Отдел (СИ) - Сальников Алексей Викторович. Страница 75

— Но все-таки я вынужден спросить, — перебил его мысли Олег, — вы не отрицаете возможность работы в отделе, или после всего произошедшего вы уже не сможете вернуться к своим обязанностям?

— И что, время на раздумье — все лето? — спросил Игорь.

— Как еще и не осень, — обнадежил Олег. — По отделу очень сильно ударили, мы и сами с трудом в себя приходим. Так что не думайте, что раз я тут не рыдаю, то не разделяю ваших чувств. Просто все уже было пережито два месяца назад, и заново, специально для вас, я тут отчаяние разыгрывать не могу, да и не хочу. Мы, в конце концов, знаем, что у нас за работа, и знаем, чем она иногда может закончиться.

— Может, Игорь Васильевич и Сергей Сергеевич знали, — сказал Игорь потолку, — а вот Молодому и Ринату вы вряд ли объяснили доходчиво. И что? Как вы объяснили все жене Рината и матери и отцу Молодого, куда они подевались?

— Это было легче, чем вы думаете, — ответил Олег. — Когда знаешь, что родственники у оперативника всего лишь пришельцы, а родственники Саши и Рината и правда пришельцы, гораздо проще смотреть на эти слезы и упреки. Самому гораздо труднее переживать, я вас уверяю. Мне вам тяжелее было об этом сказать, нежели им. Да, они изображают людей неотличимо от самих людей, все эти рыдания и сползания по стене и бледность, но это всего лишь игра, хорошая игра, не более. Кораллы бессмертны, те, кто здесь давно, уже переживали это все множество раз, они даже собственную смерть в человеческой оболочке переживали множество раз, так что этим их не удивишь.

— А я? — спросил Игорь и сам удивился тому, как дрогнул его голос. — Если я человек, то я могу хотя бы посетить место, где они похоронены, и все такое?

— Нет, — твердо сказал Олег. — Считайте, что такого места просто не существует, что они просто исчезли. Если вы согласитесь, то вам придется еще множество раз привыкать к людям и привыкать к тому, что вы будете их терять. Вы и сам можете совершенно так же исчезнуть когда-нибудь. Вот как раз над этим и подумайте как следует. Представьте, что вышли из отдела вы Игорем Петровичем, а очнулись уже Сергеем Сергеевичем.

— Нелегко такое представить, — признался Игорь.

— Вот поэтому и подумайте, — сказал Олег поднимаясь и опять зачем-то коснулся Игорева плеча своей ледяной рукой, как будто предупреждая желание Игоря повернуться, — Ваши вещи я оставил тут на тумбочке, телефон заряжен, но выключен.

— Погодите, — сказал Игорь, когда на месте входа снова с легким скрипом образовался светлый прямоугольник, в котором расплывчатая фигура Олега выглядела особенно худой и высокой и чем-то напоминала очертания олигарха Прохорова.

— Ваш сын — человек. Ваша жена — нет. Вы это хотели спросить? — негромко сказал Олег.

— Вообще-то нет, — ответил Игорь, — но теперь уже лучше идите, а то от вашего ответа я что-то как-то свой вопрос позабыл.

Олег усмехнулся и закрыл за собой дверь.

Не желая пережидать положенные пару часов, Игорь, тихо поматериваясь и морщась и от боли, и от отвращения к самому себе, такому живому и полному физиологии, избавился от трубок, прицепленных к телу. Он знал, что сразу встать не получится, и некоторое время, свесив ноги на пол, проверял, как они готовы к тому, чтобы пойти куда-нибудь. Игорь хотел подойти к подоконнику, за которым невыносимо ярко для Игоря, еще не отошедшего от зимы, как бы вертелись и показывали то белую, то зеленую сторону еще свежие, незапыленные листья на верхушке тополя на фоне неба, почти белого от солнечного света.

Толстый сквозняк, тянувший из приоткрытого окна, пах горячим асфальтом и бензином, травой и дымом горящей где-то бумаги и пластика, как будто кто-то бросил горящий окурок в полную урну неподалеку от больницы.

Игорь осторожно перевалился на бок и обнаружил на табурете рядом с кроватью аккуратно сложенную больничную пижаму. Одолев только штаны, Игорь поднялся. Оказалось, что бояться нужно было не за ноги, они-то каким-то чудом держали, а за то, что трудно будет удержать равновесие во всем том гипсе, которым Игорь был облеплен от самой шеи до пояса.

За окном и правда горела урна, и тут же рядом с ней, на зеленой лавочке сидели больные в тапках и халатах, разговаривали о чем-то и курили. Из блестящей лужи, которая и давала аквариумные отсветы на потолок палаты, где лежал Игорь, тянулись два узких, змееобразных следа, переплетавшихся между собой, как спираль ДНК. «Надо Мишке велосипед купить», — подумал Игорь.

От скуки Игорь перекопал вещи, которые принес ему Олег, среди них оказался новый костюм, и это было очень кстати, потому что старый, скорее всего, срезали прямо с Игоря перед операционным столом. Игорь не стал надевать его сразу, чтобы не выглядеть совсем уже глупо, сидя в палате в костюме. Был еще новый мобильный телефон со старой сим-картой, по которому вплоть до самой выписки Игоря так никто и не позвонил, а сам Игорь, в свете последних новостей от Олега, уже не хотел никуда звонить. Были еще банковская карта, безопасная бритва, мыло, гель для душа, похожий на йогурт, шампунь с какими-то блестками внутри, походивший от этого на плексигласовую рукоятку ножа, которым хвастал в свое время Игорев школьный товарищ, отец которого отсидел и насобачился делать всякие забавные поделки из подручных материалов. Был еще неизменный пакет с мандаринками, от нечего делать Игорь сожрал их практически в один присест.

Олег не забыл и о летних ботинках, и о носках, но если костюм был новый, то ботинки и носки Олег привез старые, в этих ботинках Игорь отходил уже один сезон. То, что старые ботинки были целы, Игоря слегка успокоило — значит, не все в его квартире пострадало так уж безвозвратно. От носков пахло так, будто они все то время, что Игорь пропадал, лежали под ультрафиолетовой лампой.

На второй день пребывания Игоря вне отключки его избавили от гипса, в тот же день, только позже, пришли гопники, которые вызвали Игорю «скорую» и обещали грохнуть молодого врача за непрофессионализм. Видимо, Игорь, придя в себя, настолько изменился, что они его не сразу узнали и даже сначала извинились, думая, что попали в палату по ошибке. Когда недоразумение разъяснилось, они заставили Игоря одеться и поволокли его пить пиво. Игорь всячески отнекивался, но они притащили ему безалкогольное в белой банке и стали распивать его прямо на территории больницы, причем больничная охрана дважды сгоняла их с насиженного места, потому что сначала они уселись напротив детского отделения, поскольку там было много удобных лавочек и вообще все вокруг смотрелось как-то веселее, чем возле травматологического крыльца, а потом возле родильного отделения, потому что гопники стали в произвольном порядке выкрикивать женские имена, ржать над выглядывающими женщинами и спрашивать, кто родился. Погнали их, кстати сказать, на пике веселья, тот парень с татуировками на пальцах, которому Игорь засветил первому, крикнул: «Долорес!», а в окне правда показалась женщина, похожая на мексиканку. «Хола, куерида!» — успел крикнуть парень, и тут опять появился тот же охранник, что отогнал их от детского отделения, но уже не один, и пообещал вызвать милицию. «Господи», — сказал парень, нетрезво жестикулируя синей от чернил рукой: «Что вы меня пугаете, я сам, можно сказать, имею отношение к системе исполнения наказаний». Но они все же поднялись и продолжили путь вкруг больничных зданий, читая вывески и выбирая такое место, чтобы никого уже не беспокоить. Возле морга, где как бы логично было найти приют, сновали невеселые люди с мрачными лицами, плакала в платочек безутешная то ли мать, то ли вдова, то ли родственница. В такой компании пить было не очень приятно, кроме того, именно возле морга к ним на хвост сел какой-то худой юноша в грязном сером халате и грязной серой шапочке и не отвязался, пока второй из тех, с кем Игорь подрался в темном переулке, не отдал ему одну непочатую банку пива из своих запасов. Юноша, с горячей благодарностью на устах, тут же чуть ли не отгрыз верхушку банки и стал жадно хлебать оттуда. Игорь и его гости поспешили скрыться.