Заговоренные клады и кладоискатели - Цыбин Владимир Дмитриевич. Страница 3
И еще: будто бы тот старец обещал ему с клятвою «с списком той подписи быть к Москве в посольском приказе, и тогда всякое дело явно будет». Старец этот — сербской земли, города Полянки, имя ему Иоаким, собирает милостыню и хочет в том городе вновь построить монастырь.
Этот сербянин подал к тому допросу подлинное письмо, где все объяснял по тому кладу.
В этом письме он писал, что родился он в турецком городе Караван-шибеше, где «есть место гора высокая, соделанная царями Дарием и Трояном, в которой выкладена храмина камением, в подобие палат, на венгерской стороне, близ турецкия и мултянския земель, расстояние от Девы города три мили турецкия, а от Караваншибеша 5 миль: около той горы есть деревня… и деревня есть венгерская разстоянием от горы 1 миля, дворов будет с пять; близ той горы две речки малыя, бродом будет человеку по колено, текут по камню и шум той воды издалека слышится, та гора между двумя речками стоит; по правую сторону течет речка Понорич, которая течет сквозь ту гору своим прохождением; другая речка называется от красна камени, на ней же был городок Дария царя, а можно стоячи человеку на той горе и человеку будучи, где был городок, говорити и речь разумели, таково есть не далеко: ныне то место пусто и поросло лесом дубовыми деревьи: от той же горы к турецкой земле был городок великий Трояна царя, называемый Гредище, расстоянием три мили, ныне разорено и токмо пашенная земля и пастбище, а прежде того, около той горы были малые и средние городки жидовские, числом с 40, и те городки разорены изволением Божиим, и те места владение венгерское и до ныне владеют венгры, жители Инидора, разстояние от горы пол-четверти мили, и в древнее время, егда брашеся Александр царь Македонский с цари Дарием и Трояном, и они, цари, положиша в ту горы сокровище свое, бочьки золотых червонных и слитки золотые и оружия и конские наряды безчисленное множество и свои царские короны и камения драгого и колесницу свою оставиша и змия великоделанного златого, хоботом сияющагося, и во успех его учинен диаманд, от которого свет великий бывает, яки от огня, и болвана бога жидовска от злата соделанного, и очи ему вставлены от камени диамандия, со многими приносящими ему дары златых, а где колесница поставлена, стоит воин злат и держит на златой цепи льва златого пса ловчияго, и жидовский бог сидит за трапезою перед ним и поставлены рабы златые и егда Александр царь воинство царя Дария и Трояна победи, тогда взя дщерь Дария царя в жену себе и потом поведа ему Дарий и писание даде ему о положенном их сокровище».
Как видим, этот сербиянин подробно рассказывает о месторасположении этого клада, все высчитано — и мили, и план, и даже исторические обоснования. Первый раз, как узнаем из дополнения генерал-майора, ему удалось убедить легковерных людей; второй же раз, конечно же, нет.
«Мне же явился ангел Божий во сне и водя мя, показуя мне место и положенное сокровище, и повеле мне известити, где есть православная христианская вера, тоя благочестивый державы царя, и после того видения ходил я и место нашел, и где ходят в гору у врат камень поставил плоский, в вышину 5 аршин, поперек — три, на нем же написано эллино-греческим языком, что сие сокровище положено
Александра царя, который всю вселенную пройде и многия государства покорилися ему, и то письмо стесал, чтоб никто не прочел и с тем иеромонахом у нас великая клятва, отнюдь бы не сказати никому и потому, что хаживал я часто к той горе, вмолилося помислити о мне венгерским людям, будто клад знаю и сказали про меня цесарскому генералу и велели меня мучити… — я же отнюдь не сказал ему, памятуя явление святого ангела и повеленное им объявити вашему величеству».
Грамоту Михаил Волшанин не знал и к тому письму руки не приложил.
Чем эта авантюрная история, потребовавшая столько стилевых ухищрений и фантазии от Волшанина, кончилась — неизвестно. Скорее всего вымогатель не сумел убедить посуровевшие петровские власти в наличии сего клада еще от времен Троя новых.
КЛАД ПРИАМА
По свидетельству Клавдия Элиака, автора «Пестрых рассказов», в священных Дельфах (Пифоне) стали широко известными стихи Гомера:
«О том, что святилище Аполлона издревле хранит большие богатства… местные жители рассказывают, принялись перекапывать землю вокруг жертвенника и треножника, но, испуганные страшным землетрясением, одумались и побросали лопаты».
Это они, очевидно, искали знаменитый клад Приама, тот самый, от которого пупсики от культуры пытаются (не без корысти) избавиться сейчас.
Это тот самый клад, который попал к нам после войны из Германии и бесчестно возвращается назад по воле безродных властей.
КЛАД НЕРОНА
Легковерного Нерона невольно или по умыслу обманул некий Цезеллий Басс — человек суетный и суеверный, родом пуниец. Как-то ему приснилось, будто он обнаружил на своем поле «пещеру безмерной глубины, таящую великое множество золота не в виде денег, а в грубых старинных слитках, — как рассказывает об этом Тацит. — Там лежат огромной тяжести золотые кирпичи, а с другой стороны поднимаются золотые колонны! Все это было сокрыто на протяжении стольких веков, чтобы обогатить их поколение».
Решив, что этот вещий сон послали ему боги, Басс поспешил в Рим й подкупом добился, чтобы его допустили к Нерону, которому и пересказал свой сон как действительность, присовокупив, что этот клад, конечно же, финикиянки Дидоны, когда-то бежавшей из Тира и основавшей Карфаген, «дабы ее новый народ, располагая несметным богатством, не развратился и не погряз в лености и чтобы царей нумидийцев, и без того враждебных, не разжигала к войне жажда золота».
Эти подробности, а в подробностях есть своя матая, почему-то убедили Нерона, что сокровища эти, конечно же, находятся в указанном месте, іде и видел их пуниец. А сон — лишь хороший указатель.
КЛАДЫ ЛУКОМОРЬЯ
Лукоморье — не сказочная, вымышленная страна, и была она расположена не где-то за тридевять земель по наслуху сказок, а там, где луга морские, в луке Днепра и Поморья, где потом была Запорожская Сечь. Еще в XIII веке тамошние места, граничащие с броднинами, назывались лукоморьем (славян, торков, половцев).
До сих пор сохранились в этих местах огромные курганы, «семьи» курганов: с кольцом рвов — скифские, обложенные камнями — половецкие, чашами — славянские.
Это — кладбище кладов по всхолмьям. а то просто по высокому месту. Эти клады-кладбища рассыпаны по нынешней украинской земле, по земле гагаузов (кстати, не они ли потомки якобы бесследно исчезнувших торков, которые называли себя «гузи» — «гагаузы»?).
Еще в середине XIX века сохранились в здешних местах глухие преданья о древних кладах, которые «затворились сами в себе», «охраняются мертвыми на конях» и что следует отличать победные «запорожские курганы шеломы от зачумленных» братских могил.
Запорожцы, которые были не очень охочи как рыцари до раскопок кладов, отличали эти курганы: те, на которые орлы и ястребы садятся, — могильники. А на которых ластятся травы и кустарники — эти по естеству природы. А что меж ними, кроме «насыпных», перед и после походов, — эти и есть кладези кладов.
Один из самых знаменитых — Чигринский курган, как говорили знатоки — заговоренный. Погребальный клад сохранился в нем, конечно же, потому, что был он «замаскирован под естественный курган над поймой реки Чингул».
Только летом 1981 года этот могильник, окруженный валом с тремя проходами и Кольцовым рвом, был вскрыт, и обнаружены были вокруг останков средних лет мужчины дорогие ткани («лакомство» половцев), сундук, ножи, кольчуга, щит, позолоченный шлем. В правой руке — гривна как знак высокой власти, а возле головы справа, как. у всех половецких жрецов, — ножи и курильница. И еще множество дорогих, уже истлевших одежд.