Мулен Руж по-русски. Трилогия (СИ) - Решетников Александр Валерьевич. Страница 19

- Никак пожар был? - спросил он у мужичка.

- Ага, был. Ночью ещё вспыхнуло. Когда люди прибежали, почти всё уже сгорело.

- Ай-я-яй-я-яй, - сочувственно покачал головой Агеев и перекрестился, - чей дом-то был?

- Это усадьба здешнего боярина была, Казанцева, - ответил мужик глядя на Марселя, - а я смотрю ты не местный?

- Нее, не местный. В Череповец иду в монастырь тамошний. А тут вон, какое горе.

- Ага, горе. Все погорели, только барчонок живой остался, собака его из дома вытащила, а сама занемогла.

- Вон оно как. Как же так пожар получился-то?

- Возле конюшни нашли недопитую бутыль с хлебным вином. Конюх хозяйский любил выпивать, вот спьяну то, наверное, и учудил поджог.

Агеев подошёл ближе к пожарищу и, стараясь не подавать виду, всё внимательно осмотрел. Всё сгорела основательно, и ничего не указывало, что поджог был спланирован. После осмотра он попрощался с мужичком и пошёл дальше. Скрывшись из вида, свернул с дороги и, сделав крюк, вернулся к Лапину. Потом им пришлось пару дней пробираться лесом, чтобы выйти к дороге на Петербург. После того, как дорога была найдена, они снова приняли обличие арабских путешественников, и поспешили к императрице в гости.

* * *

Вологодский полицейский чиновник расспрашивал Ваню Казанцева, что тот помнил о той ночи, когда случился пожар.

- Как же тебя от огня спастись удалось, Иван?

- Меня наш Полкан спас.

- А как он тебя спас?

- Тянул меня за одеяло от горящего дома.

- А как ты на улице оказался?

- Не знаю, я спал. Меня няня вечером уложила в кровать, а мне не спалось. Тогда она сказку начала рассказывать. А проснулся от того, что жарко сильно стало и Полкан меня тянет за одеяло.

- Ванюша, вспомни, может ты видел кого возле дома, когда пожар был?

- Крестьяне наши из деревни прибежали.

- А до того, как они прибежали, ты никого не видел?

- Нет, я прижался к Полкану. А дом горел так жарко, что страшно было, вдруг я тоже сгорю.

- Понятно.

- А мамы с бабулей больше нет, да? - спросил мальчик с надеждой в глазах.

- Сгорели они, Ваня, - вздохнул тяжело мужчина, у которого были двое своих маленьких детей, - теперь их души на небесах. Смотрят на тебя сверху и думают, каким будет боярин Казанцев Иван Алексеевич, сильным и умным или никудышным человечишкой.

- Я буду сильным и умным. Я к тятьке в Тюмень поеду и буду ему там помогать.

- Значит тятька твой в Тюмени?

- Да. Сама Государыня велела ему город там строить.

- Вон оно как.

И чиновник задумался. "Что же на самом деле произошло ночью в доме и как мальчик смог спастись? Крестьяне говорят о пьянице конюхе. При осмотре обнаружены останки двенадцати человек, то есть всех, кто на тот момент про-живал в усадьбе. Посторонних не было. Правда, накануне вечером офицеры на постой вставали, но с утра они уехали. А сгорел дом странно, как будто пожар начался не в одном месте, а сразу вспыхнул в нескольких местах. Может и правда, пьяный конюх поджёг, да и сам в огонь угодил? В Тюмень писать нужно, хозяин усадьбы там. Видать не простой человек, у самой Государыни служит. А за мальчиком староста местный пусть пока приглядит. Вроде в Ярославле у него ещё родственники имеются. Туда тоже писать надо" Тяжело вздохнув, чиновник сказал:

- Я, Ваня, отцу твоему в Тюмень письмо напишу, и в Ярославль напишу, родня у тебя там должна быть. А за тобой пока староста присмотрит. Ты уж веди себя хорошо, ладно?

- Ладно. А к тятьке я, когда поеду?

- Мы ему письмо напишем, он сам за тобой приедет. А пока, прощай, пора мне.

Чиновник подошёл к старосте и наказал мальчишку беречь и лелеять, пока кто-нибудь из родственников его не заберёт. А после этого уехал в Вологду.

Через неделю в Ярославль в дом к Белокопытовым прибыл нарочный с письмом. Пьющий в последнее время Белокопытов, узнав о смерти дочери, отреагировал равнодушно. Только с этого дня стал пить ещё больше. Оповестили его родственницу, что жила под Ярославлем. Эта волевая и решительная женщина съездила в Вологду, оформила нужные документы, а потом уже из Ковшова забрала Ивана и увезла в своё имение.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ.

Лапин и Агеев гуляли по летнему Санкт-Петербургу и делились впечатлениями. Прошла уже неделя, как они проживали здесь. Агеев поселился на постоялом дворе, что был ближе к центру города, а Лапин купил ветхую избушку за городом рядом с берегом реки.

- Как тебе столица? - спросил Лапин.

- Непривычно. Всё кажется маленьким, но в тоже время каким-то уютным. Высоток нет, реклама не напрягает. На небо не нужно смотреть через паутину проводов, выхлопными газами не пахнет.

- Это да, воздух здесь, по сравнению с той жизнью, замечательный. Только города, которые мы проехали, все на большие деревни похожи. Строения кругом деревянные, улицы узкие. А здесь всё же чувствуется размах, да и каменных зданий достаточно много. Кстати, а ты сам, из какого города?

- В Таганроге родился.

- Что-то имя у тебя не таганрогское?

- Мама так назвала, она француженка, из Марселя. Вот в честь города меня и назвала. Хотя отец говорил, что имя наше, мусульманское, означает "славящий Аллаха".

- А он кто был?

- Отец полу-татарин, полу-башкир. Штурманом работал. На торговых судах ходил. В одно такое путешествие с мамой и познакомился.

- А смуглый ты в отца или во француженку мать? А то арабов французского происхождения в наше время, как блох на помойной собаке, - усмехнулся Лапин.

- У меня отец смуглый был, я весь в него. А у мамы, я помню, кожа была молочного цвета, гладкая и нежная, что так и хотелось её поцеловать. А волосы светло-рыжие, на солнце в ясный день, как золото блестели. Глаза голубые и такие добрые, добрые. А когда улыбалась, то ямочки на щёчках появлялись, - предался воспоминаниям Агеев.

- Тебе сколько лет было, когда их потерял?

- Пятнадцать.

- Понятно... Кстати, нужно что-то с финансами придумывать, а то запасы к концу подходят.

- Есть какие-то мысли?

- Неплохо бы "фазанов" заморских пощипать. Эх, сюда бы Валета. На картишках можно было бы неплохо подняться. Он ещё тот фокусник.

- Я заметил, как ты его волшебные ручки оберегал от трудовых мозолей, - засмеялся Агеев.

- Талант нужно беречь, холить и лелеять. Тем более друг.

- Ясно. А что на счёт планов?

- Купчишку я одного заприметил. Бегал тут по каким-то делам. Прибыл недавно, значит, деньги есть. Они у нас закупают всё подешёвке, а потом перепродают втридорога у себя в Европах или в своих колониях.

- Где живёт?

- Почему-то на своём корабле. Я тихонько проследил, а то, думаю, к императрице ещё неизвестно когда попадём. Пока в канцелярии ознакомятся с нашими бумагами, пока доложат о случившемся, пока будут решать, когда нас можно принять для разговора. А кушать хочется каждый день. Дорогой город оказался.

- Да, уж. Считай в костюмы, для визита к императрице, все сбережения вбухали. А сколько объясняли этому портному, что и как нужно сделать? Если бы Артур наглядные эскизы не нарисовал, я бы точно прибил этого кутюрье.

- Дебил, что с него взять? "Так не делают, эдак не делают". В наше время деньги заплатил и тебе сваяют что угодно: жене грудь пятого размера, шубу из плюшевых зайчиков, член из кожи крокодила...

- Девочку из мужика, - ставил свои пять копеек Агеев и товарищи весело рас-смеялись.

Отсмеявшись, единомышленники пошли в сторону пристани, чтобы взглянуть на купеческий корабль, который приглянулся Лапину, обсуждая по дороге - приживётся ли крокодилья кожа на мужском достоинстве.

* * *

Из-за пасмурной погоды ночь, которую Агеев и Лапин выбрали для своих дел, выдалась довольно тёмной, чему они были рады. Две шлюпки спускались вниз по течению Невы и потихоньку поворачивали в сторону пристани, где покачивались на воде пришвартованные купеческие суда. Этим вечером переодетый Агеев, знавший английский язык намного лучше, чем Лапин, познакомился с двумя моряками с английского флейта "Святой Георг". Узнав, что они из Дувра, и на обратном пути из России обязательно туда заедут, он так обрадовался, что угостил моряков ужином в местном трактире. Рассказав им, что в Дувре живёт его брат Джон Смит, с которым давно не виделся, он спросил, не могут ли уважаемые джентльмены передать для него пару бочонков хорошего вина. Марсель даже нарисовал им план, по которому можно найти дом его родственника, с которым, к сожалению, он в ближайшие годы не сможет встретиться. Матросы с радостью согласились исполнить просьбу щедрого господина. Поймав извозчика, они приехали к какому-то дому. Навстречу им вышел переодетый до неузнаваемости Лапин и вынес два бочонка объёмом около 20 литров каждый. Потом Агеев вместе с моряками уехал на пристань, где горячо распрощался с новыми друзьями. И вот теперь, направляя свои шлюпки к нужному кораблю, Марсель и Иван хотели только одного, чтобы желание выпить на халяву взяло у корабельной команды верх над христианским смирением. Определив нужное судно, друзья тихонько причалили к обращённому в сторону реки борту. На корабле было тихо. Скрепив меж собой шлюпки, они по верёвке, которую при помощи абордажной кошки зацепили за край борта, полезли наверх. Очутившись на палубе, напарники довольно скоро поняли, что халява победила. Корабельная команда лежала где попало, усыплённая снадобьем, влитым в вино. Две тени, облачённые, как ниндзя из кинофильмов, подсвечивая себе путь небольшой спиртовой лампой, пробрались в каюту капитана. Капитан спал, а в помещении стоял стойкий запах перегара. Свернув алкоголику шею, чтобы не было лишних проблем, ночные грабители пошли искать спальню купца, оставив обыск капитанской каюты на потом. Поплутав по спящему судну, они натолкнулись на дверь закрытую изнутри. Агеев довольно бесцеремонно постучал.