Свет мой зеркальце, скажи… (СИ) - Риз Екатерина. Страница 38

— Дразнишь?

— Тебе ведь нравится. — На короткий поцелуй я ответила, но тут же отодвинулась. Как бы под благовидным предлогом, поправила воротник его рубашки.

— Воркуете? — Ян Ефимович за стол вернулся, и уставился на Рому с намёком. Я посмотрела на одного, потом на другого, и из-за стола поднялась.

— Я пошла танцевать, — сообщила я мужчинам. — А вы оба невозможные зануды. У меня весь вечер ощущение, что мы сцену со Штирлицем в кафе разыгрываем, и вы в гляделки играете.

Могли бы меня и не брать.

— Липа, красавица наша, куда же мы без вас, целый вечер! Это просто рабочие моменты. — Ян Ефимович проникновенно улыбался мне, но я лишь рукой на него махнула. И на него, и на его притворство.

— Далеко не уходи, чтобы я тебя видел, — привычно выдал инструкцию Роман Евгеньевич. Я легко пообещала, он мою руку отпустил, и я направилась к танцующим.

Танцплощадка к этому времени была забита до отказа, люди с удовольствием выплёскивали лишнюю энергию, танцевали, и я к ним присоединилась. Постаралась незаметно обернуться через плечо, а когда поняла, что Рома за мной наблюдает, послала ему счастливую улыбку и рукой махнула. Закружилась, улыбалась всем вокруг. Минута, и я снова обернулась. Рома с Яном разговаривали, наклонившись друг к другу. Я воспользовалась этим, и сделала один шаг вглубь площадки, затем другой, а когда поняла, что меня уже так просто не разглядеть среди танцующих, больше не скрываясь, направилась на другую сторону, лавируя между людьми.

Когда я поняла, что она здесь? Довольно скоро, как раз после того, как принесли салат. А это было минут сорок назад. Я не видела Ладку, я просто знала, что она рядом и за мной наблюдает.

Странное, незнакомое для меня ощущение — чувствовать кого-то сердцем или душой. Я старалась не оглядываться по сторонам, головой не крутить, чтобы не привлекать Ромино внимание. От того и позволила им с Яном обсуждать что-то, как они считали, меня не касающееся. Всё это время я осторожно поглядывала по сторонам, высматривая Ладу. А потом просто взяла и увидела. И, признаться, меня в тот момент накрыли сложные чувства. Волнение и от неожиданности, и от непонятных ожиданий, а ещё облегчение, что я всё-таки её вижу. Да, зла на неё, сердита, и у меня к ней уйма претензий, но я увидела… своё лицо среди толпы, и будто произошло что-то забытое, но правильное.

Это невероятно, но она не ждала меня в нервозности и волнении. Она танцевала. На краю танцплощадки, которого с нашего стола было не увидеть, видимо, когда поняла, что я её заметила, успокоилась и решила отдохнуть. И танцевала с удовольствием, на неё оборачивались, особенно мужчины, а Ладка, в коротком блестящем платье, выглядела задорной искоркой. И танцевала также, закрыв глаза и откинув голову, и подпевала. В этот момент мне снова захотелось сестру взять и придушить. Я-то, наивная, думала, что она тоже места себе не находит, выяснив, во что ввязалась. А она отрывается в Сочи, танцует и поёт!

Я за локоть её схватила, Лада остановилась, глаза открыла, но осознание пришло к ней не сразу.

Она вгляделась в моё лицо, затем отступила, окинула меня взглядом и усмехнулась.

— Липа, я тебя не узнаю. Здорово выглядишь! — Она даже головой качнула, будто не веря своим глазам.

Я быстро огляделась, поняла, что теперь на нас обеих смотрят, с явным любопытством.

— Хватит на меня таращиться, — прикрикнула я на неё, пользуясь тем, что музыка перекрывала мой голос. Локоть сестры я не отпускала, всерьёз опасаясь, что она растворится в воздухе.

Кажется, она на такое способна. И даже не на такое. — Пойдём отсюда.

Лада спорить не стала, закинула ремень сумочки на плечо и пошла к выходу. Я у дверей тревожно огляделась, но наш столик отсюда виден не был. И что-то я не спешила этому радоваться.

Мы вышли из ресторана, спустились по ступеням и свернули на мощёную тропинку к цветущим кустарникам. Она, кстати, была безлюдна. И я сразу на сестру накинулась.

— Ты!.. У меня даже слов нет, Лада! Ты хоть понимаешь, что натворила? Где была твоя голова?

Где совесть твоя была?!

Она обернулась ко мне, руки в бока упёрла. Взглянула с тоской и намёком.

— Лип, ну чего сейчас-то уже кричать?

— А когда на тебя кричать? — поразилась я. — Когда тебя посадят?

Лада презрительно фыркнула.

— С чего это меня посадят? Что я сделала?

Я только рот открыла, разглядывала её.

— Лада, очнись, — попросила я, мне очень захотелось вцепиться в неё и потрясти. — Ты по чужим документам жила и даже замуж вышла. И знаешь, мне было бы на это совершенно плевать, если бы это были не мои документы! Ты украла мой паспорт и выдала меня замуж! — выкрикнула я, не сдержавшись. С дерева над нами даже птицы разлетелись, испугавшись. И Лада тоже впечатлилась, даже кивнула покаянно.

— Ну, если ты смотришь с этой стороны…

— А с какой стороны мне ещё смотреть? Тебя убить мало! Сестра называется! Врала, обокрала, а сама сбежала. И ты ещё спрашиваешь, что ты сделала? Ты хоть знаешь, сколько законов ты нарушила, дурында?!

— Липа, ты ничего не понимаешь!..

Я в сердцах руками всплеснула.

— Ты права! Мне бы в голову подобное не пришло!

— Липа, Рома ни за что не позволит, чтобы об этом кто-то узнал. Он всё устроит и замнёт. — Лада нехорошо усмехнулась. — Ты знаешь, какое у него самомнение? Он скорее себе новую жену и пятерых детей на стороне заведёт, чем сознается, что от него жена сбежала. Никаких денег не пожалеет.

— Ты, правда, так думаешь? Лада, ты его обманула. Ты знаешь, насколько он зол? Он не говорит, но я боюсь представить, что будет, если вы встретитесь.

— Тогда нам не надо встречаться. Ты так не считаешь? — Лада снова меня разглядывала. Голову на бок склонила, посмеивалась. — Да и зачем ему я, когда у него оригинал есть? Да?

Мне, признаться, вся краска в лицо бросилась. С трудом удалось удержать на лице серьёзное выражение. Мне нельзя было поддаваться на столь банальную провокацию. Кто, в конце концов, виновен во всём происходящем? Я или она?

Я даже пальцем в сестру ткнула.

— Ты меня не уличай. Это ты во всём виновата. Ты меня… замуж выдала за него! Как только посмела?

— Зато в твоей жизни что-то случилось. Помимо твоего малюсенького городка и работы. Сейчас ты в Сочи, в шикарном платье, в ресторане, с мужиком, у которого карман от денег ломится. И, кажется, ты совсем не против, когда он тебя за коленки щупает.

Я руками на неё замахала, но Ладка лишь смеялась. Кажется, она ничего в голову не брала.

— Это не твоё дело, — решила я, в итоге. — И это совсем не важно. Ты хоть понимаешь, во что ты вляпалась? Говоришь, Рома тебя не посадит? Может, ты и права. А Гровер? — Я голос до предела понизила. — Вы его ограбили.

Лада руку вскинула, останавливая меня.

— А вот таких обвинений не надо. Я никого не грабила. Меня там не было даже рядом.

— Правда, а год до этого, пока ты Рому обхаживала, ты чем занималась? В игрушки играла?

Лада независимо пожала плечами.

— Кто тебе сказал, что я была в курсе? Я, вообще, жертва!

— Ты жертва? — Это ни в какие рамки не укладывалось.

— Да! Что ты удивляешься? Я жертва любви! Кто знал, что из моего любимого мальчика — моя первая любовь, кстати! — такой жлоб вырастит? И вор, кстати. — Лада резко махнула рукой, будто на суде перед прокурором. — Я ни при чём. Я ничего не знала, он меня обманул, совратил… десять лет назад это было, а потом мной воспользовался. Уговорил за Язву замуж выйти, чтобы про Гровера больше вызнать. Липа, я ведь поверила ему, — в Ладкином голосе прозвучали слезливые нотки, но я лишь нахмурилась. — Думала, он меня любит, о нашем будущем думает, а он…

— Лада, — оборвала я её трагический монолог. Мы глазами встретились, сестра поняла, что во мне подозрительности с каждым её словом лишь прибавляется, и вздохнула. Дурака валять перестала, и совсем другим тоном продолжила:

— Скотина он. И недоумок. Я ведь, на самом деле, на его речи повелась. Он уверял, что у него всё схвачено, что есть люди, которые всё без вопросов купят, а, в итоге, эти цацки никому не нужны. Все их, как чумы боятся. Но, Липа, меня в доме Гровера даже не было никогда. Это всё Тёмка. Он придумал, он всё провернул. Я ни при чём.