Танцовщица - Драммонд Эмма. Страница 61

Лейла выбрала прическу с волосами, высоко поднятыми в пучок. Это делало ее выше и придавало слегка отстраненный вид, что, как Лейла надеялась, должно было удержать ее спутника от пылких излияний. И лишь когда все было закончено, Лейла открыла вельветовую коробочку. Капитан Блайз обладал хорошим вкусом, и она была очарована. Камень на серебряной цепочке был вырезан в форме гибискуса, украшенного маленькими бриллиантиками. На карточке, подписанной столь характерным для этого человека размашистым, агрессивным почерком, короткое послание: «Наденьте это сегодня вечером, сделайте меня самым счастливым мужчиной в Кимберли!»

Надев цепочку с кулоном, Лейла положила аквамариновое ожерелье в коробочку, которую позже должна была забрать Нелли. Затем, набросив на плечи шелковую шаль и взяв сумочку, вышла на улицу, где поджидал капитан Блайз. Он был одет в парадный мундир своего полка и отдал честь, прежде чем поцеловать ей руку. Взгляд Блайза был направлен на камень, а в голосе отчетливо слышалось самодовольство.

— Мой подарок понравился. И барон фон Гроссладен вряд ли догадается, насколько его приглашение помешало нам.

Подсаживая Лейлу в коляску, он добавил:

— Но как только он увидит тебя, моя дорогая, то сразу поймет, почему мы не останемся до конца вечера.

— Разве званый вечер имеет свой конец? — спросила она легкомысленным тоном, отодвигаясь в дальний угол. — Впрочем, хотя гости не расходятся до восхода солнца, вечер, строго говоря, оканчивается уже около двенадцати.

Он расхохотался, придвигаясь к ней намного ближе, чем это казалось уместным.

— Признаю, к своему стыду, что я слишком редко бываю достаточно трезвым, чтобы самому наблюдать за указанным явлением, хотя, вероятнее всего, ты права.

Наклонившись еще ближе, Блайз пробормотал:

— Ты была восхитительна сегодня вечером на сцене. Кто бы поверил, что ты обладаешь таким огнем и страстью?

— Вини в этом Франца. — Лейла старалась по-прежнему говорить в шутливой манере. — Я же чувствую себя совершенно опустошенной, как только опускается занавес.

Поправив шаль так, чтобы закрыть плечо с его стороны, Лейла продолжила:

— Капитан Блайз, прошу вас, не могли бы вы успокоить меня. Моя служанка рассказала сегодня ужасные новости, переданные ей солдатами. Правда ли, что множество буров перешли границу и, видимо, объединяются в армию?

Блайз разочарованно вздохнул, почувствовав желание собеседницы сменить тему разговора.

— Солдаты преувеличивают, как всегда.

— Но вы тоже солдат, сэр. Всегда ли вы говорите правду?

Его зубы блеснули в темноте.

— Правда в том, что я нахожусь рядом с красивой женщиной, которая дала мне понять, что мое внимание ей не неприятно, и я не собираюсь обсуждать ничего иного, кроме удовольствия, которое мне обещает этот вечер.

Взяв ее пальцами за подбородок, он вызывающе добавил:

— Тебе не удастся спрятаться за этими «капитан Блайз» или «сэр». Меня зовут Саттон, ты это великолепно знаешь.

Откинувшись назад, чтобы избежать прикосновения его пальцев, она призналась себе, что не ошиблась в отношении сидящего рядом мужчины. Надо прервать их отношения, прежде чем он выйдет из-под контроля. В таком маленьком городке можно нарваться на серьезные неприятности.

— Необычное имя, как мне кажется, — заметила Лейла спокойно. — Я помню только одного мужчину, которого звали так же. А вы случайно не знакомы со своим тезкой — герцогом Дормидом? Весьма приятная личность.

— Нет, сожалею, не имел возможности, — последовал сердитый ответ, и капитан откинулся на сиденье. Упоминание о таком высокопоставленном знакомом явно остудило его пыл.

Улица была забита колясками, направлявшимися к огромному дому, стоящему несколько в стороне от дороги, и их кучер был вынужден присоединиться к цепочке экипажей, медленно подъезжавших к главному входу. Лейла подумала, что хозяин дома, вероятно, занимает высокое положение в местном обществе.

Ее спутник вел себя исключительно как джентльмен, поднимаясь с ней по широкой лестнице, начинавшейся в огромном холле, залитом светом многочисленных хрустальных светильников. Лейла и капитан Блайз медленно шли вслед за другими гостями наверх, где были встречены хозяином дома. Барон оказался высоким плотным мужчиной е седыми волосами, гордым лицом, казавшимся необычайно красным, и ледяными голубыми глазами. Он вежливо поприветствовал Лейлу, заметив, что она оказала ему честь, приняв приглашение.

— Милая леди, я умоляю вас спеть для меня и моих друзей после того, как вы немного отдохнете.

— Мне будет очень приятно спеть для вас, барон, — вежливо ответила Лейла.

Вежливо кивнув, он повернулся к изумительно красивой женщине, стоящей рядом, которая, как предполагала Лейла, была баронессой фон Гроссладен.

— Позвольте представить вам моего дорогого друга, согласившегося выступить в роли хозяйки дома сегодня вечером. Досточтимая леди Вейси-Хантер.

Лейла машинально протянула руку— звук знакомого имени лишил ее возможности думать. Вивиан клялся, что Маргарет Вейси-Хантер живет в Родезии, но, без сомнения, женщина, стоящая сейчас перед ней, была его мать. Волосы, конечно, светлее, но было в ее улыбке что-то неуловимо напомнившее Вивиана.

Новые гости оттеснили их, и они отправились в салон, где женщины затмевали свет ламп блеском драгоценностей, а мужчины все как один носили вечерние костюмы с бриллиантовыми запонками.

Пока Саттон Блайз знакомил Лейлу со своими друзьями, она все еще находилась в полубессознательном состоянии, не замечая даже Франца, махавшего ей из окружения восхищенных дам. Маргарет Вейси-Хантер казалась самоуверенной и спокойной. Могла ли она быть когда-то одиноким юным существом, боявшимся своего свекра до такой степени, что даже не бросилась на защиту сына? Могла ли эта блестящая женщина — «дорогой друг» барона — быть когда-то молоденькой невесткой в том огромном каменном поместье в Корнуолле?

К счастью, когда настало время развлекать гостей, Франц взял все на себя, потому что Лейла даже не вспомнила об обещанном выступлении. Он подошел, чтобы объяснить, что маленький оркестр, находящийся в соседней комнате, получил ноты, и они сначала споют дуэтом, а затем последует его соло «Где же твое сердце?»

— А потом ты завершишь представление песней «Моя далекая любовь», — наставлял Франц с улыбкой, — чтобы поддержать мужей тех женщин, чьи сердца я к тому времени разобью.

Объявление, сделанное бароном, заставило кавалеров кинуться в поисках стульев для их дам, и прошло не менее пяти минут, прежде чем Лейла и Франц смогли пройти в центр зала, где им предстояло петь.

Обычно они с трудом приспосабливали силу своих голосов к размерам комнаты, но сегодня помогло то, что открытые из-за жары окна гасили эхо от стен. Настраиваться на роль, видя зрителей, было достаточно тяжело Лейле, но пример Франца, с его быстрым вхождением в образ, всегда помогал ей.

Лейла стояла чуть в стороне, пока он заставлял дрожать колени присутствующих дам мольбой: «Где же твое сердце?» Переждав заслуженные аплодисменты, Лейла вступила со своим сольным номером. Она начала с тем же накалом, который испытывала обычно при затемненном зале. Но сейчас, вместо того, чтобы полностью раствориться в песне, она вдруг почувствовала, как в салоне появился еще один человек. И только большой опыт помог ей не остановиться, когда она узнала его, несмотря на мерцающие огни и расстояние.

Сердцем Лейла знала, что эта встреча должна состояться… Но не сейчас, не здесь! Когда он остановился и замер в проходе, стало ясно, что Вивиан поражен не меньше ее.

Музыка звучала, и она пела. Каждый взгляд, каждое слово, каждое воспоминание об их потерянной любви пронизывали ее, когда их взгляды встретились и не смогли разойтись. Она обнаружила, что поет только для Вивиана.

Моя далекая любовь, о тебе лишь тоскую.

На губах одно имя, с ним живу и дышу я.

Аплодисменты потрясли заполненный слушателями салон, хотя Лейла видела только высокую фигуру в дверном проеме. Но когда он медленно двинулся вперед в освещенный светом зал, она похолодела. Это не может быть Вивиан, которого она любила два года назад! Пропали смеющиеся глаза и самоуверенный вид, лицо стало худым и настороженным, зеленые глаза, с удивлением смотревшие на нее, казались потухшими. «Боже мой, — подумала Лейла, — какую же высокую цену он заплатил Джулии».