9 дней падения (ЛП) - Шеттлер Джон. Страница 19

— Что еще сказал вам Каменский?

— А этого мало? Прошу, адмирал — этот снимок настоящий. Или я сошел с ума?

Вольский долго думал, глядя на Капустина и гадая, что еще может быть ему известно. Павел Каменский был одним из самых могущественных офицеров КГБ в десятилетия, предшествовавшие развалу Советского Союза. Он пережил роспуск Комитета и сыграл важную роль в распределении его обязанностей между другими организациями — Федеральной Службой охраны, Службой внешней разведки (СВР) и ГРУ [36]. Вольский давно задавался вопросом, что было известно советскому и российскому руководству о «Кирове». В конце концов, у них было почти восемьдесят лет, чтобы поразмыслить над сведениями, которые они могли обнаружить после поразительных рейдов «Кирова» в 1940-е.

Он еще раз взглянул на Капустина, подумал и кивнул.

— Хорошо, инспектор. Я рассказу вам об этой фотографии, если вы хотите это услышать, а в ответ вы окажетесь так любезны ответить на несколько моих вопросов.

— Согласен, — ответил Капустин, с явной заинтересованностью опускаясь в кресло.

Вольский подался вперед, положил фотоснимок на стол и постучал по нему пальцем.

— Если вы должны это знать, я расскажу вам, но при одном условии.

— Я слушаю.

— Мне нужно встретиться с Каменским.

Инспектор улыбнулся.

— Товарищ адмирал, я буду более чем счастлив организовать вашу встречу.

— Очень хорошо. Надеюсь, вы успели позавтракать. — Вольский откинулся в кресле, размышляя. — В ночь на 28 июля этого года, «Киров» вышел в район к северу от острова Ян-Майен в сопровождении подводной лодки «Орел» для учений с боевыми стрельбами…

ГЛАВА 9

Федоров стоял, глядя на происходящее, полностью дезориентированный и пытался понять, что случилось. Инстинкты подсказывали ему выйти на улицу, так как он видел, как люди в суматохе выбегают из всех соседних зданий. Он мог слышать крики и видел, как они указывали на что-то, стоя совсем рядом с гостиницей. Он спрятал пистолет и пошел наружу, поразившись ярким светом в небе на северо-востоке. Выйдя, наконец, из-под карниза, нависающего над дверью в столовую, он увидел это. Небо словно горело, будто в тайге бушевал огромный пожар. Зарево затягивало весь восток, и единственным, что приходило ему на ум, были воспоминания о ядерном взрыве, который он видел, находясь на борту «Кирова» в Северной Атлантике. Но это было нечто большее. Яростное зарево на горизонте говорило об ужасной катастрофе.

Он заметил троих человек, указывающих на небо, недоверчиво качая головами, и подошел к ним, слушая, о чем они говорили. Один из них, низкий, коренастый, с темными волосами и тонкими усами спрашивал у высокого смуглого мужчины «Как так может быть? Небо горит? Как такое возможно?».

Третий внимательно слушал, поворачивая голову от одного к другому, словно ребенок, ожидающий, когда ему объяснят, о чем говорят родители. Федоров отметил, что он был одет не так, как остальные, и когда высокий повернулся к нему и заговорил по-английски, Федоров понял, что он не был русским. Он ответил на сносном русском, но было понятно, что для него этот язык не родной.

Англичанин! Что он мог делать посреди Советского Союза в 1942 году? Федоров внимательно присмотрелся к нему. Он знал, что Великобритания и Советский Союз были союзниками, но этот человек явно был гражданским, и было очень странно увидеть его на отдаленной железнодорожной станции в Сибири.

— Прошу прощения, — сказал Федоров. — Что случилось? — Этот вопрос явно был у всех на устах, и парень, к которому он обратился, повернулся и странно посмотрел на него. Ложась спать, Федоров снял тяжелую шинель со знаками различия НКВД. Его черная ушанка тоже осталась у кровати. На нем была легкая куртка, которую дал ему Трояк, черная с двумя широкими карманами на груди. На обоих плечах имелся черный шеврон спецназа с тигром [37], и это, похоже, привлекло внимание парня. Его взгляд скользнул к кобуре на поясе Федорова.

— Вы военный? — Спросил парень, и Федоров подумал, что ему нужна какая-то легенда.

— Да, еду из Владивостока, — улыбнулся он. — На Каспийское море.

Еще по ходу разговора Федоров начал гадать, где Зыков и Трояк и почему он не увидел этих троих, когда они прибыли в гостиницу. Возможно, подумал он, они сошли с поезда, пока они спали. Но где старшина? Он осмотрелся, ища Трояка, но от этого пришел только в еще большее замешательство. Здесь не было ничего! Они прошли два квартала от станции до гостиницы, мимо старых обветренных домов и складов, но теперь между гостиницей и станцией лежало лишь голое поле с клочьями травы, оканчивающееся к гравийной насыпи. Сама станция тоже стала слишком маленькой. В Иланском они прибыли на крупную сортировочную станцию с шестью путями, но теперь путей было только два и оба были совершенно пусты! Их товарный поезд, железнодорожники и все вообще исчезли. Что случилось?

— Случилось что-то страшное, — сказал коренастый молодой человек. — Но, похоже, что непосредственной опасности нет. Давайте вернемся внутрь. — Он пошел прочь, высокий мужчина и англичанин пошли следом, обсуждая случившееся. Федоров последовал за ними.

Вернувшись в столовую, Федоров увидел, что они садятся за стол, за которым он увидел их впервые. Увидев его, парень подозвал его, указывая на пустой стул, предлагая присоединиться.

— Скажите мне, что вы не из Охранки и я с удовольствием поделюсь с вами завтраком, — сказал молодой человек, когда Федоров подошел к нему.

Федоров смутился, все еще оглядываться и понимая, что столовая выглядит странно незнакомой. Где Трояк? Что случилось в тайге? Ему нужно было найти Зыкова и старшину. Но что-то странное в этом энергичном молодом человеке заставило его задержаться. Мысли успокаивались, словно опускающиеся на дно чайника чаинки.

— А если же вы из Охранки, то говорю вам, что не сделал ничего плохого. Мне дали полный отпуск, и я просто еду в Иркутск повидать друзей. Вам не нужно беспокоиться обо мне. — Парень выжидательно посмотрел на Федорова. — Итак?

Охранка? Это же царская секретная служба до Революции! О чем он говорил? Тем не менее, ему нужно было как-то успокоить этого человека, и Федоров протянул ему руку.

— Не беспокойтесь, — сказал он. — До вас мне дела нет. Я простой военный.

— Это хорошо, — парень протянул ему руку. — Миронов.

— Федоров. — Они пожали друг другу руки.

— Эти двое тоже присоединились ко мне за столом, — сказал Миронов. — Этот англичанин, он здесь, чтобы писать репортажи в свою газету в Лондоне. Журналистика — достойное занятие. Думаю, я бы и сам в один прекрасный день занялся бы подобным, но не думаю, что царское правительство могло бы по достоинству оценить мои статьи. — Он внимательно посмотрел на Федорова после этих слов, высматривая любые признаки негодования, все еще проверяя, не представляет ли незнакомец угрозы. Видимо, он успокоился, когда Федоров просто посмотрел на него, все еще смущенный случившимся.

— А это Борис Евченко [38], его проводник. Давайте разделим завтрак! — Он протянул Федорову кусок черного хлеба.

Федоров заколебался, глядя по сторонам в поисках своих товарищей. Он знал, что не может просто сесть завтракать с этими людьми, пока не восстановит связь.

— Боюсь, что я должен найти своих друзей, — сказал он.

— Друзей? Это хорошо. Приводите их. Поедим вместе.

— Вы очень любезны, — кивнул Федоров. — Наверное, они вышли через главный вход. Пойду узнаю, видела ли их горничная.

— Горничная? — Миронов поднял бровь, но ничего не сказал, потому что Федоров уже встал и направился к рецепции. Он проскользнул в дверной проем и увидел ту же стойку, только она выглядела намного более новой. Со стороны главного входа появился какой-то человек, за ним шли еще трое.

— Секунду, всего секунду. В такой обстановке человек не может мыслить прямо!