Сын ветра. Сказки Центральной и Южной Африки - Автор неизвестен. Страница 28

Когда вождь лягушек понял, что произошло, он разгреб пепел, отыскал уцелевшую кость газелей и сделал из нее флейту. Он сел на берегу и заиграл так прекрасно, что все обитатели леса пришли послушать. Появился и гиппопотам. Ему стало завидно, что у лягушки такой замечательный инструмент, и он, силой вырвав у него флейту, переправился на другой берег. Вождь лягушек был слишком мал, чтобы переплыть такую широкую реку. Но он забрался на лист, как в лодку, и поплыл к противоположному берегу, гребя лапками. На середине реки лист стал погружаться в воду, но пловец набрал полную грудь воздуху, надул щеки и все-таки добрался до берега. Гиппопотам лежал на спине среди густых зарослей тростника и грелся на солнышке. Вождь лягушек незаметно подкрался к нему и пронзил своим копьем. В этот вечер в лягушачьем селении было много мяса.

Сказка о тетушке крольчихе и матушке львице

Давным-давно, в те далекие времена, когда животные и люди были еще добрыми и хорошими, жили в мире и не причиняли друг другу зла, матушка львица Ндумба зашла в гости к тетушке крольчихе Мбалу:

— Добрый день, тетушка крольчиха!

— Добрый день и тебе, матушка львица! — ответила Мбалу и, радушно усадив гостью, поинтересовалась: — Чем обязана такому счастью?

— Я пришла к тебе,— ответила львица,— просить об одном одолжении.

— Нет нужды просить. Желания твои, матушка Ндумба, для меня закон. Говори, говори, я всегда готова услужить тебе.

— Ты так добра, дорогая Мбалу, вот я и решилась предложить тебе стать няней моим четырем сыновьям. Им всего три дня от роду. Они такие спокойные и не доставят тебе много хлопот. Пока они еще маленькие, пусть поживут в логове. Мне нужен кто-нибудь, кто бы присмотрел за ними, дал вовремя поесть. У меня забот хватает, я не могу все время быть подле них. А у тебя такой опыт, я вполне доверяю тебе, поэтому я и пришла. Буду тебе весьма признательна.

— Слова твои, матушка Ндумба, льстят мне. Я просто не могу не оправдать доверия своей повелительницы. Можешь целиком положиться на мою преданность и будь уверена: волосок не упадет с головы твоих сыновей. Буду заботиться о них, как о своих собственных.

— Верю, что так оно и будет. Ну, а теперь пойдем, я покажу тебе их и расскажу подробнее о твоих обязанностях.

— Ну что же,— покорно согласилась тетушка крольчиха.

И они пошли к логову, где спали львята. Когда они дошли до места, Ндумба сказала:

— Они тут, внутри. Как я тебе уже говорила, ты должна быть всегда при них: следить, чтобы они не убежали и не потерялись. Если хоть один пропадет, в ответе будешь ты. Да,— продолжала львица,— совсем забыла, каждый вечер я буду приходить кормить их. Ты же будешь выносить их мне по одному. А чтобы не перепутать, кто из них уже поел, а кто нет, и знать, все ли на месте, я буду ставить им на лбу метки белой глиной. Сейчас как раз время кормить их, ступай принеси мне первого.

Крольчиха скрылась в логове и тут же вынесла первого львенка, затем второго, третьего... А львица кормила и метила каждому лоб белой черточкой. Накормив всех, матушка Ндумба распрощалась с нянькой, еще раз велев ей хорошенько следить за ними.

Довольная крольчиха заверила львицу:

— Не тревожься! Буду беречь их как зеницу ока.

И только матушка Ндумба удалилась, тетушка Мбалу пошла ко львятам и всю ночь не сомкнула глаз.

На следующий день к вечеру, как и было условлено, львица пришла кормить своих детей, и все было так же, как накануне.

Прошел месяц. Матушка Ндумба приходила каждый вечер кормить детей, а тетушка Мбалу весь день играла и резвилась с маленькими львятами и, надо сказать, чувствовала себя счастливой. И все было бы хорошо, если бы не противная большая крыса Тута.

Злая и подлая Тута зашла как-то к крольчихе, и зашла не просто так и не с пустыми руками. Прихватила она миску маниоковой каши и одну фасолину.

— Я тут принесла каши для нас обеих. Если хочешь полакомиться, выходи наружу, чтобы у львят слюнки не текли,— сказала она.

— С удовольствием,— ответила Мбалу, вылезая из логова и не подозревая, что эта злодейка пришла сюда подбить ее на преступление.

Они стали есть пустую кашу: фасолину-то крыса Тута съела сама, не поделившись с крольчихой.

— Пустая каша хоть и вкусная, а в глотку не лезет,— проговорила Тута, отодвинув миску.

— Правда твоя,— ответила крольчиха, ей тоже хотелось мясного.

Тогда-то крыса и рискнула раскрыть свой хорошо продуманный план, ведь именно с целью осуществить его она и пришла к тетушке Мбалу.

— А если нам убить и съесть львенка? — предложила она.

— Что ты! Ни за что на свете! — ответила Мбалу, оскорбленная до глубины души.

— Не волнуйся, моя дорогая. Тебе нечего бояться. Если львица Ндумба и узнает об этом, мы обе спрячемся в моей норе, а она, сама знаешь, глубокая, хорошая и удобная. К тому же львята — наши будущие враги, и ждать от них добра, когда они подрастут, нечего. Не будь дурой! Зло надо искоренять, пока еще есть время, потом будет поздно.

Крыса столько привела доводов, что в конце концов уговорила крольчиху.

И они убили львенка, сварили его и съели с маниоковой кашей. После обильного обеда крыса Тута откланялась и поспешила улизнуть до прихода львицы.

Как только Тута ушла, Мбалу принялась обдумывать, что же теперь ей делать. После долгих размышлений она сообразила, что львицу обмануть не так уж трудно: надо лишь стереть белую метку на лбу первого львенка и снова принести его кормить.

Приняв это решение, она немного успокоилась. Пожалуй, Тута и в самом деле права: львята — их будущие враги. Вот только вопрос: от чистого ли сердца предлагала она ей убежище? А вдруг Тута не пустит ее на порог? Кто поручится за ее искренность? Да и зачем ей признаваться, что она соучастница преступления? Ссориться с львицей ей просто ни к чему.

Сомнения и страхи терзали тетушку крольчиху, воображение рисовало страшный час расплаты, и Мбалу решила принять меры предосторожности. В тот же день, не обращая внимания на крокодилов (она хорошо знала, как от них защититься,— надо почаще нырять и выныривать), крольчиха Мбалу поплыла через реку с веревкой на спине.

Оказавшись на другом берегу, она выбрала высокое и тонкое дерево, взобралась на него, привязала к самой верхушке веревку, а затем спустилась вниз. Подобрав другой конец веревки, она — на глазах у коварных тварей, нежившихся на солнышке,— переплыла реку в обратном направлении, изо всей силы натягивая веревку, Мбалу наклонила дерево и привязала его макушку на берегу, где жила. Теперь, если ее будут преследовать, ей достаточно развязать веревку, и тут же в мгновение ока распрямившееся дерево, за которое она уцепится, перебросит ее с одного берега на другой. И она будет спасена. А львица, переправляясь вплавь через реку, может и в пасть крокодилам угодить. Это не так уж трудно.

Довольная собой, крольчиха полюбовалась еще немного делом своих рук, а затем, напевая и прыгая от удовольствия, вернулась ко львятам. Она вошла в логово и посмотрела, все ли на месте. А убедившись в этом, уселась на пороге, поджидая матушку Ндумбу, которая вот-вот должна была прийти.

Вскоре пришла львица и, как всегда, поздоровавшись, спросила, все ли в порядке, а потом велела:

— Принеси-ка мне первого.

Стараясь сохранить спокойствие, Мбалу принесла первого львенка, и мать, как обычно, после кормления поставила ему метку на лбу.

Войдя с ним в логово, крольчиха поспешно стерла метку и снова принесла его. Львенок пососал совсем немного: он ведь был сыт. Мать ничего не заподозрила, а Мбалу, пока ее хозяйка кормила львят, была сама не своя, холодный пот прошибал ее.

На следующий день, едва взошло солнце, снова появилась крыса Тута. Опять она принесла маниоковую кашу и одну-единственную фасолину. И так же, как накануне, ей удалось уговорить Мбалу убить львенка, и они устроили пир. Закончив пировать, крыса, боясь, как бы ее не застала на месте преступления львица, дала тягу, успев крикнуть на бегу: