Самый черный день (СИ) - Адрианов Юрий Андреевич. Страница 98

Неладное я почувствовал, как только мы спустились на четвертый ярус. В коридоре, рядом со складом, толпились и гомонили несколько человек. Был среди них и бывший начальник безопасности. Вадим Петрович активно жестикулировал и что-то объяснял двум своим подчиненным.

— Что там опять… — осипшим голосом сказал Сергей Борисович и, недоговорив, бросился к складу. Я поспешил за ним.

Мужчина, не обращая внимания на безопасников, вбежал на склад, я — следом. Вбежал и… обомлел. К горлу снова подкатил горьковатый ком, сердце заухало, а ноги задрожали, словно кисель. На полу, рядом со шкафом, лежала Зинаида Алексеевна с распоротым горлом! От уха до уха!

Поборов приступ паники и, восстановив дыхание, я огляделся вокруг. Чуть дальше в проходе стоял Сашка и смотрел куда-то за стеллажи. Направляюсь к нему, заглядываю за стеллаж и… Меня вырвало. Прямо на пол, под ноги другу. Падаю на колени, и меня выворачивает снова. Весь обед оказался на половой плитке. Размазывая слезы и горькую слизь по лицу, я не переставал смотреть на труп моего напарника, с которым мы с утра таскали уголь. Горло его также было вскрыто. Мерзость!

Сашка, не говоря не слова, развернулся и чуть ли не бегом вышел со склада. Я, следом за ним, пополз на четвереньках.

— Там… за стеллажами… лежит… — бубнил я.

— Видели. — Только и сказал Вадим Петрович.

Я добрался до входа, сел, прислонившись к стене, обхватил голову руками и замер. Третий труп за день! Четыреста дней мы прожили без единого происшествия, а тут такое. Нет, не то чтобы мне было жалко погибших, просто вдруг стало тревожно. От чего-то, мне показалось, что это последняя черта. Грань, рубеж, из-за которого уже нельзя вернуться. Окончательные и бесповоротные события, которые приведут в бездну. Своего рода безысходность и тоска!

Бывший начальник безопасности что-то втолковывал собравшимся зевакам, размахивал руками, и вскоре любопытствующие разошлись. Я, не слушая и не обращая внимания на происходящее, невидящим взглядом пялился на серую стену.

— Коль, помоги моим ребятам! — Голос Вадима Петровича вывел меня из оцепенения.

Рядом стояло двое носилок, покрытых черной пленкой. Я не стал спрашивать, что под ней, и так все ясно.

— И куда вы их? — Спросил я.

— В канализационную дробилку. — Просто ответил Вадим Петрович.

Я судорожно вздохнул. Значит они и Танино тело туда же спустили. Дерьмо! Какое же это все-таки дерьмо. Все это. Встал, подошел к носилкам, рядом с которыми меня уже ждали двое безопасников и Платонов — наш бывший водитель. Я еще раз посмотрел на Вадима Петровича и спросил:

— А Оля где?

— В моей комнате. — Ответил он. — Я ее пока запер, так что она в безопасности.

— Я не думаю, что замок остановит того, кто все это сделал! — Язвительно сказал я, взялся за носилки, и мы вчетвером покинули склад, залитый кровью.

Канализационный коллектор располагался тут же, на четвертом ярусе. Мы остановились под лестницей, и один из безопасников отпер дверь в канализационное помещение. Мы продолжили спуск.

В коллекторе было сыро и холодно, он плохо отапливался, но зато и запахов тут практически не было. С освещением тоже были проблемы — так, три лампы на весь коридор.

Наконец мы добрались до конца коллекторной трубы и оказались в просторном квадратном помещении с высоким потолком. Тут света больше не стало, даже наоборот, сделалось темнее. Лампочки, висящие под самым сводом, еле-еле могли осветить середину комнаты. У стен же и в углах помещения клубился мрак. Однако нам это было не важно, ведь стоки и дробилка как раз и находились в самом центре комнаты.

Мы аккуратно опустили носилки на пол, осторожно сняли с них тела.

— Дальше мы сами. — Сказал один из безопасников.

Я благодарно кивнул. Мне бы очень не хотелось сбрасывать тела в дробилку и наблюдать, как механизм поглощает недавно живую плоть. Платонов, видимо, придерживался того же мнения, поэтому, не задавая лишних вопросов, отошел в сторону и закурил. Через минуту все было кончено.

— Все, возвращаемся! — Скомандовал безопасник.

Платонов бросил окурок на пол, я нагнулся к носилкам и… тут же разогнулся. У дальней стены, во мраке, кто-то шевелился.

— Там кто-то есть. Я видел, кто-то там прошел. — Прошептал я, указывая пальцем на тьму, за которой была только лишь стена.

— Что? Ты чего, Коль, нет там никого…

— Да есть! Вон, вон! — Я снова увидел движение, и направился в ту стороны.

— Да, я тоже вроде что-то видел. — Подтвердил второй безопасник и шагнул следом за мной. Остальные двое мужчин отправились следом за нами.

Я шел не спеша, вглядываясь в густой мрак, а в груди все кувыркалось, ладони стали сырыми и ноги дрожали как кисель. Полностью уйдя во тьму, я выставил перед собой руки, замер на несколько секунд, пытаясь привыкнуть к темноте. В следующее мгновение голова вспыхнула болью, в глазах окончательно потемнело, и прежде чем отключится, я почувствовал резкое жжение в боку…

…В коллекторе было холодно. Холодно и сыро. По-моему я уже когда-то думал об этом. А думал ли я о чем-то холодном, что касалось моей шеи? Нет!

Резко распахиваю глаза. Картинка смазанная, она двоится и плывет, но уже через несколько секунд я могу разобрать лицо Сергея Борисовича. Он навис надо мной и приложил пальцы к моей шее.

— Э-э-э! — Закричал я. Собрал остатки сил, резко оттолкнул бывшего начальника производства от себя и пополз к середине комнаты, но тут же натолкнулся на какую-то бесформенную груду, потом на вторую, на третью. Всего таких куч было пять

— Да стой ты! Чего творишь то?! — Заорал Сергей Борисович.

Но я ничего не ответил. Я полз дальше и, наконец, достигнув света, остановился и осмотрелся. Левый бок опалило огнем, но я не обратил на это внимания, потому что разглядел те бесформенные кучи, что встретились мне на пути. Это были трупы! Трупы с перерезанными глотками. Двое безопасников, Платонов и еще двое ребят с литейного цеха. Все мертвы!

— Нет… — дрожащим голосом сказал я. — Это вы чего творите? Это вы их… убили?!

— Что… Нет! Я не знаю, я пришел, а тут это и ты рядом лежишь. — Начал путано объяснять Сергей Борисович. — Я думал, ты тоже мертв, но потом увидел, что у тебя горло не перерезано, стал проверять пульс, а ты очнулся.

— А парни с литейного? Мы ведь только вчетвером сюда спустились.

— Ну да, вы долго не возвращались, они и пошли проверить, тоже не вернулись…

Я отполз чуть дальше, прислонился к сточной трубе. Голова болела как после крепкого удара, однако ни шишки, ни рассечения, ни крови на ней не было. А вот на левом боку, под распоротой рубахой, зиял порез. Хорошо, что не глубокий, даже кровь уже перестала течь.

— Так что я тут не причем. — Кряхтя сказал Сергей Борисович. Он поднялся с пола, прислонился к стене, оставаясь во мраке. — Однако у меня появились подозрения…

— Сергей Борисович, вы там? — От входа в канализационный коллектор донесся голос.

— Кто это? — Тихо спросил я, а в следующее мгновение почувствовал резкую боль в затылке. В глазах заплясали ярко-черные круги, свет в последний раз мигнул и потух, но только на миг. В следующую секунду я открыл глаза и обнаружил, что стою на четвереньках где-то посреди трубы коллектора.

— Сергей Борисович! — Вновь донесся голос.

Я затравлено осмотрелся в поисках укрытия. В нескольких метрах от меня перпендикулярно полу тянулась толстенная канализационная труба, а рядом с ней — множество более тонких. Собравшись с силами, превозмогая боль и дикую усталость, я встал с пола и поспешил спрятаться.

— Сергей Борисович! — Голос был совсем уж тихим и неуверенным. В следующее мгновение кричавший появился из-за поворота коллекторной трубы. Андрюха, бывший системный администратор… Всегда его не переваривал. Дотошный, занудный сноб. Даже сейчас все никак не может успокоиться, ходит тут, орет… Тихоня тихоней, да только, как известно, в тихом омуте черти водятся. Не удивлюсь, что этот надутый, надменный прыщ — убийца. Все они такие, эти системные администраторы, считают себя самыми умными и просвещенными.