Танцовщица - Драммонд Эмма. Страница 91

— Мама была в полной безопасности, находясь во время последнего обстрела в подвале под домом барона фон Гроссладена — я сам отвез ее туда, — добавил он горько, вспоминая ее категорический отказ на его предложение, чтобы Лейла, как и Франц Миттельхейтер, побыла вместе с ней в этом относительно комфортном убежище. Подобный всплеск аристократического снобизма, когда речь шла о вопросах жизни и смерти, Вивиан не мог простить. Из-за этого ему пришлось укрыть девушку, которую он хотел бы видеть своей женой, в шахте, где за три дня и три ночи условия наверняка стали невыносимыми.

— Я предполагаю, что моя обязанность — объяснить, почему я и мама оказались в Кимберли. Барон сделал ей предложение.

— Что?! — выдохнул Чарльз, почему-то ужаснувшись.

— Меня пригласили, чтобы помочь сделать выбор, но барон к этому времени уже все решил сам. Они планировали пожениться в ту самую минуту, когда кончится блокада, так что твое прибытие как нельзя более кстати. Присутствие на торжествах лорда Бранклиффа, одного из наших первых героев, ворвавшихся в разрушенный город, придаст событию респектабельность, столь обожаемую нашим будущим отчимом, — закончил Вивиан едко.

Чарльз задыхался от волнения.

— Боже мой, она не может выйти замуж за этого мужчину!

— Он проинструктировал ее, что она станет его женой. Мама с радостью согласилась.

С удивлением отметив подавленное выражение на лице брата, Вивиан спросил:

— Что-то не в порядке?

— Не в порядке? Ты хочешь сказать, что ни один из вас не читал газеты?

— Здесь не получали газет! Мы были полностью отрезаны от внешнего мира, что я пытаюсь объяснить тебе уже битый час.

Чарльз остановил лошадь, несмотря на толпу людей, приветствовавших солдат из армии Робертса, и, не обращая внимания на протест Вивиана, принялся торопливо объяснять.

— Семья фон Гроссладена в Германии не только посылала бурам оружие и боеприпасы. Два его дальних родственника привезли в Южную Африку медицинское оборудование, купленное на собственные деньги, чтобы лечить наших врагов. Эта новость облетела все газеты. Вив, — заметил он горячо, — мы не можем позволить нашей матери войти в подобную семью!

Новость не слишком потрясла Вивиана. Он лишь подумал об иронии судьбы, распорядившейся, чтобы Гроссладен заставлял свою будущую супругу прервать дружбу ее сына с актрисой из опасения быть замешанным в скандале, в то время как его высокородные прусские родственники снабжали буров оружием.

Чем дольше Вивиан раздумывал над этим, тем забавнее ему представлялась ситуация: пока барон развлекал пленников Кимберли концертами и вечеринками, его родные засыпали их снарядами! Гюнтер фон Гроссладен несомненно попадет в учебник истории. И как теперь осторожный Роде станет открещиваться от дружбы с подобным человеком? Очень, очень смешно.

— Не вижу ничего, что может показаться забавным, — рявкнул Чарльз. — Ты только что сказал, что мама собирается выйти замуж за человека, в настоящее время ставшего предметом пересудов в значительно большей степени, чем когда-то наш отец, и все же сидишь и смеешься. Должно быть, солнце повлияло на твой разум.

Смахивая вызванные смехом слезы с опухших от усталости глаз, Вивиан заметил:

— Как официальный глава семьи, ты обязан проследить, чтобы наша податливая родительница не обесчестила твое титулованное имя. Желаю удачи, Чарльз.

Ткнув хлыстом в сторону, он добавил:

— Вот и жилище нашего негодяя. Иди туда.

— Нет, подожди минуту, — запротестовал Чарльз. — Ты не можешь просто так ускакать и снять с себя всю ответственность.

— Нет, могу, — последовал холодный ответ. — Мама уже высказала свое мнение о моих сыновних чувствах. К тому же я голоден и устал. Я разрешаю тебе, лейтенант лорд Бранклифф, принять командование, пока я приму ванну и посплю по крайней мере двадцать четыре часа. Будущее нашей матери вкупе с защитой Кимберли я с удовольствием отдаю в твои руки. Как только я отдохну, то по долгу службы вернусь в свой полк в Кейптауне, — закончил он, чувствуя, как внезапно пропадает веселое настроение.

— В этом нет необходимости. Сорок девятый полк является частью армии Робертса и прибудет сюда через пару дней.

К этому моменту улицы были полны ликующими людьми, выползшими из подземных убежищ, словно кролики из норы. И подобно им Вивиан вдруг почувствовал свалившуюся с него тяжесть. Молча он повернул Оскара и по улицам, где три дня назад вез Лейлу, поскакал в сторону военного лагеря — или того, что от него осталось.

Жизнь волшебно переменилась. Магазины полны товарами, улицы забиты военными, фургонами и пушками. Колонна английских войск наконец-то прибыла в полном составе, уничтожая по пути последние остатки отчаяния и лишений, но почему-то оставляя пустоту в душах тех, кто пережил блокаду. Их слабые тела отторгали хорошую пищу, месяцы затворничества мешали включиться в бешеный ритм жизни нового общества Кимберли.

Краснолицые солдаты из далеких британских колоний, индийские сипаи, бравые веселые жители Новой Зеландии ворвались в город и, казалось, захватили его. Они постоянно рассказывали о страшных сражениях по пути, когда спрятавшиеся снайперы буров, пропуская передние ряды, обстреливали находящихся сзади, оставляя раненых страдать под обжигающим солнцем, пока спускающаяся темнота не позволяла им отползти в сторону. Говорили и о внешне невинных холмах, скрывавших неисчислимое войско врагов, обнаруживших себя, лишь когда англичане оказались зажатыми в узкой долине. Незаметные без мундиров, скачущие на привычных к условиям вельда животных и прекрасно знающие территорию, буры обладали способностью появляться как из-под земли и так же мгновенно исчезать после успешного нападения на строгие шеренги английских военных.

Чем больше слушали жители Кимберли, тем больше их охватывала радость, что они выстояли. Обладающие некоторой проницательностью догадывались, что удача заключалась больше в тактических ошибках противника, чем в их собственной непобедимости. Имея в своем активе победы над английской армией, сильно подорвавшие дух военных, буры могли захватить Кимберли в любой момент. Но, как это уже неоднократно бывало в истории, отдельные грубые просчеты часто приводят к проигрышу всей войны. И когда через несколько дней прибыло известие об успешном разблокировании города Ледисмит, эта вторая неудача свидетельствовала о злом роке буров.

Когда закончились празднествования, настало время считать потери и искать виноватых. Сесил Роде, никогда не бывший скромным человеком, с удовольствием примерил на себя мантию спасителя города. Он выпячивал свои достижения, поливая грязью полковника Кекевича. И таково было его влияние в правительстве, что репутация и честное имя способного и достойного офицера были принесены в жертву, дабы умаслить Родса. Кекевич был снят с поста командующего и переведен в свой прежний полк, не получив подобающей благодарности за тяжелую работу, которую выполнил с честью. Гражданское население Кимберли этого даже не заметило, хотя, военные были оскорблены. Но они сейчас оказались в меньшинстве, и их протесты казались не более чем рябью на бушующем море.

Как-то, возвращаясь из разрушенного театра, где Лейла и Франц наблюдали за упаковкой уцелевших костюмов и декораций, они заговорили об участи, постигшей барона фон Гроссладена.

— Я беспокоюсь вовсе не за барона фон Гроссладена, — призналась Лейла, — но это было несправедливо — выгнать его из города. Он не несет ответственности за действия родственников. И хотя я уверена, что он больше всего думал о своей выгоде, когда устраивал концерты во время блокады, нельзя отрицать, что все эти развлечения действительно поднимали настроение. И как люди могут так быстро это забыть и обвинять его в предательстве?

Франц откинулся на сиденье, внимательно разглядывая Лейлу. Он выглядел удивительно свежим, подтверждая ее подозрения, что все это время питался намного лучше, чем другие. Свой собственный рацион ей изредка удавалось расширить за счет подарков офицеров, предлагавших трофеи своих дерзких набегов на вражеские лагеря, но Франц вращался в кругах близких к Родсу, который, как было известно, владел складами, забитыми продуктами.