Лисьи Чары (СИ) - Иорданская Дарья Алексеевна. Страница 31

Низу хмыкнул, вдруг изящно потянулся всем телом, и осел на пол маленькой серой мышью. Пан присвистнула: до сего момента она и не подозревала, что оборотень может оборачиваться не только лисом. Если бы Низу мог сейчас подмигнуть и язвительно хихикнуть, он бы непременно это сделал. Однако такой возможности не было, так что он без промедления спрыгнул вниз. Последовали несколько томительных мгновений, когда Пан силилась разглядеть хоть что-то из происходящего внизу, а ветер ломал уже и без того истончившийся щит, а потом в ноги шутовки ткнулась верхушка приставной лестницы. Пан припомнила, что это хлипкое на вид сооружение было прислонено к высоченной вишне, из которой, наверное, Петер гнал свою настойку. Или, скорее, ее делали далекие предки трактирщика, потому что дерево выглядело седым и дряхлым патриархом, как и лестница. Но сейчас особого выбора у Пан не было. Осторожно ступив на ступеньку, она начала спускаться. Лестница раскачивалась бы и безо всякого ветра, но теперь, по этой жуткой непогоде, ее просто мотыляло из стороны в сторону. Пан была почти уверена, что не доберется до земли целой и невредимой. Наконец она почувствовала у себя на талии теплые руки, которые настойчиво сняли ее с лестницы и потащили подальше от дома. В этот момент ветер раскрошил щит и ударил, вкладывая в это усилие всю свою злость. Трактир сложился как карточный домик, а оборотень и шутовка, сбитые с ног тем же порывом, покатились по земле. Перевернувшись на спину, Пан посмотрела на очистившееся от туч небо и пообещала себе, что в последний раз покупается на предложение Злотана Божары съездить куда-нибудь. В конце концов, убиться можно и в столице.

Она повернула голову, желая поделиться этим ценным наблюдением с Низу. Оборотень лежал уронив голову на бок, раскрыв глаза. Пан вцепилась левой рукой в лисий медальон, раскаленный, словно он был только что вытащен из горна. Наверху довольно хохотал ветер.

Глава десятая. Земля и огонь

Если лиса входит во двор, вслед за ней приходит беда и смерть.

Поверье, распространенное в некоторых районах Ландора

Первое, что почувствовала Пан, придя в себя – боль в запястьях. Попробовав пошевелиться, она поняла, что крепко связана грубой конопляной веревкой, сильной врезающейся в кожу. Приподняв голову и плечи, шутовка смогла разглядеть полуразрушенные стены. Кажется, она лежала на полу. Откуда-то тянуло запахом гари.

- Такие дела, - послышался голос Низу откуда-то слева.

Повернув голову, Пан с удовлетворением заметила, что лис находится в таком же плачевном положении. И что выглядит он значительно лучше, чем ночью, по крайней мере, пропала его мертвенная бледность.

- Что случилось? – тихо спросила шутовка.

- Ураган ночью разнес половину деревни, погибло несколько человек – кто не успел попрятаться в погреба. И, естественно, в этом виноваты мы с тобой. Знаешь, что говорят про лис?

- Говорят, увидит одну лису – к удаче, - проворчала Пан, силясь вытащить руки из замысловатого узла. – Что-то незаметно, что мне очень везет. При чем тут я, и что с нами сделают?

- Ты чужачка, это само по себе – преступление, - ответил лис, после чего легкомысленно добавил, - так что нас, скорее всего, спалят во-он на том костерке.

Пан сумела, извернувшись, сесть, и сразу же увидела огромную поленицу, к которой крестьяне подтаскивали пуки соломы, хворост, промасленные тряпки и обломки мебели. На пленников жители Лисьих Нор до поры не обращали особого внимания, видимо, не ожидая, что те смогут освободиться.

- Мы что, во времена Дикого Тсара живем? – фыркнула Пан. – Мы стоим на пороге ХХ века, мир меняется. В медвежьей Вадзантии уже придумали способ разговаривать на расстоянии – не магам, имею в веду, а меня тут, в цивилизованном Ландоре, хотят спалить на костре!

- Заткнись, - угрюмо, но беззлобно посоветовал Низу.

- А ты не мог бы превратиться в лисицу и перегрызть мне веревки?

Лис мотнул головой.

- Я слишком сильно ранен, потерял много крови, - и он неловко продемонстрировал плечо, покрытой коркой запекшейся крови.

- Но ты же оборотень! – возмутилась Пан. – Обернись и залижи эти чертовы раны!

Низу тяжело вздохнул, покосился на готовящееся костровище.

- Я – человек, превращающийся в лиса.

- И что? – непонимающе моргнула Пан.

Низу вздохнул уже даже не тяжело, а попросту мученически.

- А то. У меня не хватить сил даже ухо себе отрастить, чтобы ты за ним почесала.

- Лучше хвост, - возразила задумавшаяся Пан. – Я за него дерну.

Она с удвоенным вниманием изучила улицу, костровище и суетящихся крестьян. Шутовка не ощущала в них особой злости, скорее обиду и усталость. Даже бледный мужчина, пришедший за ними, чувствовал только скорбь, а не ненависть к тем, кого считал убийцами своей родни. Тем не менее, Пан он поднял с земли рывком. Она скосила глаза на Низу. Оборотень еле держался на ногах, и его конвоир исполнял скорее роль костыля. Трактирщика с сыном, а также Герна и Рискла нигде не было, и у Пан появилась надежда, что они успели уйти. Впрочем, Петер может предъявить своим столичным гостям счет за разрушение трактира, но это не так страшно, как костер.

После некоторых раздумий Пан решила, что сопротивляться бесполезно. Убежать она все равно не сможет и одна. А мысль о том, чтобы бросить оборотня в деревне, на костре, даже не пришла шутовке в голову.

Конвоиры подняли их на помост, сколоченный наспех из дверей, ставень, столешниц и кусков пола, привязали к двум внушительным дубовым столбам и отошли. Нести факелы доверили другим людям.

- А как же обвинительное заключение? – проворчала необычайно сосредоточенная Пан.

- Его вынесли, пока ты валялась без сознания, - спокойно ответил Низу. – Сможешь наколдовать что-нибудь?

Пан нахмурилась еще больше.

- Черные заклинания тут не годятся. Огненным я разнесу все…

Факелы поднесли к обрывкам промасленной ткани, натыканной между поленьями. Ветошь мгновенно занялась.

- Ты не могла бы думать побыстрее? – нервно спросил лис.

- Я и думаю, - огрызнулась Пан. – Ты готов к последствиям? Я не отвечаю за то, что сейчас произойдет.

Низу опасливо посмотрел на нее. Для колдовства человеку не нужны были руки, самым искусным даже слова произносить не было необходимости. Пан, однако, старательно выговорила длинную причудливую, несколько тяжеловесную формулу и мгновенно зажмурилась. Землю тряхнуло. Низу соскользнул с переломанного столба, упав прямиком в огонь. Пламя обожгло его ладони, но, заодно, опалило веревку, которую лис теперь разорвал почти без труда. Встав на ноги, он попытался найти Пан. Вокруг царил хаос: землетрясение усиливалось, улицу расчертила довольно широкая щель, в которую катились камни и поленья. Крестьяне бросились врассыпную, предпочтя оставить и оборотня, и ведьму. Пан нигде не было.

Только сейчас лис сообразил, как же рисковала канзара, применяя это, очевидно, земляное заклинание: оно нанесло вред в первую очередь ей, осмелившейся прибегнуть к силам чужой стихии.

Позабыв про боль в раненом плече и обожженных ладонях, Низу принялся расшвыривать доски и поленья в поисках шутовки. Ее платье мелькнуло среди груды промасленного тряпья, но очень скоро Низу понял, что ошибся. Пан не было нигде.

Спрыгнув с костра, лис вытащил достаточно длинную палку, на которую мог опереться, и пошел вокруг, высматривая зеленое платье шутовки. По дороге пришлось несколько раз переступать через тела мертвых, или, по крайней мере оглушенных крестьян. Теперь Низу был полностью согласен с ландорской поговоркой: лиса принесла-таки на двор смерть. К боли в плече и кистях рук добавилось нытье в костях. Привычно спрятанная боль теперь рвалась наружу, так некстати.

- Пан! – крикнул лис, уцепившись за вывороченное бревно.

Шутовки нигде не былою. Не осмотрен оставался только разлом, слишком темный и глубокий, чтобы мог выжить свалившийся в него. Ну, и костровище, разобрать которое оборотень едва бы смог, тем более, с обожженными руками. Чем Низу, собственно и занялся, вопреки всему, отпустив бревно и откинув в сторону свой костыль. По ладоням потекла кровь.