Кризис - Дрейк Дэвид Аллен. Страница 37

— Подождите, — запротестовал Хантли, — растения не могут общаться.

— Еще как могут, но другим, более фундаментальным образом, чем люди. Предположим, вы взяли отросток от вон того вьюнка. Если вы перенесете его в другую комнату и нагреете, он отреагирует на это определенным образом. Если теперь вы при помощи оптоволокна соедините его с донором (а это очень тонкая работа), донор отреагирует совершенно так же. — Она улыбнулась Хантли, он ответил обескураженной робкой улыбкой.

— Теперь вам нужно лишь контролировать поверхностное натяжение в бассейне, чтобы узнать, что каждое растение, эээ, думает, а затем ввести информацию в компьютер. А уж он сам определит, какие меры нужно принять.

— Есть вопрос, — вставил Тэлли. — Все эти растения постоянно что-то передают туда-сюда; каким образом компьютер определяет, что же именно произошло?

— Очень просто. Растения абсолютно нечувствительны ко всем сигналам, кроме исходящих от их собственных спутников. Все это очень напоминает устройство нашей нервной системы, передающей информацию мозгу, разве что в этом случае мы имеем дело скорее с органическим, чем с биологическим входным устройством. — Она говорила вдохновенно, забыв о полной некомпетентности слушателя.

— Но разве оно может думать? — стоял на своем Хантли. На роль благодарного слушателя он явно не годился.

— Нет. Но компьютер собирает воедино полученную от растений информацию и вырабатывает логичное решение. Так что весь процесс очень напоминает мышление, но человеческий мозг не нужен.

— Ну что же, допустим, что и так, — предположил Тэлли. — Наверняка все это обойдется гораздо дешевле, чем обычный искусственный мозг Флота. Почему же тогда эти вегоматы не запустят в серию?

Берманн с явным удовольствием выслушала вопрос капитана: вот еще один повод похвастаться своим драгоценным семейством.

— Первоначально было построено шесть таких кораблей; три уничтожены противником, два впоследствии оснащены «настоящим» мозгом, а вот этот используется как полетная лаборатория, на которой доводятся и совершенствуются методики, разработанные моим дядюшкой.

Перед тем как расстаться с новым капитаном, лейтенанту Берманн удалось уговорить старшего помощника помочь ей вечером с некоторыми гидропонными исследованиями. С некоторых пор Нэнси не уставала удивляться, как это она прежде не замечала Хантли…

Тем временем Тэлли получил у ответственного за грузы копии инвентаризационных описей и спустился в свою кабину, чтобы спокойно проглядеть их. Оказавшись в комнате, он с размаху зашвырнул фуражку на стол, сбросил обувь и с описью в руке рухнул на койку. Просмотрев несколько страниц, капитан почувствовал, как внезапно потяжелели его веки, и на пороге сна с радостью отметил, что впервые за несколько недель не ощущает того, что доктор Пурвис назвала «некоторым неудобством».

В Академии Флота был выпускной вечер. Кадет Андрей Стюарт Тэлли вместе с сотнями других курсантов практически уже получил свой патент. Пять лет он пахал как каторжник ради этого самого момента…

Каторжник… Вдруг среди блаженного сна возникла обширная Тельма Рюэль и направилась к Тэлли, чтобы приколоть значок, но вместо этого сжала его в объятиях и поволокла в кусты… Он пытался бороться, но чувствовал, что сопротивление бесполезно…

Вздрогнув, Тэлли проснулся. Знакомая резь в желудке не давала спать; кроме того, он вспомнил, что главный интендант Тельма Рюэль, известная также под кличкой «каторжник», была его давно забытым юношеским увлечением. Он проглотил голубой презент доктора Пурвис. Боль отпустила, но тягостное ощущение на сердце не проходило.

Лежа в кровати, капитан трезво и критически оценил свое положение. Ему поручено командовать транспортом, управляемым плавучим винегретом. На судне царит настоящий бардак, хуже которого ему видеть не доводилось, а пищу тут готовит сумасшедшая Валькирия, когда-то бывшая его любовницей. Пока что светлые впечатления в избытке давали только чудодейственные голубые пилюли.

В дверь постучали. Тэлли не успел подняться, как в каюту заглянула женщина:

— Простите, сэр, но старпом велел передать, что вам надо срочно подняться на капитанский мостик.

О Боже, подумал Тэлли. Что у них там еще стряслось?

Впихнув ноги в ботинки и схватив со стола фуражку, Тэлли бросился на мостик. С первого взгляда стало понятно: команда корабля близка к панике. Произошло что-то действительно серьезное. Младший лейтенант Саймон Руни подбежал к командиру, на ходу отдавая честь.

— Дежурный связист докладывает, сэр. Срочная шифровка из штаба флотилии.

Тэлли четко возвратил приветствие и пробежал глазами протянутый листок бумаги:

Тэлли много раз доводилось получать подобные приказы, когда он командовал крейсером — но обычно с более высокой степенью отказа от выполнения предыдущего боевого задания. Первая степень требовала немедленного выхода из боя. Шифр два позволял бросить поврежденные или терпящие бедствие суда, в то время как шифр три давал право завершить текущие ремонтно-восстановительные работы, прежде чем отправиться в указанный район.

Все ясно. В войне с Синдикатом произошло нечто существенное, и на помощь вызываются все корабли, находящиеся в халианском секторе. Столь низкий шифр, очевидно, связан с проведением флотилией обманного маневра — вероятно, с фланговым обходом группировки Синдиката. Риска тут немного, как и во всякой стратегической оборонной инициативе, — лишь бы не напороться на «Звездолом», один из сверхтяжелых боевых кораблей противника.

Ясно, что даже самый опытный боевой командир Синдиката без колебаний отступит, как только обзорные экраны покажут неожиданно появившуюся армаду, наполовину состоящую из транспортных гигантов. Даже эта Вегоштуковина по размерам превышает любой, самый большой дредноут. Правда, на ней нет никакого вооружения, но вряд ли это известно противнику.

Капитан повернулся к Руни.

— Подтвердите получение приказа и наше немедленное отправление. — Проследив глазами, как младший лейтенант сломя голову ринулся выполнять поручение, Тэлли отдал еще один приказ: — Разыщите мистера Хантли и передайте, что он должен немедленно явиться в мою каюту.

Хантли мокрой рукой нащупал в многочисленных складках спецодежды тихо звенящий бипер и нажал красную кнопку. Звонок затих.

— Старший лейтенант Хантли слушает.

Маленький экран осветился, и старпом увидел розовощекое лицо молодого связиста.

— Капитан ждет вас в каюте. Срочно.

— Понял. Конец связи.

Бросив бипер на кучу одежды, Хантли выбрался из бассейна.

Коридоры и переходы корабля оказались необычно безлюдными; Хантли заглянул по дороге в столовую и кают-компанию, но и там никого не было. Сделав вывод, что вся команда на боевых постах, старпом поспешил к командиру.

— Заходите, — послышался голос Тэлли, когда он осторожно постучал в дверь.

Хантли вошел и отдал честь. Тэлли кивнул, пригласив помощника Присесть.

— Ситуация такова, мистер Хантли. Мы получили приказ присоединиться к основным силам Флота на левом фланге группировки Синдиката.

Хантли побледнел.

— Я хочу, чтобы вы пресекали любую возможность паники среди членов команды. Успокойте их. Они никогда не видели реальный бой, и со всей определенностью могу сказать, что никто и глазом не успеет моргнуть, как все уже кончится.

Хантли уныло произнес «так точно».

— Отлично, — заключил Тэлли. — А теперь — на мостик.

Расположившись в командирском кресле, Тэлли включил экраны системы наблюдений. И сразу увидел светящуюся точку в кильватере 621 — го. Он нажал кнопку интеркома и потребовал сообщить, как давно эта штуковина висит на хвосте.

На ангарной палубе доктор Пурвис осмотрела основной челнок и убедилась, что он без труда сможет взять на борт всю команду. Однако запихнуть их сюда будет не так-то просто, особенно Тэлли. Но, с другой стороны, если капитан не покинет корабль вместе с остальными, он все равно столкнется лицом к лицу с рейдовой группой Синдиката, а уж это не ее забота. Ее задача — посадить экипаж в челнок, отойти подальше от корабля и позволить рейдовой группе проникнуть внутрь. А если кто-то вздумает сопротивляться, синдики сами с ним разберутся.