Хранительница Элементов: Вода (СИ) - Коллинг Кэтрин. Страница 6

— Это ещё что, прости меня комар, у него вместо головы? — удивилась Оксилия, прищурившись возле камеры. — Где это видано, чтобы у огурца с палочками была баклажановая голова?!

Мы рассмеялись. Да и ещё эти комары у подруги… Она их терпеть не может, впрочем, как и я, потому решила, что ругаться с их помощью — дело святое и вроде как ничего плохого не говоришь!

Мы ещё долго болтали друг с другом и делились новостями, словно прошел целый год, насыщенный самыми разными комедийными, и не только, событиями. С подругами мне стало ещё легче. Благодаря им я совсем забыла про случившееся, словно ничего и не было. Всё осталось как прежде, так, как мне нравилось.

Как только мы отключились, я откинулась на спинку стула и вздохнула, чувствуя, как свинцовая тяжесть тишины ложилась мне на плечи. В голове ещё раздавались голоса подруг, их смех и шутки, но в комнате стало пусто, словно она была неживой, а стены начали давить, снова напоминая мне о прошедшем.

Раздался звук приходящего на почту письма. Я глянула на экран.

Уважаемая, Кэтрин Коллинг, вас беспокоит Диана Фоксия, журналистка из газеты «Вечный Лунменск». Мне бы очень хотелось взять у вас небольшое интервью. Город наслышан о вашем героическом спасении из горящего здания, и людям хотелось бы услышать вас, узнать некоторые секреты, которые вполне могли бы помочь и им в чрезвычайной ситуации. Очень рассчитываю на ваше согласие. Я буду ждать вас в кафе «Жемчужина» в полдень в четверг.

Просьба немного меня и удивила, и напугала, ведь интервью я сроду никому никогда не давала. Я уже хотела отказаться от этой затеи, но потом подумала, что в этом, пожалуй, не было ничего дурного.

Решившись, выключила ноутбук и закрыла его, снова откинувшись на спинку стула и глянув на потолок, который местами был испачкан краской. Я понятия не имела, как она туда попала. Тишина снова начала давить на уши, ложась невидимым покрывалом на плечи.

Я резко встала, мотнув машинально головой, не желая ни о чём думать, подошла к коробке, возле которой лежала фотография, перевернула её и, отыскав ручку, записала, не забыв и про год в конце:

Анжелика Яксимова, Кэтрин Коллинг, Луиза Самойлова и Оксилия Малькентон, 18 июня.

Я накинула бежевую кожанку и, проверив пакет, деньги и крикнув маме, что пошла в магазин, вышла на улицу. Щёк сразу же коснулся прохладный ветерок, а солнышко ласково пригревало, но, несмотря на хорошую погоду, долгожданное и полноценное лето с жарой ещё не пришло. Я открыла калитку и вышла на саму улицу, остановившись.

Передо мной — длинная улица, старая потрескавшаяся дорога, через которую пробился сильный росток какого-то дерева, заслуживающего уважения за свою волю к жизни. Разные по форме, величине и цвету частные дома располагались вдоль. Один из домов с широкими и высокими окнами напротив привлёк всё моё внимание. Я затаила дыхание, подойдя и прислушиваясь: тихо и пусто, разве что небольшая синяя легковая машина стояла во дворе с открытым багажником. Сердце наткнулось на невидимую иглу от догадки. Дверь дома, обычно открытая, оказалась в этот раз закрыта — значит, они обедали.

Наполовину заполненный багажник вызвал у меня невыносимую грусть, ведь он говорил об одном: хозяева его снова уезжали. Надежда, что крепла до этого с каждой минутой, начинала болезненно ныть оттого, что, возможно, я не увижу Артёма в ближайшее время. Это именно тот парень, которого я любила и который здесь жил.

Грустно вздохнула, отвернулась от дома и бесшумно отошла, не желая отвлекать добрых людей от трапезы.

— Кэт! — вдруг раздался чуть писклявый и настолько дрожащий голос, что за его хозяйку я испугалась. В следующую секунду знакомая девушка сжала меня в объятиях, не щадя молодые кости. — Я так испугалась! Этот пожар! Я думала, мы с тобой больше не увидимся! Не пугай меня так больше никогда! Никогда-никогда!

Одноклассница тут же выпустила меня из хватки, и я с жадностью вдохнула воздух, схватившись за спину и поморщившись. Девушка напротив со страхом сложила руки возле рта, мол, она не хотела.

— Прости, просто я так рада, что ты цела! Это же надо быть таким героем, чтобы самостоятельно выбраться из бушующего огня! Свирепого огня! Могущественного! О, ты мой герой!

Она в который уже раз подпрыгнула от радости и захлопала в ладоши, а я сама невольно бросила взгляд на дом, у забора которого совсем недавно притаилась. Улыбаясь Даше, я взяла её за плечо, уводя подальше. Не очень бы хотелось, чтобы нас услышали.

Она вдруг ойкнула и резко оттолкнула мою руку, спеша объясниться:

— У меня там рана. Залезла на дерево и, падая, зацепилась. Прости.

Я тут же отбросила её извинения оттого, что просить прощения было совсем не за что, и сама извинилась. Мы начали двигаться к магазину, и Дарья снова воспряла духом, словно ничего не было:

— Как?! Расскажи, как ты выбралась из горящего дома?! Каково это было?! О чём ты думала? Ты, наверное, уже со всеми попрощалась? И со мной тоже? О, это так грустно! Тебе было так тяжело! Я могу лишь представить! Если бы у меня была возможность, я бы вернулась назад во времени и не дала тебе переехать!

— Спасибо, конечно, — лишь чуть засмущалась я, уже давно привыкнув к её быстрой, почти как скорость света, речи. Оставалось только успевать понимать, что она хотела сказать. — Однако это было не очень здорово, и потому мне бы не хотелось это вспоминать.

— Понимаю, понимаю. Это ведь так бесит людей, когда давишь на больную рану, тебе говорят: «Я бы не хотел об этом говорить», а человек не понимает и снова, и снова ещё больше соли. Это так бесит! Раздражает!

Я постаралась как можно непринуждённее поддержать разговор:

— Согласна, вечно так.

— И всё-таки ты, наверное, тоже не хочешь говорить подробности. Я тебя понимаю. Я тогда не буду ничего спрашивать. Но ты должна знать, что ты мой герой! Самый настоящий! У меня даже ручка есть. — Она засунула руку в карман на внутренней стороне её красной ветровки и, достав ручку, важно протянула её мне, стоящей и недоумевающей, чего Даша хотела на этот раз. — Автограф! На руке, вот здесь, — указала девушка на левую руку ближе к локтю, сняв куртку.

Я поняла, что потеряла дар речи и не знала, стоило ли поблагодарить или посмеяться. Подумав о подругах, в особенности об Оксилии, которая уже валялась бы на траве от хохота, я еле сдерживала улыбку. Пришлось улыбнуться, сделав вид, что это меня тронуло. Впрочем, это не было ложью. Даша всегда была странной и приставучей, как липучка в волосах, но её поступки всегда были трогательными и необычными.

Я коснулась ручки и почувствовала лёгкий удар током, пробежавшийся по всему телу. Не поняла, что произошло, но в серых глазах Даши, которая не пользовалась косметикой, казалось, пробежало то же самое. Проникновенный взгляд девушки всегда удивлял меня. Она словно смотрела внутрь и знала гораздо больше, чем показывала. Её густые брови вместе с носом картошкой на миг укрыли локоны чёрных волос, взъерошенных ветром.

Я забрала ручку и, немного подумав, написала своё имя и благодарность ей.

— О, здорово! — восхищалась Даша, оглядывая надпись. — Спасибо огромное! Думаю, я теперь долго не буду мыть левую руку!

Мы с ней рассмеялись и продолжили путь к магазину. Даша с огромной честью согласилась составить мне компанию, хотя мне от этого было ни горячо ни холодно.

Подойдя к магазину, мы заметили, как над бедным маленьким котёнком издевались мальчишки, что вывело меня из себя. Мы с Дашей набросились на них, как дети на голубей, и разогнали прочь, немного поиздевавшись перед этим, чтобы мальчишки запомнили урок. Те убегали, крича нам угрозы, от которых мы со смехом отмахивались.

Купив нужные продукты, я решила потратиться и на ливерку для котёнка… Вышла, покормила, и возник вопрос, что делать с ним дальше. У мамы Даши была аллергия, так что пришлось мне взять инициативу в руки.

— О! Я знала, что ты герой! Ты доказываешь это раз за разом! Ура!