Куда тянутся души (СИ) - Пенкина Анастасия. Страница 38

— Сколько времени мы будем в пути? — поинтересовалась я.

— Около двенадцати часов, — ответил мне Рейнорд.

Не так уж и много. Я помню, что на карте города находились не далеко друг от друга, и на машине мы бы добрались за час или два, но для кареты с лошадьми и двенадцать часов — уже быстро. Значит, к утру мы приедем.

Глава 24

Смагард находился в окружении леса, вблизи Драконьих гор. А значит, и до прабабки Каньи путь не будет длинный, она живет в том же лесу, что окружает и город людей. Самое сложное — незаметно выбраться из города и пройти сквозь лес к подножью гор.

— Как будет проходить суд? — спросила я, не обращаясь к кому-то конкретно.

Умирающий во мне адвокат оживился. Здесь у них свои правила и законы, неплохо бы их знать. Возможно, это может пригодится.

— Меня кто-то будет защищать на суде? — продолжила я задавать вопросы.

Мужчины пару раз молча переглянулись, будто решая, кто будет отвечать.

— Защита тебе не понадобится, вас предварительно допросят, для подготовки вопросов к судебному процессу, — ответил Рейнорд.

— Почему не понадобится? — не поняла я. — И кто будет допрашивать?

— Это буду делать я в присутствии мага, что служит в замке, — сообщил Рэйнорд. — Затем состоится суд, маг даст вам зелье истины, и я в присутствии Хендрика снова допрошу вас. Затем он примет решение. В случае казни наказание обычно исполняют на месте.

Я почувствовала, как сидящий рядом Габриэль напрягся.

— А процесс будет закрытым? — не успокаивалась я.

— Что ты имеешь ввиду? — уточнил Рейнорд.

Все же отсталая судебная система. И следствие, и приговор, и исполнение — все в одном флаконе. Конечно, суд Российской Федерации далеко не идеален, но по сравнению с этим казался теперь самым гуманным.

— Ну, кто сможет присутствовать на процессе? Все желающие? Или посторонние не допускаются? — пояснила я.

— В этом понимании да, кроме меня, Хендрика, Габриэля и мага — никого не будет. Только вы с Каньей.

Если что-то пойдет не так, и мы окажемся на суде, лучше, чтобы было как можно меньше свидетелей нашего побега. И, думаю, чем меньше людей — тем проще Канье будет отвести глаза.

Я представила жуткого палача с черной маской на лице, который заносит над моей шеей меч, или, быть может, огромную секиру, или топор, Канью, которая, видя это, прибегает темной магии вновь, не давая палачу убить меня. Самый ужасный расклад — тогда и зелье истины не понадобится. Надеюсь, все пойдет по плану.

— А кто исполняет наказание? — вдруг подключилась к расспросам Канья.

— Вообще… — Рейнорд немного замялся, — это обязанность Габриэля с тех пор, как он отвечает за безопасность людских земель. Но в последние несколько лет было совсем мало случаев, когда приговаривали к смерти, и каждый раз он отсутствовал, находясь слишком далеко.

А вот это вообще неожиданно. Сердце в ужасе забилось. Не думала, что Габриэль будет присутствовать именно для этого. Лишиться головы от его рук — чья-то злая шутка?! В любом случае, это в мои планы не входило.

— У вас так мало нарушителей порядка? — полюбопытствовала я, стараясь не думать о том, что в нескольких сантиметрах от меня сидит тот, кто может стать моим палачом.

— Нет, не мало, — ответил Габриэль, ставший совсем мрачным, — просто я предпочитаю пополнять тюрьмы и рудники Смагарда живыми преступниками. Так от них больше толку. Дело в том, Анна, что только за обращение к темной магии и за убийство предусмотрено лишение жизни, а остальных либо сажают на срок, который определяет Хендрик, индивидуально в каждом случае, либо отправляют работать на рудники.

— Поэтому тебе нечего бояться, — сообщил Рейнорд, — ты защищалась, а за такое Хендрик назначит максимум пару лет на рудниках или, как женщине, заключение в темнице Смагарда.

— Погодите, — возмутилась я, чуть не подпрыгнув от такой новости и резко повернулась к Габриэлю, — ты вроде говорил, когда подтвердится самооборона, то меня отпустят.

Габриэль пронзил брата самым испепеляющим взглядом, на который, видимо, был способен.

— Я сказал, что тебе сохранят жизнь, — спокойно проговорил Габриэль.

В моем представлении и рудники, и темница — это жуткие места, где непросто выжить. Это еще раз подтверждало то, что иного выхода, кроме как бежать, — нет.

Канья недобро покосилась на нашего прокурора, то бишь, на брата Габриэля, и, отодвинувшись в самый угол, закрыла глаза, пытаясь заснуть.

Желание вести разговор дальше быстро растаяло. Я последовала ее примеру и, скрестив руки на груди, тоже закрыла глаза, старясь не представлять местные рудники и то, что меня там может ожидать. Карета, неспешно покачиваясь, двигалась вперед, и от этой качки клонило в сон.

Почему судьба так издевается надо мной? Зачем меня забросило в этот мир? Такой неразвитый, будто застывший во времени. Конечно, чем-то он отличался от средневековья, представление о котором я имела только из книг и кино. Здесь не было строго этикета при обращении к людям или магам различного статуса, ни в чем-либо еще — тут они весьма продвинулись. Имелась канализация, и в городе не пахло зловонными нечистотами. Но вот их жизненные принципы, их правила и законы, на мой взгляд, весьма устарели. Кроме того, во многом противоречили друг другу. Возможно, мои выводы поспешны, ведь я так мало знаю об этом мире. Почти все время я провела в обители ордена, а там кроме библиотеки и взглянуть больше не на что.

Мне невольно вспомнилась моя квартира. Она досталась мне при разводе. Комфортабельная двушка с высокими потолками, увеличенными проемами окон и огромной кухней-гостиной. Только недавно закончили ремонт, за который пришлось выложить целое состояние. Все было сделано и подобрано по моему вкусу, и я не готова была расстаться с ней. Бывший особо и не сопротивлялся. Забрал свою машину и удалился в закат. И я осталась одна в монолитных стенах, отделанных дорогущими обоями. Хорошо, что не успела завести кота. Что бы с ним стало без меня? Но вот за квартиру на самом деле я беспокоюсь меньше всего.

Наверняка меня уже объявили в розыск. Хорошо хоть до безвестно отсутствующей мне еще далеко. От одних мыслей, какую кашу предстоит расхлебать, когда мы вернемся, уже вместе с Каньей, начинал дергаться глаз. Родственников, что меня могли потерять, немного. Только мама и папа, уехавшие в центральную часть России, когда вышли на пенсию. И разговаривали мы по телефону не реже, чем раз в три дня. Придется придумать правдоподобную историю о моем исчезновении. Да и мой город не большой — слухи разносятся быстро. Нелегко придется, но я выкручусь.

На следующий день после того, как мы с мужем подали заявление в суд о разводе и разделе имущества, я присутствовала при допросе клиента в Следственном Управлении при прокуратуре. Знакомый еще со студенческих времен следователь Слава всем видом показал, что он уже в курсе, когда мы остались одни в его прокуренном кабинете.

— Анечка, ты же знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать, — слишком сладким голосом пропел Слава, наклоняясь вперед ближе ко мне и старательно заглядывая в мои глаза. — Я в любой момент готов скрасить твое одиночество.

При слове «Анечка» мускулы на лице будто нервно дернулись. А от такого убогого подката чуть не затошнило. Но я сдержалась и даже не стукнула тяжеленой папкой с делом по темно-русой шевелюре. Спрашивать, откуда он уже знает, было бесполезно — все мы, кто так или иначе связан с юриспруденцией, варимся в одном котле.

Смерив холодным, надеюсь, пронзающим насквозь, взглядом и наигранно улыбнувшись я удостоила его ответом:

— Слава, дружочек, — ласково проговорила я, но слова его будто ошпарили ледяной водой, и он отстранился, как и было задумано, — как только мне станет одиноко, я обязательно наберу тебя. — Я жестом изобразила телефон. Быстро понял, не так глуп, как я и предполагала.

Нет, Слава парень видный, даже очень ничего, а с возрастом он стал еще интересней. Но вот не мой вариант, совсем. Послать его категорично тоже было нельзя, все же еще пригодится по работе, да и вообще, слишком давно мы знали друг друга и дружили.