Отдел (СИ) - Сальников Алексей Викторович. Страница 59

— Нет, Ирина, нет, — покачал головой Игорь Васильевич, — никого он не трахнул.

«Кроме жены Рината», — подумал Игорь и едва не сказал это вслух. Чтобы действительно не сболтнуть чего-нибудь, он торопливо ухватился за кружечку с кофе и попытался пить его как можно медленнее, хотя, как он заметил про себя, даже колибри бы управилась с такой дозой кофе за пять минут.

— Умер Миша, — сказал Игорь Васильевич, не глядя на жену Фила.

Игорь поймал себя на том, что попеременно смотрит то на жену Фила, то на Игоря Васильевича, будто наблюдает теннисный матч.

Жена Фила поднялась, зачем-то сложила колготки, висевшие на спинке кресла, как будто собиралась убрать их в шкаф, но вместо этого просто кинула их на подлокотник, потом зачем-то стала стряхивать несуществующую пыль с плюшевого льва. Игорь Васильевич, наблюдая за ней, издал горлом неопределенный звук, вроде покашливания, Игорь больше не решался смотреть на него, боясь, что увидит слезы в глазах Игоря Васильевича и сам может, что называется, расчувствоваться. Смотреть жену Фила, продолжавшую отряхивать льва, было тоже невыносимо, но не смотреть на них обоих он не мог, поэтому стал поглядывать то на колено Игоря Васильевича, обтянутое серой тканью, то на тапочки жены Фила, которые жизнерадостно пялились на Игоря собачьими глазами.

— То есть как умер? — спросила жена Фила подрагивающим, словно от злости, голосом.

— От инфаркта, — сказал Игорь Васильевич.

— Нет, я не о том спросила, — сказала жена Фила все тем же дрожащим голосом. — То есть вот он с вами связался, постоянно ездил на ваши всякие командировки, то туда, то сюда, мы с ним даже месяца не прожили без того, чтобы его куда-нибудь не дернули, и тут вы приезжаете в костюмах и заявляете.

Жена Фила замолкла, задушено заплакала и стала лупить Игоря плюшевым львом по голове и по шее. Первый удар был настолько неожиданный, что уже почти пустая чашечка для кофе тюкнулась об передние зубы Игоря. Чтобы женщина случайно не выбила чашечку у него из рук, Игорь, выбрав паузу между ударами, аккуратно поставил ее на поднос. Сначала избиение было безболезненным, потому что Игоря били затылком льва, где была только грива, но потом, как-то так получилось, возможно, женщина перехватила льва в другую руку, Игорю досталось несколько ударов мордой льва, где были пластмассовые глаза, а особенно литой пластмассовый нос, весивший, как показалось Игорю, чуть ли не как сам лев целиком. Игорь стоически сносил избиение, а Игорь Васильевич не делал ничего, чтобы его прекратить, будто в смерти Фила был виновен не кто иной, как Игорь.

В итоге жена Фила промахнулась по голове Игоря и угодила львом в поднос. Благоразумно убранная Игорем из рук кофейная чашечка, даром что казалось хрупкой, слетела со столика и, крутясь как юла, укатилась под кресло. Жена Фила села в кресло и расплакалась, пытаясь заглушить рыдания на животе льва. Голова и шея Игоря горели, будто натертые жесткой мочалкой. Игорь заметил, что у него мелко дрожат руки и колени.

— Ира, не надо, — тихо попросил Игорь Васильевич, не особенно, видно, надеясь на успех просьбы.

— Зачем вы приехали-то вообще? — злобно выкрикнула женщина, оторвавшись от льва. — Мне муж живой нужен!

Игорь Васильевич скомкал рюкзак у себя на коленях и тихо сказал:

— Ты когда отойдешь, может, тебе что-нибудь и понадобится. Там пепел его. Свидетельство о смерти, так что пособие на ребенка сможешь получать, и награды его.

Подождав какое-то время, когда женщина успокоится, Игорь Васильевич подошел к ней и слегка обнял за плечи.

Игорь осторожно ощупывал голову и смотрел на почти нетронутый кофе Игоря Васильевича, поэтому не сразу заметил, что Игорь Васильевич подает знаки, что нужно потихоньку уходить. Игорь с готовностью вскинулся. Еще в самом начале избиения его львом Игорь понял, что не стоило проходить дальше порога, а может быть, не стоило заходить и в подъезд тоже. Скорее всего, нужно было сообщить жене Фила нехорошую новость прямо под турником, передать ей рюкзак и сразу же, не оглядываясь, идти в сторону машины. Еще Игорь понял, что льва нужно было не отряхивать, а выбить на улице или пропылесосить, в носу у Игоря стоял запах плюшевой пыли.

Игорь с готовностью вскинулся в ответ на знаки Игоря Васильевича, но тот задержал его жестом на месте и показал на рюкзак. Игорь передал рюкзак в протянутую руку Игоря Васильевича, точнее, повесил его одной лямкой на его руку, как на вешалку, и сразу же подался в прихожую: видеть горе жены Фила было нелегко, потому что Игорь испытывал почти то же самое, что и она, разве что с поправкой на то, что у него и Фила не было общих детей и долгой семейной жизни, прерываемой командировками. Только плакать и бить людей плюшевыми игрушками Игорю было не положено, но почти от момента смерти Фила до этого момента ему хотелось сорвать на ком-нибудь свое бессилие.

Игорь не прочь был всадить карандаш в ногу Игоря Васильевича еще раз, за то хотя бы, что он, как и остальные, как казалось Игорю, смотрят на него с некоторым осуждением, как будто Игорь был врач и должен был усмотреть симптомы инфаркта еще за несколько дней до того, как он случился.

Завязав шнурки, Игорь еще минут десять простоял, ожидая, пока Игорь Васильевич покончит с сантиментами, или как еще было назвать то, что он сидел в гостиной, и ни десять минут его сидения рядом с женой Фила, ни двадцать, ни час все равно не могли исправить того, что случилось, и не могли вернуть ни Фила, ни хотя бы тех дней, когда он отсутствовал.

Игорь Васильевич появился наконец, отдуваясь, как после бега, сразу, не нагибаясь, влез ногами свои ботинки и вытащил Игоря из квартиры. Игорь не понял даже, была ли дверь не заперта или он не успел заметить, как Игорь Васильевич открывает замки. В подъезде дышалось гораздо легче, несмотря на запах пара, видно, это был уже родной, привычный запах. Поглядев друг на друга, они оба, как по сигналу стартового пистолета, кинулись вызывать лифт. Реакция Игоря Васильевича была быстрее, но толку от этой реакции все равно не было, лифт долго скрежетал между этажами, как будто даже проезжал мимо, но не останавливался на этаже, где они стояли.

Напряжение Игоря усиливалось еще и тем, что он боялся услышать горькие рыдания из-за двери квартиры, которую они недавно покинули, Игорь колебался между этим опасением и желанием дождаться лифта.

— Может, пешком? — предложил Игорь Васильевич, и по его напряженному голосу и по тому, как его старший коллега оглядывается на дверь, Игорь понял, что Игоря Васильевича беспокоят те же самые чувства.

К счастью, тут двери лифта распахнулись. В лифте стоял старый холодильник «Юрюзань», на холодильнике стояла герань, а больше никого не было.

— Переезжает, что ли, кто-то, — сказал Игорь Васильевич, но не стал ждать, пока хозяева холодильника и герани получат свои вещи и сразу же полез в лифт, Игорь, которого сначала слегка смутил вид холодильника и герани, полез за ним следом. Пока они ехали вниз, Игорь заметил, что сама герань чистая, как будто вымытая тряпочкой, что глиняный горшок, в котором она стояла, тоже чистый, и даже белое блюдце, куда был поставлен горшок, хранило на себе следы многочисленных чисток, тогда как земля, в какую была воткнута герань, была покрыта пылью, словно герань не поливали уже сто лет.

Спустившись вниз, они увидели несколько сорокалетних мужчин, стоявших с отчаянными глазами, увидев холодильник в целости и сохранности, мужчины произвели синхронный вздох, в коем угадывался вздох облегчения. Игорь тоже вздохнул с облегчением, потому что уже видел синий прямоугольник открытого выхода из подъезда и габаритный огонь грузовой машины в нем.

— Давай покурим, — предложил Игорь Васильевич еще до того, как они покинули лифт, поменявшись местами с грузчиками, Игорь согласился — он сам хотел предложить то же самое.

Они вышли на улицу и, обдаваемые выхлопами грузовой «Газели», торопливо закурили. «Газель» была точно такая же, как у отдела, даже грузчики были словно из отдела, только здесь они занимались, наверно, полезным делом, то есть перевозкой вещей, а не убийствами. Дымя сигаретой, Игорь так и не понял, ввозят ли они вещи в дом или вывозят. Пока Игорь и Игорь Васильевич курили, грузчики занесли в дом еще один холодильник, на этот раз большой и черный, ковер, свернутый в трубочку, и этажерку со стеклянными дверцами, а вынесли пианино, телевизор и стиральную машину.