Выскочил какой-то субъект и принялся довольно бесцеремонно допытываться, куда это они собрались на ночь глядя, да еще в таком виде. И одет был побогаче сторожей, при мече и двух пистолетах. Видимо, особо доверенный привратник герцога—о ком-то таком, особой ночной страже, герцогиня слышала краем уха. Следом появились еще трое.

Получилась схватка. Слуга отмахивался охотничьим ножом, как мог, но, заработав удар в бок мечом, упал с коня, успев крикнуть хозяйке, чтобы спасалась. Она галопом вылетела в ворота, голову не потеряла и, проскакав лиг пять, свернула в лес, где и затаилась на опушке. И поступила правильно: вскоре по дороге галопом промчались человек пятнадцать егерей — несомненная погоня.

В каком бы расстройстве чувств Вердиана ни была, взяла себя в руки и два часа так и пробыла на опушке. Видела, как егеря возвращались — уже шагом, ругаясь так, что слышно было на лигу вокруг — особенно честили одного из своих за то, что тот впопыхах не взял собак, иначе беглянку непременно изловили бы. Несмотря на всю серьезность ситуации, в ней обнаружился и комический момент: трое из егерей в замок возвращаться не стали, ускакали прочь, заявив товарищам, что лучше уж податься в Волчьи Головы, чем полагаться на милость разъяренного герцога.

Засаду на дороге они безусловно не оставили — сколько их ускакало, столько и вернулось, Вердиана сосчитала. И решилась пуститься в неизвестность — нелегкие ночные странствия. Сама она никогда прежде в Латерану не ездила, дорогу знала лишь по описаниям слуги — а потому путь, который хороший сытый конь способен, не особенно и измотавшись, преодолеть где галопом, где крупной рысью часа за четыре, отнял у нее все десять. Она два раза путала мерные столбы, сбивалась с дороги, с превеликим трудом на нее возвращалась, вновь сбивалась, два раза в каких-то деревушках будила крестьян, бесцеремонно колотя рукоятью плетки в окошки, расспрашивала о дороге...

Одним словом, до Латераны она добралась, когда уже давно рассвело, на совершенно заморенном коне, едва передвигавшем ноги, голодная и усталая. И, конечно же, обращавшая на себя внимание прохожих. Хорошо еще, полиция не привязалась, пока она, расспросив дорогу, добиралась до королевского дворца (задержавшись немного на постоялом дворе, где за золотую сережку без камешков раздобыла коню воды и овса и дала ему немного отдохнуть).

Потом снова едва не начались серьезные неприятности. На ее несчастье дворцовая стража и тайная полиция, вульгарно выражаясь, стояли на ушах. За день до того на Сварога бросился у главного входа какой-то псих с кинжалом. Его, конечно, быстренько скрутили ратагайцы (потом совершенно точно выяснилось, что это и в самом деле псих-одиночка, действовавший, в общем, без всяких мотивов). Псих психом, но как-то же он ухитрился добраться до главного входа во дворец? Так что все, отвечавшие за безопасность, были на нервах и бросались на всех мало-мальски подозрительных, считая, что лучше перебдеть, чем недобдеть.

А уж Вердиана выглядела подозрительнее некуда: простоволосая, растрепанная девица (шляпу она где-то потеряла, а гребень не взяла), от ушей до пяток покрытая дорожной пылью, в мужском костюме не по росту и таких же сапогах, с перстнем с герцогской короной на пальце. Держит в поводу заморенного коня и твердит, что хочет видеть короля по важному и неотложному делу — причем не знает никаких паролей для тайных агентов (которые порой появляются и в более диковинном виде).

Ничего особо жуткого с ней наверняка не случилось бы — но под замком могла насидеться и подвергнуться нешуточным допросам (при том, что свое настоящее имя называть никак не следовало — могли принять за малость повредившуюся умом и вернуть законному мужу, что было бы самой худшей из неприятностей).

Офицер дворцовой стражи подал условный сигнал, и вокруг герцогини стали смыкаться хмурые здоровяки из тайной полиции.

На ее счастье, в ворота как раз въезжала верхом Канилла Дегро — и заинтересовалась весьма нетипичной сценой. Отвела в сторонку, немного поговорила (все сотрудники девятого стола давно получили то самое умение мгновенно определять, где правда, а где ложь), после чего объявила, что берет девушку под свое попечение — и повела во дворец. Тихари сговорчиво расступились — они прекрасно знали Каниллу как обладательницу особо тяжелой бляхи тайной полиции — с широкой золотой каймой, означавшей, что обладатель пребывает в немалом чине.