Сувенир с Мирассы (СИ) - Брандеска Марлона. Страница 70

- Сагите, вы нервничали весь день… Можно мне помочь вам?

- Чем?

- Я умею делать массаж, – напомнил он, отчаянно пытаясь удержать зевоту.

- Не надо, ты спишь на ходу, пожалуй, ещё что-нибудь не то намассажируешь…

- Нееет, я не сплю, – шепнул упрямец и взялся доказывать мне, что он совершенно бодр.

Надо сказать правду, – сначала я хотела настоять на своём, но потом вспомнила, как один раз он уже сотворил чудо своим массажем, и решила подождать, – вряд ли он сделает хуже, чем есть…

Кикиморыш уселся поудобнее и взялся за мою руку. Как и в первый раз, началось всё с поглаживаний, лёгких нажимов, касаний, растираний. Постепенно его пальцы перебежали с кисти на предплечье, потом – на плечо. Затем точно так же, аккуратно и нежно, была «проработана» вторая рука.

Я уже «поплыла» от удовольствия, когда он застенчиво спросил:

- Сагите, можно я… расстегну вашу пижаму?

- Зачем? – лениво осведомилась я. Внутри было так тепло, словно меня что-то грело. Всё казалось неважным, далёким, забавным…

- Теперь нужно массировать спину, – пояснил лягушонок.

Спину так спину, – я медленно повернулась, предоставляя ему свободу действий. И не пожалела! Расслабление волной распространилось по телу, освобождая от груза проблем и мрачных мыслей.

Когда Вайятху перешёл к массажу ног, я уже блаженствовала где-то в нирване. Никогда не подозревала, что массаж может принести столько удовольствия!

- Всё, сагите. Вам хорошо? Я угодил вам? – спросил мальчишеский хрипловатый голос, возвращая меня в реальность.

- Мммм, просто волшебно, – ответила я, приоткрывая глаза. – Это и есть твоё четырнадцатое небо? – честное слово, я была готова поверить в это! Никогда ни один любовник не доставлял мне столько удовольствия, сколько этот кикиморыш, причём, вовсе не сделав ничего сексуально-возбуждающего.

- Нет, сагите… – прошелестел он. – На четырнадцатое небо надо подниматься другим путём… Хотите, я покажу?.. – выдохнул он шёпотом мне прямо в ухо, и не дожидаясь ответа, легко скользнул ладонью по моей спине, задержавшись на пояснице. Клянусь Всевидящим, он просто подержал ладонь на одном месте, даже не нажимал, но меня как будто прожгло от его прикосновения: сквозь спину и вниз, вниз… Закручивая всё внутри в неожиданный, резкий, жгучий всплеск желания.

От неожиданности я замерла, не зная, как реагировать на такие выверты собственной физиологии, но тут заморыш положил мне на спину вторую ладонь, чуть ниже, и меня накрыло второй волной желания, от которой по телу явственно пробежала дрожь.

- Стой! – хрипло приказала я, пытаясь восстановить контроль над взбесившимся либидо, требовавшим немедленного продолжения, причём с Вайятху в главной роли…

Паршивец остановился, потом медленно-медленно «отлепил» руки от моего тела, заставив меня снова содрогнуться в сладострастной истоме, прокатившейся от макушки до пяток. Я обернулась, не обращая внимания на то, что моя пижама дано не просто расстёгнута, а уже снята, и я лежу совершенно обнажённая, а ведь этого надо было почему-то избегать, кажется… Но тут прямо передо мной оказались круглые зелёные глаза, горящие не меньшим возбуждением!

Краем сознания я отметила, что лягушонок вовсе не выглядел испуганным или смущённым. На его лице отражались напряжение, жажда, даже, пожалуй, исступление… Он тоже плавился, в том же огне, который разжёг внутри меня.

И я не выдержала. Не опуская глаз, наощупь, принялась освобождать его от одежды, с удовлетворением ощущая, как и он вздрагивает от моих прикосновений, как горяча на ощупь его кожа, как быстро сохнут полуоткрытые губы…

Сейчас он не был ни забавным, ни безобидным, ни даже милым. Напротив, сейчас Вайятху напоминал совершенное, обоюдоострое оружие, которым можно и пораниться, если действовать неумело. И почему-то очень хотелось узнать, каково это – обжечься или порезаться об него…

Я смотрела в его потемневшие глаза с расширившимися фиолетовыми зрачками и, как никогда, твёрдо понимала, что он принадлежит мне. Весь, целиком, от высокого лба, с прилипшими тонкими прядками, до чуть расставленных ступней. До последнего вздоха, до упругого движения бёдрами навстречу, до отравляюще-сладкого поцелуя… Незнакомый, ловкий, опасный зверь, скрывающийся до поры в неуклюжем подростке. Немыслимое сокровище, которое почему-то досталось мне. Наверное, ненадолго, – вряд ли мне под силу будет удержать такое богатство… Я должна его кому-то вернуть… Но ещё не сейчас, не сегодня. Сейчас он принадлежит мне, и пошло оно всё к диосам! Я не хочу думать о будущем, я хочу понять, каково это: иметь своего Вайятху…

Нащупав пояс от пижамы, я шепнула:

- Закрой глаза, – и, когда он повиновался, завязала атласную полоску вокруг его головы, погасив нестерпимый, яростный взгляд, которым он почти парализовал меня.

Вот теперь можно, не торопясь, почувствовать его… на ощупь, на вкус, на запах… Пленённый зверь, ослеплённый, но от этого не менее опасный, подчиняющийся мне… От одного осознания этого можно было сойти с ума! Но в одиночку я этого делать не собиралась. Раз уж так всё сложилось, раз он сам захотел этого, раз я связала нас, скрепив этот союз болью… Да будет он моим по-настоящему!

Сувенир 25

Уже много позже, возвращаясь мыслями к этому вечеру, я вспоминала о том, как хотела обставить первый раз настоящего секса с женщиной для лягушонка. Как собиралась исправлять, последовательно и терпеливо, последствия его «общения» с Линн, как обдумывала ласки и позы, которые должны были помочь заморышу смириться с тем, что хозяин поменялся на хозяйку. Но мне и в страшном сне не могло привидеться, что этот самый, так тщательно планируемый, первый раз произойдёт посреди бессонной ночи, на полу в кабинете, без малейшей подготовки, и будет лихорадочно-торопливым, с явственным привкусом сумасшествия…

Нет, меня всё-таки хватило на ласки, но совсем не нежно-расслабляющие, а, скорее уж, близкие к лёгкому мучительству: лягушонок так сильно рвался ко мне, что приходилось раз за разом прижимать его руки к полу, напоминая, что партию веду я. Кто бы мог предугадать, что пугливый, трепетный кикиморыш в одночасье превратится в неукротимого любовника, никак не могущего насытиться ни моими прикосновениями, ни мной…

Скользя по нему ладонями, я ощущала, что он дрожит. Но, смирившись с пассивной ролью, лягушонок реагировал только непроизвольными полувсхлипами-полустонами и разбегающимися по телу перламутрово-лиловыми волнами.

Доведя его до того, что вместо стонов из горла начало вырываться рычание, я, наконец, решилась. Как могла, медленно и осторожно опустилась на него сверху, позволяя ему проникнуть внутрь меня. Сама, не удержавшись, застонала. Кикиморыш закаменел, перестав, кажется, даже дышать. Я тоже затаила дыхание, не зная, какой реакции ждать от него. Сиреневые переливы постепенно сменились быстрыми радужными всполохами, и дыхание заморыша снова участилось им в такт. Надеясь, что правильно истолковала смену цветов, я приподнялась, опустилась, потом снова приподнялась, вглядываясь в его лицо, с закушенной губой, и задержалась… Но тут лягушонок ожил и сам подался бёдрами ко мне, понуждая продолжить движение.

- Ещё… ещё… – хрипло попросил он, выгибаясь навстречу. – Ещё!

Одного этого хватило, чтобы остатки благоразумия улетучились из моей головы. Отбросив сомнения, я прильнула к нему, ускоряя темп, стараясь довести его до оргазма как можно быстрее, пока могла сама сдерживаться…

Слава Всевидящему, – я ещё контролировала себя, когда заморыш вскрикнул и содрогнулся всем телом. Это подействовало, как спущенный курок: тут же острая игла наслаждения пронзила меня до самой макушки. Ощущения были настолько сильны, что я чуть не потеряла сознание. Испугавшись, что просто рухну, прилегла на грудь лягушонка, слушая, как колотится его сердце. Одна за другой протекли несколько медленных секунд, прежде чем я смогла поднять голову и посмотреть в запрокинутое лицо Маугли. Повязка сбилась вверх, позволяя видеть сомкнутые густые ресницы.