Мой князь Хаоса (СИ) - Лайм Сильвия. Страница 51
Осторожно ее рука скользнула вниз по лакированной столешнице, очерчивая пальцами золотые ручки на ящиках. Быстро оглянувшись на дверь, княгиня решилась открыть один из них.
Как ни странно, внутри лежали несколько книг. Но лишь одна привлекла внимание: та, внутри которой оказались всунуты несколько сложенных листков.
На твердой обложке красовалось непримечательное название: «Тактика морского боя». Скука смертная.
Так почему же Эленике неудержимо захотелось узнать, что на таинственных листах? Потому что уже издалека была заметна разница в бумаге. То, что было вложено между страниц, до боли напоминало письмо, одежды написанное для нее Дариэном. Та же кремово-желтая бумага с вкраплениями лепестков Огнелютика. При том, что сама книга была напечатана на простом выбеленном пергаменте.
Быстро вынув находку из томика, Эленика отложила книгу. Голубые глаза жадно скользнули по завиткам знакомого почерка, с замиранием сердца складывая слова в рвущие душу предложения.
Это оказались записки князя Хаоса. Что-то вроде разрозненного дневника с обрывками мыслей и размышлений. Будто однажды, читая о морских сражениях, он вдруг захотел отвлечься, излить на бумагу мгновенно вспыхнувшие эмоции. И под руку попались лишь эти пара листков…
Продолжая читать, девушка никак не могла поверить, что наткнулась на такое сокровище. Ведь прямо сейчас перед ней лежал маленький кусочек души властелина Хаоса. Узурпатора, тоталитарного правителя, темного повелителя мира. И мужчины, который вывернул ее душу наизнанку, отпечатавшись внутри несмываемыми чернилами.
Сперва шел странный белый стих о темных ночах, потухшем пламени в человеческом сердце и о любви, которая так же редка, как цветок папоротника. Эленика прерывисто вздохнула, чувствуя, как против воли эти слова проникают в ее сердце. Дариэн писал красиво и немного грустно. Сложно было представить, что в таком сильном, жестком и иногда даже жестоком человеке скрывается душа романтика.
На мгновение у девушки даже проскользнула мысль, что это писал не он. Однако, почерк было невозможно спутать. Как и легкий, едва уловимый аромат вереска и океана, который уж точно не мог принадлежать никому иному.
Княгиня тоже когда-то вела дневник, а потому обратила внимание, что большая часть текста написана давно. Чернила слегка выцвели, бумага под ними едва заметно пожелтела.
Однако, на одном из листков черные буквы практически светились антрацитовой яркостью. Свежий текст еще не успел повредить нежные волокна бумаги. Всего несколько слов, стих под коротким романтичным названием «Подснежник». В эти строки Эленика вчитывалась особенно внимательно:
«Когда в твоих руках сухая пыль дорог,
Песок пустынь, над сердцем — острый меч,
Так просто не узреть души живой цветок,
Так просто взять — и сжечь.
Закрыть глаза, застыть, забыть, а лучше не дышать,
Когда в крови — огонь.
И не умеешь отпустить — умеешь разрушать,
Но не разжать ладонь.
Нет хуже, чем увидеть там, где вечность жил рассвет,
Цветы седого пепла,
Но мне не стать другим, как пламя не меняет цвет,
Не спит вулкана пекло.
Но лучше уж сгореть душе, кровью истекать
Дерзко, глухо, колко,
Чем, сгорая изнутри, в бездне собирать
Серебро твоих осколков…»
Сердце Эленики болезненно сжалось. Судорожный вздох почти превратился во всхлип. Глаза заволокло влажной пеленой, пока она прятала листки обратно в ящик стола. А потом уронила голову на распахнутые ладони. Ее сердце разрывалось от противоречивых чувств, от эмоций, которые так долго хранились внутри, спрятанные глубоко-глубоко.
Девушка испытывала странное ощущение, что эти слова уже были в ее душе. Словно когда-то она уже читала их, прекрасно осознавая, что они написаны именно про нее. И это придавало каждой букве остроту меча, направленного прямо в сердце.
За этими аккуратными размашистыми завитками уверенного почерка князя Хаоса Эленика теперь видела совсем другого его. Человека, который способен страдать, чувствовать… Любить?..
Все это слишком сильно пересекалось с образом самоуверенного наглеца, который всегда берет то, что хочет. Настолько сильно, что теперь Эленика не знала, что делать. Ведь она должна ненавидеть его. Всегда думала, что должна.
И все же, может ли князь Хаоса испытывать к ней какие-то чувства, кроме своевольного желания обладать телом?
Сама эта мысль заставляла ее сердце биться слишком быстро. Стоило представить, на одно короткое мгновение, как они могли бы быть вместе, любить друг друга по-настоящему…
«Нет, — тряхнула головой девушка, пытаясь прийти в чувства, легонько похлопывая себя по щекам, — я не должна позволять себе даже такую слабость, как мечта. Я — княгиня Порядка. И думать я обязана только о своем народе…»
Стоило ей закончить мысль, отгоняя слишком сильные и навязчивые эмоции, как скрипнула входная дверь, пропуская высокую широкоплечую фигуру Дариэна Астарда.
Эленика проследила за его уверенной походкой, отметила про себя привычный пронзительно-самоуверенный взгляд, замечая, что почему-то больше этот взгляд ее не раздражает.
— Очнулись, наконец, — вместо приветствия сказал мужчина, проходя в комнату.
Эленика выдохнула, призывая все самообладание, на которое была способна. Князь Хаоса не должен понять, в каком смятении чувств она находилась.
— А вы надеялись, что я умру и избавлю вас от своего общества? — бросила девушка, гордо вскинув подбородок.
Повелитель Хаоса болезненно улыбнулся. Красивые губы тут же скривились в усмешке:
— О, поверьте, милая княгиня, я бы так огорчился, если бы никогда больше не смог насладиться вашими стонами.
Эленика вспыхнула, тут же вскочив на ноги. Кровь ударила в виски, жар брызнул в кровь. Опять он издевался над ней, заставляя испытывать стыд и ярость! Опять проверял ее выдержку на прочность! Ничего не изменилось. Он был все тем же самовлюбленным и бесчувственным наглецом.
Мгновенно сократив расстояние между ними до десятка сантиметров, княгиня замахнулась, чтобы дать мужчине звонкую пощечину. Но рука замерла в миллиметре от кожи, остановленная стальной хваткой повелителя. Девушка задергалась, безуспешно пытаясь вырвать руку. Но Дариэн не отпускал. До странного спокойный огненный взгляд встретился с гневно-голубым. И слезы, которые Эленика так долго сдерживала, все же полились, мокрыми дорожками расчерчивая щеки.
— Всю душу вы мне истрепали! — воскликнула она, всхлипывая.
А он молчал. И вместо ответа вдруг поднял другую руку и осторожно стер с жемчужной кожи влажные следы.
Княгиня вздрогнула, широко распахнув глаза, и замерла. Даже слезы вдруг перестали литься, словно застыв.
Каких-то несколько мгновений их сердца стучали в унисон. Каких-то несколько мгновений они смотрели друг на друга не так, как прежде, иначе.
А потом волшебство исчезло, возвращая все на свои места.
Эленика сделала шаг назад и отвернулась, вытирая руками щеки. И, не глядя на князя, спокойно сказала:
— Я хочу вернуться в особняк. Это возможно?
Даже не поворачивая головы, она ощутила холод за спиной.
— В любой момент, — ответил мужчина ровно. — Карета ждет вас у ворот замка.
— Карета? — воскликнула Эленика, мгновенно повернувшись.
Она еще много всего хотела прибавить к этому возгласу. Например то, что в карете из Милантара до дома она будет добираться месяц, трясясь на ухабах и страдая от тошноты. Или то, что сам князь в очередной раз решил поиздеваться над ней, ведь ему отправить ее в особняк магией не составит совершенно никакого труда.
Затем она вспомнила, что князь Хаоса ничего ей не должен. Вспомнила, что это она дважды пыталась его убить, и это она теперь не имеет никакого права рассчитывать хоть на какую-то его помощь.
И ни слова в итоге не сорвалось с ее губ. Она лишь стиснула зубы и кивнула, понимая, что Дариэн Астард не испытывает к ней ничего. И те слова на желтоватом листе с лепестками Огнелютика — просто пустой звук, не имеющий к ней никакого отношения. Вообще, глупо было думать, что князь Хаоса станет писать про нее стихи о любви. С чего она вообще это взяла?..